***
Лежа на кровати в номере, Ден механически сжимал и разжимал кулак. Сжимал так, что ногти впивались в ладонь. Разжимал так, чтобы кожа на ладони растягивалась, как на барабане. В школе он делал так, чтобы дать паре знать — он есть. Три раза сжать, подождать. Повторить. Позже им объяснили, что это без толку: боль, причинённая самому себе, не считывается, как и щекотка. Надо, чтобы боль причинил кто-то другой. Детьми, они все спрашивали друг у друга: «Ну как? Что-нибудь есть? А у тебя?». Ден, как и все, ждал этого момента, когда же он тоже уловит отклик пары. Это было страшно и жутко любопытно. «Говорят, Миха вчера почувствовал, будто на гвоздь наступил, круто, да?» «Ленка хвасталась на перемене, что была боль, словно кошка поцарапала». «У Серого башка болит, как думаешь?..» Ден надеялся, что его пара будет осторожной; чувствовать, как тебе выбивают зубы или отрезают ногу, наверняка, нифига не круто. Но вместе с тем он отчаянно желал, чтобы она порезалась, чуть-чуть, чтобы было больно, но не опасно. Чтобы просто знать, что она действительно есть. Все подростки проходили через страх, что останутся без пары. На биологии им объясняли, что это практически невозможно, что импульс при рождении сразу же выбирает того, кто тебе лучше всего подходит. Но всё равно было не по себе от того, что с каждым годом счастливчиков вокруг тебя становилось всё больше, а таких, как ты, всё меньше. Ден даже начал задумываться, не станет ли он первым, кто останется без отклика. А может его пара просто не дожила до полового созревания, когда просыпался тот крохотный участок в мозге, который хранил данный при рождении импульс? Говорят, такие случаи бывали. Говорят, что тогда импульс твоего мозга ищет другого подходящего. Говорят, что нет ничего хуже, чем пережить смерть пары. Говорят, говорят, говорят… От таких мыслей становилось ещё страшнее. Ден изводил себя, старался отвлечься, но получалось плохо. Окончательно его терпение лопнуло, когда младшая сестра за завтраком вскрикнула от боли в запястье. Она схватилась за руку, едва не плача, а потом расплылась в счастливой улыбке — её избранник обжёгся. Тем же вечером, лёжа на кровати, Ден начал сжимать пальцы. К утру на ладонях остались разодранные лунки. Он продолжал делать это почти каждый вечер, но отклика так и не было. Только привычка осталась. Ден медленно пил пиво и снова прокручивал в голове сегодняшний вечер. Хотелось нажраться и сделать что-то глупое. Он выиграл баттл. Хайдовские подпевалы могут орать сколько угодно. Он выиграл. Главное, что это понял Хайд. А он понял, это было видно по его взгляду. Ден усмехнулся. Продавить он пытался, надо же. Как будто реально взрослый дядька на хулигана наехал. С каким-нибудь пацаном это, может быть, и сработало бы. А Ден не пацан, не отступил и руку жать отказался не из-за понтов, а из-за вот этого глупого давления. Хайд такой был во всем, давил и давил. И всё его Слово. Телефонный звонок вырвал его из оцепенения. «Ну как ты там? Чо делаешь?» — Нормально. Пиво пью. «Договорились? Показал ему, кто в доме хозяин?» — с той стороны донёсся смешок. — Он понял, — Ден закрыл глаза. Спокойствие сразу окатило добродушной волной. Теперь ему хотелось только спать. «Когда обратно?» — Завтра. «Не задержишься?» — На хуй. Меня, блядь, уволили. Я свободен, блядь. Это вырвалось само собой. Ден поставил бутылку на пол и прикрыл ладонью глаза. Пиздец какой-то. — Вот так и поговорили, — невесело подытожил и тут же добавил: — Мы всё равно отделяемся. Передай нашим. «Мы с тобой, братан. Все будет в лучшем виде». Дену хотелось сказать «спасибо». И ещё много всякого, рассказать, как едва не устроил драку, как едва не проиграл глупую дуэль взглядов. В трубке гудки. Его пара выслушала бы. Если бы он её нашёл.***
Ден смотрит на Юлю. Она улыбается ему, нервно и самую малость вопросительно. Ямочки на её щеках кажутся безумно милыми. И сама она милая, маленькая и мягкая. Дену кажется невозможным, чтобы такая девушка рвалась на баттл. — Я прошла? — И голос у неё не высокий, не низкий, такой, как надо. Идеальный. Он тает. — Да, — кивает и надеется, что не покраснел. Перед тем, как отвернуться, успевает заметить радостные искры в карих глазах. Конечно, прошла, он был бы последним идиотом, если бы упустил такое чудо. Может она и не задержится в баттлах, но у него будет время пообщаться с ней поближе. К всеобщему удивлению Юля задерживается. Она оказывается неплохим баттловиком, не боится выступать даже против мужиков. Ей вообще без разницы, кто её соперник, дайте только площадку. Ден даёт и площадку, и соперников. Он бы и больше дал, но всё как-то не получается, то одно, то другое. Совершенно нет времени поговорить не о деле. Чем больше он её узнает, тем больше хочет подойти и сказать что-то, наверное, важное, но чем дольше тянет, тем больше находится причин заняться чем-то ещё. Иногда ему кажется, что Юля знает обо всём, что смотрит так выжидающе «Давай, Ден, покажи, что ты мужик. Сделай первый шаг». И он давно бы сделал это, если бы не одно «но» — он не хочет портить ей жизнь. Ей и её паре, которую она пока не встретила. Ден точно знает, что это не он, и точно не желает быть третьим лишним, ведь только двое суть одно, блядь. Ден уходит каждый вечер не с ней или вообще один. Он и так любуется Юлей на каждом баттле. Этого достаточно. Должно быть достаточно. По крайней мере, это всё, что он может себе позволить сам.***
Надо было идти домой. Ден полулежит на диване, закинув одну ногу на сиденье, вторая упирается в пол. Он не может устроиться удобнее — на диване и на Дене, вытянувшись во весь рост, спит Слава. Что они отмечали, как они оказались вдвоем в тёмной комнате, куда девались остальные — Ден не знает и пока что не особенно хочет узнавать. Ему на удивление уютно и хорошо. Славка сонно причмокивает, поудобнее устраиваясь на его плече. И пусть, не мешает. Словно из какого-то другого мира доносятся приглушенные голоса и женский смех, который он не перепутает ни с каким другим. Юля. Ден непроизвольно улыбается, вспоминая её ямочки на щеках. Но практически тут же он слышит мужские голоса и так же непроизвольно сжимает кулак, разжимает, снова сжимает… — Перестань. — Славины пальцы тёплые, сухие и в другой раз это заставило бы Дена убрать руку. Но сейчас это кажется самым правильным, именно такое ощущение ему и нужно, чтобы успокоиться. Слава гладит его ладонь, переплетает свои пальцы с его в замок и, кажется, снова собирается уснуть. «Это по-пидорски», — думает Ден. Без возмущения и неприятия, просто констатация факта. «Надо встать. Или руку освободить. Или Славку скинуть». Он ничего не делает. Ему слишком хорошо лежать так, в рассеивающемся алкогольном угаре, на узком диване, который делает невозможное соседство нереально тесным, нереально правильным. Ден чувствует поднимающееся в глубине души почти забытое ощущение, и его охватывает лёгкая паника — только не сейчас! — Бля, больно, — недовольно возмущается Слава, когда его пальцы оказываются стиснутыми в кулаке. Ден расслабляет руку. Он старается дышать ровно и думать о чем-нибудь отстраненном. — Да хорош, заебал. — Слава выпутывается из замка и отворачивается к спинке дивана. Ден садится, ждёт реакции организма, однако в этот раз весь алкоголь вроде усвоился и обратно не просится. Он оглядывается на Славу. Неожиданно хочется провести по его волосам, Ден знает, что они мягкие и лёгкие. Вместо этого он крепко сжимает край дивана, а потом резко встаёт и в темноте бьётся ногой обо что-то невидимое и очень твёрдое. — Бля! — вырывается у него. — Сука! — Слава сжимается на диване. Ден садится обратно. Вспышка боли прошла, оставив только ноющую ссадину на щиколотке. Дену хочется сказать «извини», но слова застревают в горле. Блядские пары и блядский импульс. Это шанс для него, понимает Ден. Он никогда не говорил со Славой об этом, даже намёка не подавал. И Слава тоже молчал. И все было хорошо. — Так и будешь сидеть? — Слава не спит и не оборачивается. Ждет ответа. Ден не знает что сказать. «Здравствуй, пара, вот и я»? Они оба давно знают друг друга. И друг о друге знают такое, что самым близким не рассказывают. — Хуево, — невесело усмехается Ден, и только через секунду соображает, что произнёс это вслух. — Я тоже так думаю, — Слава переворачивается на спину, скрещивая руки на животе. — Знаешь, как мне было хуево? Три блядских зуба! — Два, — автоматически откликается Ден. — Один удалили. — Долбоеб! — возмущается Слава, закатывая глаза. — Лечить надо сразу! И на профилактику ходить вовремя! — А сам-то, — немного растерянно огрызается Ден. — Мог бы и не нарываться на драку. Охуенное удовольствие — чувствовать, как тебе рожу бьют. Спасибо, что хоть перед чеченами, блядь, извинился. — Замай заставил, — серьезно говорит Слава. Ден смотрит на него с искренним изумлением. — А то поставили бы меня на колени и навешали бы плюх, — продолжает тот, переходя на привычный тон Сони. — Или порезали бы. А может и по кругу… — Заткнись, бля! — Ден зажимает ему рот ладонью, чувствует на своём лице давление, но не ослабляет хватку. — Просто заткнись, пока не уебал! — Руки, блядь! — мотнув головой, Слава освобождается. — Денис Евгеньевич, держите, блядь, себя в руках, нахуй. По блестящим в темноте глазам Славы он понимает, что чего-то подобного тот и ждал. И понимает, что они оба боялись этой темы, чуть ли не больше чем самого признания. Ощущать боль друг друга — нехуевая такая плата за то, чтобы знать свою вторую половинку. Ден смотрит тяжелым взглядом прямо в глаза. Слава в ответ щурится то ли подозрительно, то ли недоверчиво. Время будто останавливается, окружая их тишиной. Ден чувствует, что его снова накрывает. У него слегка кружится голова. Ему кажется, что Славка такой… не красивый, нет. Ослепительный. От него будто исходит мягкий свет, и кажется, что он даже греет, как маленькая батарея. Хочется быть ближе, почувствовать и впитать это тепло. Ден медленно наклоняется, замирая в сантиметре над ним. Сколько раз он сдерживал себя рядом с ним? Интересно, а он сам светится для Славы? Или это его персональные глюки? Может Ден какой-то дефективный и поэтому Слава молчал все это время? Он же не затыкается никогда, почему ни разу не откликнулся? Так близко. У Славки потрясающие глаза, это единственное, что в нем есть красивого. В предрассветном полумраке они тоже светятся. Это наверняка просто пьяная галлюцинация или недосып, но Ден понимает, что этот свет его притягивает, он хочет быть ближе. Ещё ближе. — Я не могу. Слава моргает слегка растерянно, приглушая свой свет. — А я и не хочу, — сообщает он, облизывая пересохшие губы. Они шепчут всё тише, будто боясь, что где-то в параллельной реальности, за далекими голосами и взрывами пьяного хохота, их могут услышать. Ден не хочет думать об этих блестящих губах. Они наверняка мягкие, как и его волосы, и весь Слава. Из одурманенного близостью пары состояния его вырывает Юля. Не она сама, но её смех, сквозь замерзшую тишину прорвавшийся в темную комнату и достигший сознания Дена. — Блядь. — Он усилием воли заставляет себя отодвинуться, разорвав круг Славкиных рук (и когда они успели обняться?). Чужая ладонь свободно скользит по плечу, не останавливая. Покидать такой уютный мир на двоих вот так резко, кажется предательством. Ден сползает на пол, спиной к дивану, обхватывает голову руками. Хуево. Раньше, пока Славка был в угаре, всё можно было списать на пару где-то там, мало ли, что кому под кайфом мерещится. А теперь? — Это нас обоих убьёт, — глухо произносит Ден, будто приговор выносит. — Как драматично, — саркастически смеется Слава. — Мы не в театральном кружке. — Если узнают, мы, блядь, кончимся. Не будет нас как рэперов, ты понимаешь это, дебил? Слава оказывается рядом. Сначала прижимается плечом, а потом заглядывает в лицо. — Даже попробовать не хочешь? — спрашивает с любопытством. Славе всегда интересно что-то новое. Ден не успевает отреагировать, когда тот подаётся вперёд и целует, будто клюёт в губы. Всё совсем не так, как Ден представлял. Вообще. Ден отталкивает его, выставляя руку, как барьер, но судя по разочарованному выражению на лице Славки, тот тоже не такого ожидал от долгожданной встречи с судьбой. Ден расслабляется и отворачивается, что тут говорить? Они сидят рядом на холодном полу, привалившись друг к другу. Слава съезжает ниже, кладёт голову на плечо Дену. Тот не возражает, слишком… Для него всё это — слишком. — Я девушку люблю, — признается Ден. Он чувствует, как Слава дергается, пожимая плечом. — Я тоже, вообще-то, — ворчливо отвечает тот. — Я ж, блядь, не виноват, что мне досталось такое уебище. — Кто ещё кому достался, — Ден пихает его локтем. В ребрах тут же отзывается неприятное ощущение. — Что теперь делать? — Слава гундосит с детской обидой. — Я хотел шикарную блондинку, как Памела Андерсон. Вот ты хотел бы выебать Памелу? — Нет, она старая, — выдаёт Ден первое, что приходит в голову. Весь разговор ему кажется каким-то сюрреалистическим сном, и он отчаянно хочет проснуться. — Да бля, понятно, что сейчас старая, я про молодую говорю. — Все равно нет, — слегка оттаивает Ден. — Не в моём вкусе. — Знаю я, кто в твоем вкусе, — ворчит Слава, перебирая в стоящей на полу пепельнице окурки. Выудив самый длинный косячок, поджигает и затягивается. — Будешь? — Не, — Ден мотает головой. Ему достаточно и алкогольного похмелья. Слава откидывает голову на край дивана. — Не хочу я с тобой ебаться, — объявляет он, как кажется Дену, слишком громко. — Ты мне даже не нравишься. Ты похож на ебучего сталкера, преследовал меня, присматривался. Гондон. — Да пошёл ты, бля, на хуй, мне тоже было нихуя нелегко, — огрызается Ден, а потом до него доходит: — Так ты знал? — Конечно, знал. Ты что, думаешь, если я долблю, то ничего не вижу, что ли? — острые зубы отсвечивают в оскале, как у животного. Ден знает, что они реально острые — когда-то Слава по пьяни укусил его. Может, тогда и узнал? — Ну и что? — А? — не понимает Слава. — Что с того, что ты знал? И я знал. Мы оба знали, что нихуя не выйдет. — Ден не смотрит на него. — Поэтому и молчали. Пауза затягивается. Слава пялится в потолок, окурок давно догорел почти до пальцев и погас. — Тебе ни с кем не будет так круто, — говорит он. Ден молчит. — Мы же пара. Судьба. — Слава медленно-медленно тянет слова, будто его догнал трип. — Мы — самое лучшее, что было, есть и будет в наших жизнях. Ден качает головой, но сомневается, видит ли это Слава. Да и какая разница. Словами тут не поможешь. Надо было сразу идти домой. Но и сейчас еще не поздно, решает Ден. Он с трудом находит в коридоре свои ботинки, надевает куртку, тихонько выходит и старая дверь отрезает его от тепла, от Славы, от разговора с ним. И от Юли.***
Ден постоянно в пути. Ему некогда, он занят, он занимается очень важными делами. Надо ещё раз перепроверить списки приглашённых, подтвердить список участников, уточнить, договориться, позвонить, увидеться… Времени на «подумать о личном», слава богу, не остаётся. Ден старается избегать Славы и всего Антихайпа. Сброшенные звонки, пропущенные смс, игнор в скайпе, в Телеграме, в Контакте, в Ватсапе, везде. Ден так занят, что почти не прикладывает к этому усилий, ему надо сделать очень многое до, наконец-то, установленной даты баттла, которого ждали год. У него нет времени заморачиваться с новыми ощущениями и старыми знакомыми. Вот только они думают по-другому, и Ден снова оказывается в их компании на чьей-то квартире. Слава пьяный и ласковый, как котенок. Слава смеется шуткам Фаллена, что-то орет Замаю, лезет обниматься ко всем, кроме Чейни. Ден рад этому. Так рад, что почти счастлив. Он расслабленно тянет пиво, и жизнь становится лучше с каждым глотком холодненького. Ден прикладывает запотевшую бутылку к щеке, блаженно жмурится. Слава вздрагивает, потирая щеку. Ден с подавленным вздохом убирает бутылку и делает ещё глоток. Нахуя ему это? Лучше бы… что-то, что угодно, но не этот бедлам. Слава валится на диван рядом с ним, ржёт, показывая на танцы Фаллена и Джигли. Ден фыркает и снова утыкается в телефон. Он категорически не успевает, не потому что он мудак, это-то само собой. К сожалению, он не единственный распиздяй в этом мире. Выловить нужных людей, особенно по телефону — пиздец проблема. Некоторых приходится выцеплять круглые сутки, а потом долго ждать в реале. Славе похуй, он пихает Дену в руки бокал с вином и бежит куда-то на кухню. Через секунду Ден шипит от ожога пальцев. Идиотина! Прихватки, блядь, на что нужны? Дебил. Прохладный бокал сглаживает боль. Ден отпивает и морщится — слишком сладко. Слава выходит с чашкой чая и виновато щурится. На секунду Ден пугается, что тот извинится, но нет, Славу отвлекают. Ден облегченно выдыхает. Что, блядь, за кретин, нахуй? С этого дня он старается не пересекаться с ними в удвоенном стелс-режиме.***
С каждым днем напряжение подступает волнами. Все в окружении становятся возбужденными и улыбаются, как идиоты. Каждый считает своим долгом, увидев Дена, спросить его: «Ну как там? Ну что? Готовится? Или бухает?». На все вопросы Ден отнекивается: «Я ему не нянька». Естественно, он знает текст Славы, естественно, там все круто и чётко. Остается только дождаться баттла и убедиться в том, в чём сам Слава не сомневается. Ден ждёт вместе со всеми и чувствует, как его начинает скручивать внутри. Прям как тогда, перед Хайдом. За день до баттла его нервы взвинчены до предела, хоть по нему и не скажешь. В который раз он уговаривает себя, что всё обойдется и Славка не пострадает. «Да и хуй-то с ним, пусть бы и пострадал», — зло думает Ден на пути в «Оперу». Но тут же на автомате одёргивает себя, даже не замечая этого. В клубе суетятся осветители и операторы, диджей за пультом. Ресторатор сидит за барной стойкой. Шикарный подъезд на шикарной тачке, наверное, уже сняли. — Здоров, — он протягивает руку. Ден жмёт её и садится рядом. — Твои все готовы? — Ресторатор косится на него. — Да, — Ден не хочет отвечать ещё и ему в стотысячный раз. Про его участников он не спрашивает, наплевать. Пусть хоть все хором съебутся в туман, и тогда можно будет с чистой совестью послать это всё на хер. Можно будет устроить показательные баттлы между своими и навсегда откреститься от Версуса. Ресторатор время от времени отдает указания персоналу. Ден молча пьёт кофе, пока что он хочет оставаться трезвым. Он зацепил Рестора тем, что вынудил его взять Юлю против Драго. Никому из них не нравится такой расклад, оба предпочли бы для своего бойца совсем другого соперника. Но не Ден создал этот форс-мажор, жаль только, что расхлёбывать Юльке. Всего две недели на подготовку, и он даже морально помочь ей не может, не успевает со всеми организаторскими хлопотами. И со Славой. Главное, мать его, событие года. Для него видится в этом баттле только один положительный момент для Юли — она сможет ещё раз продемонстрировать свой скилл. И возможность побывать участником на Версусе. Ден думает, может ли это считаться подарком девушке? Баттлы проходят один за другим, как в тумане. Ден отмечает удачные панчи, понимает, что не запомнит, но всё равно про себя повторяет понравившееся. Ему по сути всё равно, он же не судья. Кстати, судьи от Версуса — это тоже пиздец. Если бы был Хован, это было бы хоть немного логично. Вместе с Лариным, ага, блядь. И устроили бы подставную драку ещё за пол-ляма просмотров. Ден просто хочет, чтобы всё закончилось. И чтобы его бойцы выиграли, конечно. Или хотя бы Юля. Хуй там был, конечно. Юля плохо готова, нервничает, это всё понятно и простительно. В глазах Дена ей вообще простительно всё, но справедливости ради, она могла лучше. Не было времени, он знает. А судьи нет, да и не должны знать. Почти все судьи, отдают победу Драго, отставшему от цирка. Ден благодарен Бэду, за его единственный голос в пользу Юли, но это ничего не решило. Версус своих поддерживает, как может, даже если это нечестно. Дену становится действительно всё равно. Остаётся только Славка. Выиграет он или проиграет, в целом для Дена не имеет особого значения. Это только между ним и Мироном, пусть сами разбираются. Кстати, о Мироне. Ден находит его взглядом в толпе. Тот лыбится возбуждённо и так широко, будто уже выиграл, глаза сияют и сам он шумный, суетливый. Плохой признак. Ден видит Славку в противоположной стороне зала. Тот пьёт пиво и спокойно посматривает на Мирона. Его явно веселит происходящее, он наслаждается всем действом. Ден его понимает. Сегодня его день и коронный выход. В перерыве Ресторатор отводит Дена подальше от камер и наклоняется к самому уху. — Слушай, я знаю, как ты относишься к тому, что задевают соперников, ну типа, не трогать друг друга, — он выжидающе смотрит. — И чо? — Ден вынужденно кивает, уже подозревая, что услышит. После ебаната Оби Вана он ничему не удивился бы. — Сейчас, если Окси будет что-то делать, не обращай внимания, — Ресторатор дышит перегаром прямо в шею. — А если он в драку полезет, тоже, блядь, внимания не обращать? — Ден отстраняется, чтобы посмотреть ему в глаза и понять, он что, шутит так? Алкоголь в голову ударил или тоже чем закинулся? — Не полезет, — уверенно заявляет тот. — Но может немного пальцем потыкать, ты его знаешь. — Хуйня какая-то, — Ден отворачивается и идёт к своим, предупредить Славку. — Чейни, не забудь, — орёт вслед Ресторатор. Ден сдерживается, чтобы при всех не послать его на хуй. Он уже говорил с остальными, и они тоже были уверены, что Мирон в неадеквате. Фаллен, большой спец, с яростным азартом настаивал на этом. И вот теперь Рестор подтвердил. Охуенно. — Не парься, — Славка расслаблен. — Я его и так разъебу. — Бля, только не реагируй на него, если задевать будет. Он может, — говорит Ден. Ему не по себе от всего этого. Он знает, что Мирон может провоцировать по-всякому, но ему очень не хочется выяснять, как далеко он может зайти. — Да нормально, — отмахивается Слава. — Что я, не дрался, что ли? — Та хуйня на баттле не считается, — Ден не хочет переходить на эту расслабленную волну. — Нормально всё будет, если только он не моя пара. Тогда может быть неловко, — Слава широко лыбится, тянет пиво и делает вид, что ему действительно похуй. — Я этого ебучего гондона одной левой сделаю, выебу, переверну и выверну. Веришь в меня? Ден понимает, что ничего внушить не получится, Слава уже всё решил, как и что будет делать. И Ден отступает. Что ему действительно, больше всех надо, что ли. — Верю. — Заебись, — кивает Слава. — Надо отлить. — Он сует стакан в руки Замаю и уходит. Замай смотрит на Дена почти сочувствующе. — Он в норме. Разъебёт как нехуй делать. — Да похуй, — Ден вытирает пот, в клубе жарко, как в Африке. — Пусть делает, что хочет. Только Мирону тоже никто не указ. — Ну и получит ответку, — Замай отпивает из Славкиного стакана. — Забей, мы их сделаем. Ден молча смотрит на него, отворачивается и идёт к камерам, выискивая по пути Берсерка. Мы. Они против нас. Мы против них. Мы против всех. Дену это нахуй не упало, он хочет бухать и не видеть рожу Ресторатора. Он перехватывает взгляд Мирона, направленный на него. Мирон тут же отворачивается и что-то говорит стоящему рядом Охре. Тот ржёт, как идиот, Мирон тоже. Мировая звезда, бля, со стадионами, сука. Ебал он всех и вся. Ден проходит мимо. На такое он ещё в школе перестал реагировать. На удивление, похуизм приносит свои плоды: Дену реально насрать, и он отпускает ситуацию. Ему плевать на поддёвки со стороны Версуса, он спокойно поправляет Ресторатора, каждый раз «забывающего» приставку –spb, и когда Мирон, сука, Янович обращает своё высочайшее внимание на него лично, Дену всё равно. Сколько раз уже Дена полоскали все кому не лень, Мирон не первый даже за сегодня. Только Мирон и близко не похож на Хайда, у него нет за словами ни силы, ни искренности. Единственное, что даётся с трудом — выдержать постоянные тычки. Не только, чтобы пресечь начало возможной драки, не только, чтобы вывести баттлы с улиц в более цивилизованную среду, не только, чтобы сохранить хотя бы минимальную видимость взаимного уважения между соперниками. Ещё Ден категорически запрещал трогать оппонентов из-за пар. Ему становилось не по себе от мысли, что драка пьяных идиотов может стоить какой-то девушке сотрясения мозга или ещё чего похуже. Славе похуй, он всегда был против насилия, но никогда не против переборов на баттлах. «Это же бой, тут могут и врезать». Мирону тоже похуй, его несет в неизведанные дали, видимые только ему. Он хватается за Славу, как за спасительный круг, будто пытаясь удержаться на месте. Ден гасит все эмоции под непроницаемой маской, которую привык носить за годы в баттлах. Нельзя показывать слабость. Нельзя показывать вообще ничего. Мирон смотрит на него с издевкой и снисходительной улыбкой. Из-за его плеча показывает фак Слава, с осуждением качая головой. Это почти весело. И хоть какая-то передышка, потому что Ден уверен: ткнуть напряженным пальцем в него Мирон не осмелится. Всё-таки баттлится с ним Слава, Мирон ещё помнит об этом. Наверное. Судейское решение взрывает спёртый воздух клуба воплями радости. Версусовские тоже что-то орут, но SLOVOSPB переорать невозможно. Ден не помнит, когда ещё его охватывало такое ощущение эйфории. Вот так себя чувствуют, наверное, спортсмены, пришедшие к финишу. Восторг, радость, все границы сняты, все обнимаются, и Ден тоже хочет обнять Славу. И слава богу, что того в этот момент обнимают другие, облепившие его, как медвежата мамку, потому что Ден не уверен, что всё кончилось бы объятием. После поздравлений и записанного официально окончания, Ден уходит в бар. Наконец-то он свободен.***
Ден счастлив, вся чехарда, творившаяся в последнее время, закончилась оглушительным салютом в его честь. Да, герой сегодня не он, но он чувствует чужую победу, как свою. Может, это тоже потому что они пара? Нет, не важно, просто теперь, после стольких дней нервов и усилий, можно расслабиться. Самое разнообразное бухло течёт рекой. Какие-то закуски и пакеты со всякой ерундой, вроде орехов и чипсов, валяются даже на полке в прихожей, и соседи сегодня точно не будут спать. Слава в центре всеобщего внимания, он сияет и улыбается так искренне, что кажется совсем мальчишкой. Замай после разбора раундов Мирона и убедительных доказательств, что Слава красавчик, предлагает замутить уже следующий движ. Фаллен моментально подхватывает тему, предлагает своё, Витя кивает, Слава тоже не остаётся в стороне, бегая вокруг с телефоном. Ден, прихватив куртку, тихонько сливается курить на балкон, пока остальные увлеченно перебрасываются идеями. Тёплая ночь обвевает приятным ветерком и остужает разгорячённое алкоголем лицо. Ден вдыхает свежий воздух. За его спиной становится тише, сбоку громче — компания постепенно перебирается на уютную кухню, где все ближе друг к другу. Он садится на балкон, прислоняясь к стальным прутьям спиной и вытягивая ноги, благо места хватает. Закуривает новую сигарету, прикрывает глаза. Ден чувствует, что может отрубиться, до такой степени ему хорошо. — Ты чего? — на балкон через комнатное окно выглядывает встрёпанный Слава. — Что? — Ден с некоторым затруднением фокусирует взгляд на нём и разжимает кулак. — Чего расселся тут? — Устал, — честно признается Ден. Славка перебирается через подоконник, валится рядом, обдавая перегаром. Отбирает сигарету и глубоко затягивается. Кажется, что даже у него уже не осталось сил после шумного празднования. Наверное, потому что Слава «трезвый», без допинга его срубает быстрее. Он что-то ещё пытается рассказать, но Ден не реагирует. Слава опирается на него, устало зевает и затыкается почти на целую минуту. — Охуенно было, — он смотрит вверх, будто надеется сквозь верхние балконы увидеть небо. Ден согласно хмыкает, кивая. Охуенно, самое то слово. Он кладет руку на плечи Славы, сидящего на ветру в одной футболке, прижимает его к себе, и это кажется таким естественным. Конечно, Слава может прокомментировать, пиздануть какую-нибудь херню, так и Ден может просто послать его, верно? Слава молчит. Это не похоже на него, но Дена устраивает. Ему даже приходит в голову, что, может быть, им на уроках не все рассказывали про пары и судьбу? Может, избранные могут чувствовать не только боль друг друга, но и усталость? Или, может быть, усталость — боль вымотанного организма? Ден усмехается, ему вот только этой херни не доставало по жизни. — Не бегай от меня больше, — внезапно просит Слава, всё так же глядя в небо. — Я, бля, так не могу. Легче было, когда не знал. А теперь… Я, блядь, с ума схожу, когда тебя долго не вижу. Ты мне нужен. Без этой гомоебли, — он мажет сигаретой в воздухе, разгоняя сизые ленты по ветру. — Ты — то же, что и я, понимаешь? Это как руку отрезать. Или половину тела. Просто будь рядом. Ден закрывает глаза. Слава всегда был более честен с собой, чем он. Слава мог сказать то, что чувствовал, не оглядываясь на то, что подумают другие. Дену плохо. На его груди ноет отсутствующий синяк. И плечи помнят о крепких пальцах, слишком сильно сжавшихся не на них несколько часов назад. Но по-настоящему больно от того, что слои равнодушия, которые он наматывал на себя годами, сорвали с мясом парой фраз. Больно от того, как легко стало дышать. Ден знает, что это состояние пройдёт к утру вместе с опьянением, и от этого тоже больно. Он не такой, как Слава, он не сможет так. Слава затягивается и протягивает сигарету. «Будешь?» Ден курит из его пальцев. «По-пидорски». Но теперь можно. Им — да. — Может, смотаемся куда-нибудь на выходные? — Слава делает ещё затяжку, безуспешно пытается выдуть колечко дыма. — Ну, знаешь, чтобы узнать друг друга получше, предпочтения там, интересы, знакомство с семьями. — Заткнись, — просит Ден. Утром всё это будет неважно. Он прикладывает ладонь к груди Славы, чувствует биение чужого сердца, почти слышит его. Звук эхом отдается в голове, в руках, в груди. Говорят, что у пар так бывает — сердца бьются в унисон. Видимо, правда. Поэтому Ден остаётся.