Побои не прощаются

Вы когда-нибудь задумывались над тем, как превосходно ощущение ярости внутри? Никогда не чувствовали, как оно расслабляет и напрягает одновременно, тая, разливаясь по венам, добираясь до каждой клеточки тела, вызывая блаженную дрожь? Приходилось ли вам смотреть в глаза ненавидимого вами человека, высматривая в них те же искорки гнева, которые, несомненно, присутствовали и в ваших ярко-горящих глазах? Различие лишь в том, что глаза напротив темны, будто бездонные колодцы, что так и жаждут утянуть вас к себе на илистое дно, лишив возможности выбраться наверх, утопить в чистейших ледяных водах, оставив навечно в своих объятиях. Нет? А может быть, всё-таки да? Наверняка можете знать лишь вы, но я знаю ещё кое-что, это чувство испытывал Брюс Уэйн. Да, прямо сейчас, стоя посреди своей комнаты, комкая в руках края ночной рубашки, нервно кусая губы. Брюс Уэйн, несомненно, тот самый герой, что спасёт далеко не одну жалкую жизнь, возможно, погубит не меньше, но это уже будущее, то, что ведомо будет лишь после пережитых событий, лишь когда юноша достигнет нормального возраста, когда на его широкие плечи смогут свалиться по настоящему серьёзные проблемы Готэма. Не сейчас, но путь его берёт своё начало ещё с того момента, когда мальчик в один миг осиротел, потеряв родителей, а с ними и веру в счастливое, справедливое будущее. Все последующие события, будь то минуты радости или же тягостные, кажется, вечно тянущиеся неудачи, ему приходилось проживать самостоятельно, без поддержки отца и матери. Лишь Альфред был его верным спутником, другом, всем, что осталось у Уэйна от семьи. И это всё сейчас лежало на кровати в своей комнате, накаченное транквилизаторами или чем-то в этом роде, обеспечивая демону полную безграничность действий. Демону? Оговорка, простите, дьяволу. Именно, никак иначе нельзя было назвать Джерома, бесноватого по своему чертовски странному характеру, постоянно весёлому настроению, вселяющему ужас и оцепенение смеху, пронзающему взгляду… Он был одет в какой-то ужасно странный костюм, вновь отдалённо, но всё-таки напоминающий что-то связанное с цирком, бело-синего оттенка, что не совсем характерно для существа, восставшего из ада. Брюс был абсолютно уверен, что если ад и существовал, то Валеска, после своей смерти, когда Тео Галлаван вонзил нож ему в шею, перерезав её, заставив захлебнуться в собственной крови с остекленевшим взглядом и навеевающей ужас улыбкой, несомненно пребывал там до воскрешения. Брюс отчётливо помнил, будто наяву, как холодное лезвие ножа касается его горла, он помнил, как всё что окружало его ранее, ушло на второй план, и лишь всеобъемлющий, пробирающий до костей ужас ласкал его своими объятиями. Тогда, стоя с приставленным к горлу ножом на глазах толпы, собравшихся на представление так называемых «сливок общества», юноша не видел в глазах собравшихся ни сострадания, ни намёка о том, что хоть кто-то да побеспокоится о нём. У всех до единого на лицах, будто застывшие маски, читался ужас, страх не за судьбу бедного маленького миллионера, нет, за свою жалкую дорогостоящую шкуру. －Брюси, малыш, да ты бледен. На лице, покрытом еле видимыми шрамами, заиграла характерная злодею-психопату улыбка, за которой, обычно, следовал смех, проникающий глубоко внутрь, заставляя тебя сжиматься в комочек, обнимая колени, лежать на холодном полу и глотать слезы, стекающие по щекам, но нет, его не последовало. －Брюси, ты побил меня, я такое не прощаю, уж извини… Да, Брюс Уэйн тогда хорошо его отделал… Окровавленная маска из срезанной с кожи лица Валески еле держалась на скобах, что крепили её. Уэйну тогда казалось, что Джерому нравится боль, то, что он его избивает, он наслаждался этими ощущениями, тем, как юноша уселся на него, щедро набивая кулаками улыбающееся лицо врага. Его руки тогда лежали, раскинутые по сторонам, он ведь даже не пытался сопротивляться… Почему? Кажется, это вопрос, на который у Брюса Уэйна ответа не появится ещё очень долгое время. －Убьёшь меня? Несмотря на то, что внутри у Брюса бушевала целая буря, шторм эмоций захлёстывал с ног до головы от воспоминаний о пережитых когда-то событиях, снаружи он оставался непоколебимой статуей с безразличным, отстранённым выражением лица. Вполне возможно, Альфред бы гордился его выдержкой. －Я что, кажусь таким глупым? Это слишком обыденно, глупо и скучно… Медленными, ровными шагами, Джером грациозно приблизился к своему врагу, ради которого он и сбежал из психиатрической лечебницы. Мальчишка молча наблюдал за каждым шагом, движением, прожигая Валеску ненавидящим взглядом. －Ты сбежал из Аркхэма и ты должен понимать, что это ненадолго. Рано или поздно тебя вернут в это… －Бога ради, Брюси, только не читай мне мораль. －…место. Ты пришёл один, значит, твои последователи не знают о твоём ВРЕМЕННОМ высвобождении, или же их просто не осталось. Получается, что… Брюс и моргнуть не успел, не то чтобы закончить свою мысль, как Джером молнеиносно оказался прямо перед ним, размахнувшись и ударив в скулу кулаком. Речь была прервана, Уэйн медленно повернул голову обратно, безмолвно испепеляя взглядом Валеску. По лицу того растеклась улыбка, не совсем такая, как прежде, но нужно отдать должное пластическим хирургам, что смогли почти полностью вернуть лицо психопату маньяку. －Даже если я один, малыш, это не значит, что ты спасен. Твой дорогой дворецкий сейчас где-то на седьмом небе, просматривая чёрт знает какой по счёту сон, так что помощи ждать не от кого. Джером медленно развёл руками, чуть приклонившись, исподлобья вглядываясь в глаза мальчишки. На левой щеке у того остался еле-видимый красный отпечаток от кулака Валески, который, возможно, потом станет иссине-жёлтым синяком. －Чего ты хочешь? Что тебе от меня нужно? Юноша прочитал в глазах напротив нехороший знак, только поздно понял, что нужно оказывать сопротивление, потому в следующее мгновение весь воздух покинул его лёгкие, боль от очередного удара пульсировала в животе, а сам он был прижат к кровати весом своего врага. －Есть два варианта исходных событий. Вот тебе первый: ты играешь в послушного мальчика, я не причиняю тебе боль. Второй, как ты уже догадался, немного отличается от первого. Ты сопротивляешься, а я с огромным удовольствием делаю тебе невыносимо больно. Мне больше нравится второе, а как тебе? －Отпусти меня, чёртов психопат. Поймав в голосе юного Уэйна истерические нотки, что свидетельствовали о том, что тот уже начал терять контроль над своим чрезмерным спокойствием, Джером рассмеялся, больно прикладываясь к правой скуле брюса очередным ударом кулака. Пока тот пребывает в мгновенном недоумении, лишённый каких-либо действий, Джером выпускает его запястья из своей цепкой хватки, однако, радости это доставляет мало. Осознав, что с него стянули рубашку, Брюс пытается вывернуться из хватки Валески, чтобы ответить тому за все нанесённые удары, но попытки его оказываются тщетными, и вместо того, чтобы почувствовать чужую кровь у себя на костяшках, он чувствует железные браслеты на запястьях, приковывающие его к спинке кровати. －Ты выбрал то, чего хотел я… Потому ли, что ты хотел сделать мне приятно, или ты сам этого хочешь? Брюс дёргал руками, пытаясь выдернуть их из наручников, но, что вполне предсказуемо, ничего не выходило. Брюс понял, что единственный его шанс на спасение, заговорить Джерома на то время, пока Альфред не проснется. Хотя бы, как можно дольше. －Почему ты молчишь, Брюси, ах да, забыл, ты же хочешь по плохому… Очередная идея с треском и шумом провалилась, оставив Брюса одного, без единого шанса на спасение, без мысли о том, что можно было бы предпринять ещё. Шариковый кляп, застёгнутый быстрым и ловким движением убийцы, лишал совершенно любой возможности произнести хоть что-нибудь толковое или более менее разборчивое, потому Брюс мог лишь недовольно промычать. －Что? Ты хотел мне что-то сказать, Брюси? Нет? Ну и прекрасно, я как раз хотел кое-что сделать. Поймав безмолвный ужас в глазах юноши, такой, когда ты остаешься один на один с чем-то ужасным, лишённый любой возможности повлиять на ситуацию, Джером хищно облизал свои губы, расстёгивая пуговицы на своей синей жилетке, а после стягивая с себя белую рубашку, оголяя торс. －Вот видишь, теперь мы оба наполовину раздеты. Джером мурчит себе под нос, нависая над Брюсом, проводя языком по одной из раскрасневшихся скул. Тот откидывает голову, отворачиваясь, пытаясь как можно дальше отодвинуться от поехавшего на голову насильника. Джером ловит взглядом кадык парня на оголившейся от поворота головы шее. －Брюси, ты меня боишься? Я ведь ещё ничего такого не сделал, малыш, тебе стоит бояться того, что будет потом, а не того, что происходит сейчас. Обхватив шею Брюса руками, Джером сдавливает её сначала несильно, а потом так, что лишает прикованную наручниками к кровати жертву дышать. Он слышит еле раздавшийся хрип, видит, как начинают закатываться округлившиеся от испуга близости смерти глаза, именно в этот момент он ослабляет хватку, проводя ладонями по его груди, прокладывая небольшую дорожку из поцелуев от подбородка до раскрасневшейся коже на шее, где только-только её касались руки Джерома. Он склоняется над Брюсом, которого уже начала бить дрожь, приближаясь к уху, едва прикусывая мочку, посасывая, проходя концом языка по ушной раковине. －Мы только начали, котик, веселье ещё впереди. Сдавив пальцами соски Брюса, улыбается, наблюдая за его реакцией, за тем, как прерывается его дыхание, дёргается кадык. Джером спускается чуть ниже, обхватывая сосок зубами, играя с ним языком, покусывая кожу рядом. Он откровенно издевается над парнишкой, заставляя его возбудиться. Джером знает, что чистосердечный совестливый Уэйн не сможет нормально жить с мыслью, что у него когда-то встало на психопата маньяка, не сможет нормально вспоминать, как стонал. Мысль о подобном была словно мёд для Джерома, она обволакивала, добавляла уверенности и сдерженности. Он с удовольствием бы уже жёстко трахнул мальчишку, вжимая в матрац, царапая и кусая, но наслаждение от насилия доставляло ещё большее удовольствие. Спустившись ещё ниже, Джером с трудом, но всё же стянул с Брюса штаны. Тот брыкал ногами, норовя отпинать Валеску, но Джером нашёл оптимальное решение проблемы. －Ты прикован, кажется, доминирую здесь я, и ох да… Твой милый дворецкий сейчас спит, кто же остановит меня, кто не даст мне выпотрошить его, м? Ты же у нас в неволе, а героев поблизости я больше не вижу… ни одного, во дела！ Брюс чувствовал, как щёки ожгли слёзы горечи, безысходность в одно мгновение накатила на него своим тяжёлым весом, давя комом в глотке, мешая нормально дышать. －Не плачь, мой хороший, тебе понравится. Джером обхватил полувозбуждённые член парня рукой, проводя вверх вниз, нарочно медля, обводя большим пальцем головку, наблюдая за тем, как Брюс отчаянно пытается удержаться от того, чтобы сорваться. Тьма была уже близко, она вот-вот, с минуты на минуты, да что там, с секунды на секунду должна была поглотить его. Джером вновь услышал звон цепочки наручников, Уэйн вновь дёргал их, надеясь освободиться. Не медля больше, Джером провёл языком от основания до головки, обхватывая член и заглатывая его как можно глубже, издавая неприлично чавкающий звук. Он медленно посасывает, мучительно считая каждый миг, ведь его собственный возбуждённый орган уже болезненно упирается в плотную ткань белых брюк. Брюс неглуп и прекрасно понимал, что таким образом его пытаются истребить и морально, и физически одновременно, но не смог с собой совладать, никто бы не смог. Возбуждение горячими волнами накатывало на него, медленно, но верно, Джером знал что и как делать. Уэйн всё ещё чувствовал, как врезается железо в запястья, царапая кожу, как запихнут в его рот кляп, только теперь он чувствовал ещё и что-то другое. Ему нравилось то, как Джером издевается над ним, он едва сдерживался, чтобы не заскулить от удовольствия, однако, стона сдержать не смог. В одно мгновение вся его выдержка просто рухнула, щёки горели то ли от стыда, то ли от ударов, то ли от возбуждения. Джером, поймав стон, мгновенно отстранился, слезая с кровати, уходя куда-то. Брюс уже было подумал, что мучения окончены, но именно в этот момент насильник вернулся. В руках он держал острый нож среднего размера, который, судя по всему, прихватил с кухни. Усевшись на торс Брюса, чуть поёрзал, нарочно касаясь возбужденного члена, откровенно веселясь тому, как юноша морщится и вздыхает. Лезвие, отражающее свет, излучающийся светильником с прикроватной тумбочки, блеснуло перед глазами подростка, заставляя того замереть, одними лишь глазами наблюдая. Пройдясь лезвием по коже так, чтобы оно не оставило порезов, Джером сжал пальцами левой руки сосок на груди Брюса, нарисовав лезвием небольшую полосу рядом с ключицей, из которой тут же засочилась кровь. Валеска не видел, как отреагировал на подобное Уэйн, потому что склонился к порезу, слизывая красную жидкость с металическим привкусом. Повторив процедуру, только на этот раз оставив порезы чуть ниже груди на торсе, бедре, шее, плече, Джером откинул нож в сторону, ловя на себе обезумевший взгляд парнишки. Отстегнув ремешок, Валеска вытащил изо рта Уэйна кляп, откинув его вслед на ножом, снимая с себя брюки и бельё. －Сейчас тебе будет больно, Брюси, уж я позабочусь об этом. Раздвинув ноги подростка, Джером рывком вошёл в тугое, нерастянутое колечко мышц. Тут же послышался вскрик, костяшки на руках Брюса побелели, как и его лицо, в нос ударил запах безумия, страха, боли, метала и крови. Перед глазами заплясали тёмные круги, и лишь лицо Джерома оставалось чётким, по прежнему улыбчивым, довольным достигнутым результатом. Он и не думал тянуть, и так слишком уж долго ждал, настолько, что стало казаться, будто он хочет измучать не мальчишку, а себя. Потому, нависнув над Брюсом, Джером принялся в бешеном темпе вколачиваться в него, полуприглушённо то хрипя, то постанывая. Будто сквозь вату до него доносились всхлипы, полувскрики-полустоны Брюса, по щекам которого текли жгучие слёзы. Джером не заботился о том, больно ли или приятно парнишке, его вообще Уэйн уже не волновал, он чувствовал лишь безумный прилив адреналина, чувствовал, что мальчишка находится уже на грани, потому принялся надрачивать тому в такт своим толчкам. Оргазм нахлынул лёгкой дрожащей волной, Брюс кончил, обессиленно откинув голову набок, надеясь, что всё закончилось. Однако, он тут же с силой сжал зубы, вскрикивая от новых, более сильных и глубоких толчков. На лбу выступила испарина, капли пота стекали с висков. －Ну же, Брюси, попроси меня остановиться. Голос Джерома был почти полушёпотом, сбивчивым частым дыханием. Он кусал свои губы, то ускоряя, то замедляя темп. －П-пожалуйста… －Что? Ты что-то сказал, сладкий? В этот раз, прежде чем тот смог открыть рот, Джером накрыл его губы своими, жадно целуя, проникая в его рот своим языком, вылизывая, проводя им по нёбу. Отстранившись, Джером, навалившись всем своим весом на Брюса, принялся втрахивать того в матрац, жёстко, как и хотел, только уже из последних сил, едва сдерживая оргазм. －Пожалуйста, хватит… Протяжно простонав, Джером кончил Брюсу на бёдра, откинувшись рядом с ним на содраную, промокшую от пота, белую простынь, пытаясь восстановить дыхание. Когда ему это более менее удалось, он встал с кровати, нашёл кляп и вновь закрепил его, заткнув Брюсу рот. －Извини, малыш, но будет намного веселее, если тебя найдут тут вот таким, развращённым. И, надеюсь, ты будешь не против, если я схожу в твой душ. Подобрав с полу брюки, бельё, рубашку и желетку, Джером, насвистывая какую-то известную ему одному мелодию, направился в ванную комнату.