Жизнь та ещё штука непредсказуемая. Нет, все мы, конечно, понимаем, что она может совершенно внезапно и очень по-идиотски изменяться. И не всегда можно быть к этому готовым, но… Чёрт, весь этот переполох с роддомом, новой семьей… Это самое неожиданное в его, Даниной, жизни, серьёзно. Он сидел на кровати в комнате, которая теперь в равной степени принадлежала ему и его «брату», погрузившись в раздумья.
В мыслях парень прокручивал события недельной давности. Неделю назад он со своей
(а хрена ли своей-то теперь?) семьей стоял напротив некоего Вани и его
(а хрена ли его-то?)родителей. Слишком глупая ситуация. Комичная даже, пожалуй. Вот и отец сказал что-то про «Ералаш», Даня, признаться, не слушал. Он разглядывал своих биологических родителей и Ивана. И прислушивался к своим ощущениям. Ему вдруг стало жутко холодно. Иванов списал бы это на страх, но страха не было, а вот заледеневшие кончики пальцев были. Спустя минут пять, уже сидя за столом, парень краем глаза заметил, что Ваня стянул свою рубашку, оставаясь в белой футболке с каким-то принтом, и утер салфеткой покрывшийся испариной лоб. Тогда он не совсем понял, но сейчас…
Сейчас он держал в руках небольшую книжку в твердом переплете с обложкой из приятной на ощупь бархатистой бумаги и немного офигевал. Он помнил, что приятели и одноклассники в разные моменты своей жизни рассказывали ему о том, что встретили своего соулмейта, идеальную пару, предрешенную самой судьбой, и о том, какие ощущения были у них. У кого-то это был ужасный холод при близком нахождении с объектом вожделения, а кому-то становилось невыносимо жарко. Парень всегда смеялся над этими историями, ведь это было антинаучно (кстати, в книге, которую он держал сейчас в руках, так же написано, что, оказывается, наукой соулмейты уже были исследованы, а также учеными доказано, что действительно есть изменения в организме людей, встретивших свою половинку, то есть, соулмейты это ни разу не антинаучно). Но в книге были описаны все симптомы, и, если Данила правильно понимал сейчас, то чтобы не чувствовать себя некомфортно в присутствии своего «братца», они оба должны принять происходящее, как должное и сделать с этим что-то. Например, начать отношения, как описано в книге, или что-то вроде того. Даня не сказал бы, что это было самым приятным для него решением проблемы, но… Но он мог бы обмануть нас, но себя-то не обманешь, он прекрасно знал, что это было бы идеальным решением для них обоих… Ну по крайней мере для него.
Кажется, Ваня понял все немного раньше, чем Данила, поэтому уже через двадцать минут нахождения с ним в одной комнате, которая должна быть их общей комнатой, сбежал к матери с просьбой отселить брата к чертям собачьим, пока он сам его не прикончил. Естественно, Полина, не догадываясь о том, что происходит между её сыновьями (если можно так выразиться), не собиралась реагировать на просьбу Ивана, отправив его восвояси.
Так что уже добрых пару часов Даня сидел в комнате в полном одиночестве. Единственное, что радовало в этой ситуации — это то, что пока Вани не было поблизости, возвращалась комфортная температура, и парень мог наконец снять свой свитер, который все равно не грел его в присутствии брата, и это, конечно же, тоже было описано и разобрано в книге.
С другой стороны, его изнутри разъедала какая-то тоска, пока Вани не было рядом. Вот и приходилось выбирать — находиться постоянно рядом и умирать от холода, или все время сторониться и подыхать от жрущей изнутри тьмы.*
Ещё больше масла в огонь подливало то, что, похоже, несмотря на то, что парни, кажется, были соулмейтами, Иван не торопился чувствовать к брату что-то, кроме всепоглощающей ненависти. Это ещё больше расстраивало Иванова, который уже просто был не в состоянии мириться с происходящим, хотя они, черт возьми, знали друг друга чуть больше недели.
Если бы ему ещё даже месяц назад сказали, что он с первого взгляда, слова, вздоха влюбится в кого-то, да ещё и в парня, да ещё и такого раздолбая… Он бы послал придумавшего такой бред на все четыре стороны. Но ему никто этого не сказал, он просто столкнулся с этим фактом лицом к лицу, и, кажется, с этим уже ничего нельзя было сделать.
Парень ещё раз постарался вчитаться в текст книги. Это была последняя глава, где описывалось состояние соулмейтов после начала отношений. Однако, стоило Даниле прочитать пару слов, как его мысли вновь повернули в другое русло, перед глазами снова стоял образ брата, парню даже показалось, что его снова бросило в холод. Он глухо застонал, отбрасывая книгу в сторону и откидываясь назад на кровати, впиваясь глазами в потолок, очевидно, рассчитывая найти там ответы на все свои мысли и вопросы.
Становилось холоднее. Скрипнула дверь. Парень уже подозревал, что произойдёт дальше. И правда, около него прогнулась кровать, рядом так же как он лег Ваня. Данила почувствовал, как немеют, замерзая ко всем чертям, пальцы.
— Эй, поговорить надо, — сообщил Иван, не глядя на брата.
— Надо, — согласился Даня, не в силах выдавить из себя ещё хоть что-то осмысленное.
— Ты же понимаешь, что мы, походу, соулмейты, — шатен, видимо, пытался начать этот неловкий диалог издалека, но у него не особо получалось.
— Ну, выходит, что так, — отлично, Даня, уже четыре слова!
— И я подозреваю, что тебе точно так же не нравится постоянно мерзнуть в моем присутствии, как мне не хочется умирать от жары каждый раз, когда ты появляешься в радиусе десяти метров, — впервые за последние два дня Ваня выдавал куда более осмысленные вещи, чем Даня, хотя, может и впервые за последние шестнадцать лет, кто его знает. Поэтому Данила просто активно закивал, давая понять, что никаких адекватных действий и реплик от него сегодня не дождутся.
— Я так и думал, — кивнул в ответ Ваня, хмыкая. — Короче, у тебя есть идеи, что с этим делать? Ты же у нас за умного считаешься, как никак.
— Да, я тут в книге прочитал… — хотел было предложить что-то Даня, но Иван покачал головой, понимая, что с братом каши не сваришь, поэтому просто накрыл его ледяную ладонь своей, до ужаса тёплой, переплетая пальцы. Он сел, заставляя сесть Данилу и заглядывая ему в глаза.
— Ты совсем намеков не понимаешь? — ухмыльнулся он, второй рукой притягивая его за шею к себе, чтобы уже через секунду накрыть нереально холодные (ну не бывает у живых людей так) губы брата своими, согревая того каждым своим действием.
У Дани в голове, казалось, взорвались тысячи фейерверков, сияние которых, впрочем тут же затмилось мыслями о том что «Боже, первый поцелуй, и тот с парнем, мы же братья, хотя вообще-то нет, но так-то да, боже как тепло, наконец-то…», и поток этих мыслей смог прервать только Ваня, который слегка, но все равно ощутимо, прикусил нижнюю губу парня, сразу же зализывая укус кончиком языка, отчего Данилу стремительно бросило в жар. Он запустил пальцы в мягкие волосы брата, немного оттягивая пряди назад, параллельно стараясь углубить поцелуй, несмотря на свою неопытность.
Наконец Ваня отстранился от его губ, впрочем, он сразу же перешел на шею блондина, покрывая её сначала невесомыми поцелуями, а затем оставляя отметины, кусая и зализывая места укусов.
Он уже было потянулся к пуговицам на рубашке Дани и даже начал их расстегивать, но блондин смог вовремя прийти в себя:
— Вань, не надо, — попросил он, заглянув в потемневшие от чего-то (возбуждения?) глаза брата. — Рано.
Иванов понимающе кивнул, снова целуя Даню в губы, нежнее и размереннее, проводя пальцами по шее, по чуть выступающему позвоночнику, параллельно вновь сплетая пальцы своей второй руки с пальцами брата, немного улыбаясь в поцелуй.
***
Они лежали на полу у кровати (да, это очень логично), глядя в потолок и уже вдвоём ища ответы на кучу вопросов, роившихся в голове. Голова Дани крайне удобно покоилась на равномерно вздымающейся груди Вани, который наконец смог нормально начать дышать. Но это было бы слишком идеально, чтобы им дали спокойно полежать, поэтому…
— Вань, телефон, — заметил Даня, махнув рукой куда-то в сторону, откуда доносился звук.
— Ты очень внимательный, я вижу. Я рад, что могу ещё тебе сказать, — парень положил руку сверху на брата, обнимая и давая понять, что ни один, ни второй не будут вставать, чтобы посмотреть, кто это решился нарушить идиллию.
Впрочем, Даня как-то смог дотянуться до телефона брата, глядя на экран и сообщая:
— Эля.
— В жопу её, — заявил шатен, зевая. Но Данила уже взял трубку.
— Да, Эля? Ох, черт. Да, я ему сейчас скажу, — он сбросил звонок. — Ваня, вставай, придурок. Ты забыл про дополнительные по алгебре или что? — Даня сам скинул с себя руку парня, садясь на полу.
— Бля-я-ять, — протянул Иванов, вставая следом, сначала с показной неторопливостью, но через секунду начиная носиться так, будто ему засунули электровеник в место, не предназначенное для этого — огребать сначала от учителя, потом от Антона, а следом ещё и от Даньки — то ещё удовольствие. Уже через пять минут на первом этаже хлопнула входная дверь, оповещая Даню о том, что его братец находится уже на пути к гимназии, и у него есть пара часов, чтобы все обдумать.
***
Спустя минут пятнадцать отсутствия брата, Даня стал замерзать.
— Что, простите?.. — спросил он вслух, поднимая с пола книжку и снова открывая её на главе, где в прошлый раз прервался.
Ещё через десять минут он узнал кое-что новое. Во-первых, после начала отношений соулмейты перестают испытывать дискомфорт, находясь в непосредственной близости относительно друг друга, но он (дискомфорт) возвращается, как только расстояние между парой увеличивается больше, чем на сто-двести метров. Во-вторых, не факт, что дискомфорт остаётся прежним, то есть не факт, что Ванька сейчас подыхает от жары, но вполне возможно, что теперь он мерзнет не хуже Дани. Впрочем, из двух этих интересностей Данила понял только одно — их мир чертовски сложная штука. А ещё он вообще-то нефигово замерз, поэтому быстро спустился на кухню, заварил себе чашку горячего чая и вернулся в свою комнату, попутно подхватывая с пола плед и свой мобильный.
***
Нельзя сказать, что Ване было очень весело сидеть на алгебре, снова почему-то умирая от жары, но переписываться с братом прямо сейчас тоже было плохой идеей, впрочем, сложно сказать, что Дане могло это помешать, судя по короткому сигналу, что издал смартфон, притаившийся за пеналом.
— Блять, — коротко выругался он, выключая звук и открывая WhatsApp.
И правда, его взгляд наткнулся на сообщение:
Данька:
«Эй, мне холодно. Скажи мне что-то тёплое))»
Глаза Вани совершенно непроизвольно закатились, впрочем, ответ он все же решил напечатать.
Пуська:
«Батарея, блин. Достаточно тепло?»
Данька:
«Ха-ха, очень смешно. Я рассчитывал на что-то более приятное.»
Пуська:
«Нежная батарея. Так лучше? Ладно, если серьёзно, то самое тёплое, а вернее, горячее, что тебе светит в ближайшие пару лет — это я»
Данька:
«Ничего себе у вас самооценка, батенька, ха. Уверен, даже батарея горячее тебя.)»
Пуська:
«Договоришься сейчас. У тебя, кстати, в твоей этой заумной книжке нет ответа на вопрос, почему, собственно, я сейчас горю на десятом кругу ада?»
Данька:
«Девятом.»
Пуська:
«Че?»
Данька:
«Кругов всего девять, не десять.»
Пуська:
«Не умничай, пидор»
Данька:
«От пидора слышу. А почему тебе жарко, я расскажу, когда домой придешь. Приятного времяпрепровождения.))»
Ваня, блокируя телефон, тяжело вздохнул.
— Эй, с кем чатишься, Иванов? Девчонку нашёл себе что ли? — пихнула его в бок Оганян.
— Ага, девчонку, — прошипел парень, пихая подругу в ответ.
Тут экран смартфона вновь засветился, по центру появилось уведомление:
Данька:
«Возвращайся быстрее. Целую.)»
И конечно же Эля как всегда вовремя это заметила.
— Что? Даня? Серьёзно? Ты в стройные ряды голубых записался??? — зачастила рыжая, глядя на Ваню во все глаза. — Нет, ну от Дани я ожидала чего-то подобного, но от тебя…
— А я что, не человек что ли? — огрызнулся Иванов, давая понять, что разговор окончен.
***
Спустившись очередной раз за чаем, Данила столкнулся с Полиной. Она внимательно окинула его взглядом, задержавшись на шее, когда заметила красные отметины, но ничего не сказав по этому поводу. Однако, заметив штук пять пакетиков от чая в пиалке около раковины, и клетчатый плед на плечах Дани, она решила уточнить:
— Сынок, ты не заболел? — трогая его лоб ладонью, решив, видимо, подтвердить свою догадку. Знаете ощущение, когда ожидаете почувствовать одно, а в итоге ощущаете другое? Вот и женщина, почувствовав ладонью не горячий лоб, а обжигающе холодный, нахмурилась. — Всё хорошо?
— Да, мам, все отлично, — улыбнулся Даня, посильнее обворачиваясь в плед и прикрывая им шею. В нос ударил запах одеколона брата, из-за чего Данила слегка поморщился, пытаясь сосчитать мысленно, сколько времени осталось до прихода парня.
Попытка успехом не увенчалась, поэтому Даня просто взял свою кружку и стремительно ушёл в комнату, пока Полине не пришло в голову спросить, откуда у него засосы на шее.
***
Ваня не особо успел заметить, когда стал таким… По-пидорски сентиментальным: он уже добрых минут пятнадцать стоял у собственной кровати, где завернувшись в плед и свернувшись клубочком спал Даня, и не мог решиться разбудить его. Тем более, за окном уже было довольно темно, а время было уже за десять часов (когда он вернулся из школы, его заставили поесть и принять какие-то таблетки, ибо Полина, кажется, сходила с ума, и как только парень переступил порог, она решила сразу же потрогать его лоб, и определив, что он слишком горячий, сразу же начала лечить сына, а тому сейчас было не до того, чтобы рассказывать маме, что он нашёл своего соулмейта и теперь половину дня находится в лихорадке, черт возьми.), так что парень решил, что будить брата — занятие глупое и неблагодарное, поэтому он просто тихо кинул рюкзак в угол комнаты, выключил свет, стянул футболку и натянул спортивные штаны, в которых обычно ходил дома.
Стараясь не особо сильно потревожить Даню, Иванов приподнял его плед и аккуратно лег рядом, прижимая наконец согревающегося парня к себе и целуя того в лоб.
***
Дверь в комнату приоткрылась, и темноту нарушила полоска света из коридора.
— Я же тебе говорила, — кивнула Лида в сторону парней, которые все ещё находились в объятиях друг друга. — А ты все «Мальчики заболели, мальчики заболели…», будто у самой такого никогда не было.
— Ох, ладно… Нужно будет поговорить с ними об этом завтра… Или не нужно, — передумала она, глянув на парочку. — Сами разберутся. Пойдём, — она тихо прикрыла дверь, вновь оставляя мальчиков в бархатной темноте комнаты одних.
