Теплый, мягкий свет заходящего солнца погладил Найнив по щеке, и она приоткрыла глаза. В самой вышине небо уже начало темнеть, наполняясь полуночной синевой, но горизонт полыхал закатным огнем. Раскаленные оранжевые лучи пронзали облака, наполняя их сиянием. Вдалеке, на фоне этого зарева, двигалось несколько точек. Отсюда было не рассмотреть, но Найнив знала, что видит, и это знание заставило улыбку проступить на её губах.
Журавли. Журавли, вернувшиеся в возрожденную Малкир. Журавли, летящие в сторону Семи Башен. Журавли, чьи могучие крылья золотит солнце.
Найнив еще какое-то время любовалась птицами, а потом поднялась с теплой земли и зашагала в сторону крепости. Ветер раздувал её бледно-голубое платье, расшитое цветами подснежника. Молодая женщина мимолетом улыбнулась, коснувшись крошечной жемчужины, пришитой в центре цветка. Это платье подарила ей леди Амалисса, и оно было самым красивым из всех, которые Найнив видела к тому моменту. Оно навсегда останется особенным.
Женщина вздохнула, замедлив шаг, и посмотрела туда, куда лежал её путь. Дом. Дом, который в реальности она видела всего один раз, и тогда от него оставались лишь поросшие отравленной травой камни. Дом, который она не имела никаких оснований называть таковым, но… что же поделать, если так она чувствует? Найнив склонила голову набок, рассматривая, как величественно взмывают вверх стены Семи Башен. Когда это случилось? Когда это место, существующее теперь только во снах, проросло в её сердце так, что оно болезненно сжималось всякий раз, как в памяти возникал образ тех руин? Она помнила, как Лан смотрел на них, и она не просто
понимала, сколько боли было скрыто за непроницаемым льдом его глаз. Она и сама
чувствовала эту боль.
О таких особенностях любви менестрели что-то не спешат слагать баллады, – подумала она, идя дальше.
Найнив знала, что это сон. Он был одним из множества похожих: когда-то здесь бывал вечер, а когда-то утро, когда-то – как сегодня – вокруг не было ни души, а когда-то, засыпая, она окуналась в людской водоворот. Порой люди не замечали её, в другие дни они кланялись, и обращения «Найнив Седай» звучали ничуть не чаще, чем «ваше величество». Эти возгласы смущали Найнив и заставляли хмуриться. Ей ничего этого не было нужно. Действительно важным был только один человек… и – так как это был сон – он всегда оказывался здесь, как бы ни менялись декорации. И мысль о том, что в конце пути она снова его увидит, заставила Найнив рассмеяться и броситься бежать, подхватив юбку. Это же сон. Никто не увидит её неподобающего поведения. Это
её сон и здесь можно всё.
Податливое пространство изогнулось, следуя законам сновидения, и там, где только что были трава и теплая земля, выстроились плиты пола, а свет угас, погружая мир в уютный, теплый полумрак. Найнив открыла дверь и осторожно заглянула внутрь.
Когда эти сны только начали сниться ей, спальня раз от раза меняла свои очертания, но уже давно образ устоялся и теперь стал даже привычным. Здесь была широкая кровать с резным изголовьем и мягкими меховыми покрывалами, теплый очаг, пара кресел возле него и широкая шкура, брошенная на пол между ними. Сквозь приоткрытую дверь в боковой стене сейчас виднелись лишь смутные очертания, но Найнив знала, что там – личный кабинет и стол, заваленный письмами, картами и книгами. А ещё там – также как и здесь – под потолком и вдоль стен развешаны пучки трав. Пусть она и стала могущественной Айз Седай, способной исцелить даже Укрощение и Усмирение, но о пользе трав своего мнения не поменяла. Да к тому же ей просто нравился их терпкий аромат. И Лану тоже нравился. Как-то он сказал, что эти травы пахнут ею.
Найнив улыбнулась, прислоняясь спиной к двери и любуясь мужем, который стоял у окна, внимательно вглядываясь во что-то на улице. Высокий и прямой, словно клинок, он был таким, каким она помнила его, но в то же время… Найнив улыбнулась, тихо подбираясь к нему и обнимая за пояс.
Лан глубоко вздохнул и развернулся, обнимая её и поднимая так, словно она ничего не весила. Глаза его были всё такими же голубыми, но сейчас они напоминали небо, а не лёд. Маленькое, но такое значимое отличие.
— Я уж думал, что сегодня не дождусь тебя здесь, - с улыбкой заметил он, запечатывая на её губах поцелуй, который захотелось продлить на целую вечность.
— Я всегда буду приходить, - ответила она и поспешила подавить в себе тревожный голосок, раздающийся из самой глубины.
Он шептал о том, что «всегда» может закончиться в любой из дней, и она лжет. Но ведь это был сон, во сне можно и помечтать о «всегда».
— О чем ты размышлял, когда я пришла? – негромко спросила Найнив, запуская пальцы в волосы Лана. Ей нравилось прикасаться к ним и ощущать под пальцами, нравилась даже легкая седина, тронувшая его виски. И так хотелось удержать, остаться рядом и увидеть, как на протяжении многих лет это благородное серебро будет постепенно пронизывать его волосы… Вот только есть ли эти годы у нее? У него? А у них вместе?
Найнив нахмурилась и качнула головой, не позволяя себе думать о таком. Не сейчас. Не здесь. Лан, заметив или почувствовав её тревогу, успокаивающе коснулся губами виска, а потом за руку подвел к окну. Луна заливала бледным светом землю Малкир, которую изо дня в день очищали от гнили Запустения сотни рук.
Какое-то время король молчал, глядя на этот простор, и в его глазах появлялось нечто новое. Найнив не видела в них такого в реальном мире, а значит – увы – это было лишь её фантазией, но ей очень хотелось, чтобы и это когда-нибудь стало явью. Чтобы когда-нибудь этот мужчина посмотрел на свою землю вот так: с гордостью и со спокойствием, с уверенностью в том, что её ждет новая жизнь, и жизнь это будет также полна чести и славы, как была ею полна её гибель.
— Я думал о том, чтобы обратиться к огир. Нашей столице не помешает своя Роща.
— Уверена, Лойалу понравится эта мысль, - улыбнулась Найнив, вместе с ним глядя на ночной пейзаж и представляя, как постепенно здесь вырастут новые башни и приземистые здания, жилые дома, конюшни, кузницы, а вместе с ними и деревья. – Помнишь, как он пел тогда, у могилы Зеленого Человека?
— Такое не забыть, - кивнул Лан, и сейчас, когда он был расслаблен, Найнив увидела промелькнувшие в глазах светлую печаль и надежду. Она тоже чувствовала их, когда думала о Зеленом Человеке и его гибели. Хотелось верить, что корни его уходили так глубоко, что даже самая Тень не могла добраться до них и иссушить полностью. Что однажды – пусть через много лет – среди порубежников снова начнут ходить истории о том, как заплутавшие дозорные или крестьяне с дальних ферм случайно нашли Око Мира и повстречали Зеленого Человека. И эти истории будут новыми.
— Я помню, как он рвал цветы и вплетал в ваши волосы, - неожиданно сказал Лан, притягивая Найнив ближе. Появившаяся на его суровом лице улыбка отдавала самоиронией. – Мне тоже хотелось добавить в твою косу цветок.
Найнив фыркнула и тихо рассмеялась:
— Стоило сделать это, - заметила она, постучав указательным пальцем по его груди, - мне было бы приятно, – сказав это, она замялась, попавшись в ловушку его гипнотического взгляда, и закончила уже куда тише, - я бы сохранила цветок, который ты бы для меня выбрал…
Лан не пошевелился, и даже выражение его лица не поменялось, но во взгляде появилось нечто, от чего у Найнив по спине побежали сладкие мурашки предвкушения, а колени ослабели. Больше разговоры о прошлом и туманном будущем не казались уместными сейчас, вместо них разум стремительно заполняло желание его коснуться и ощутить ответные прикосновения.
Где-то в разуме Найнив было особое место, куда она, даже не задумываясь, складывала все воспоминания о Лане, в том числе там было немало тех, которые касались ощущений от его близости. Найнив помнила, как злилась во время их перепалок с Морэйн, в которые Страж никогда не вмешивался, но всегда был поблизости словно сосредоточение спокойной, но превосходящей силы. Надменная Айз Седай бесила Найнив, но также, если не больше, её сердил Лан, потому что казалось – хоть это и было абсурдом! – что он в любой момент смог бы взять их за воротники и развести в стороны, если бы посчитал, что перепалка слишком обострилась. Страж бы не стал так обращаться со своей Айз Седай, да и не смог бы, но здравые рассуждения ничуть не меняли ощущения. А ещё Найнив помнила его руки. Помнила их силу, ведь за время их совместного путешествия он не единожды крепко сжимал её запястье, а пару раз был близок к тому, чтобы встряхнуть как тряпичную куклу. Но также она помнила, какими бережными были эти руки, как осторожно они могли касаться, обращая всю свою немалую силу на защиту, оберегая. Найнив помнила каждый момент, когда он касался её лица, и ей всякий раз хотелось ступить вперед, поцеловать его, обвить шею руками и не отпускать, утонуть в его прикосновениях и поддаться тому опьяняющему, странному чувству, которое всякий раз будоражило её душу в его присутствии…
— Хотелось бы мне знать, о чем ты думаешь, когда вот так замираешь, - усмехнулся Лан, протягивая руку и гладя её по щеке, будто кошку.
Найнив поймала его взгляд. Там, в настоящем мире это было недопустимо и скорее всего усложнило бы им обоим жизни, а Найнив не желала этого для Лана, хоть её часто одолевало эгоистичное желание привязать его к себе самыми крепкими узами из всех возможных. Но это же там, а здесь…
— Я думаю о тебе, - она прислонилась к стене у окна и потянула его к себе за пояс. – О том, как ты нужен мне. О том, как я тебя люблю. О том, как я тебя жел…
Она не договорила, прерывисто вздохнув, когда Лан шагнул к ней вплотную и поцеловал – в сотый раз, но для неё всё равно будто в первый. Может сон заставлял вспоминать именно то, самое яркое ощущение, а может, всё дело было в сердце. Сейчас Найнив это не интересовало. Она обняла Лана за шею, страстно отвечая на поцелуй и не мешая расстегивать своё платье. Каждое прикосновение пальцев, ловко управляющихся не только с мечом, но и с крохотными пуговицами, опьяняло и порождало дрожь. И в эти мгновения, извиваясь в руках любимого мужчины и лаская его в ответ, Найнив забывала, что всё здесь – лишь сон. А сны так быстротечны…
***
Дверь скрипнула. Звук неприятными мурашками пробежал по коже, Найнив недовольно поморщилась, но только крепче обняла Лана. Она знала это ощущение, так обычно бывало, когда пора было просыпаться: что-то начинало вторгаться в сон с раздражающей назойливостью. Но не сейчас. Сейчас ещё слишком рано. Она так долго тренировалась, чтобы воспринимать здесь время, и точно знала: сейчас – рано!
— Най… ой, прости! – эхо голоса Эгвейн испуганной птицей забилось между стен.
— Пойди прочь, девочка, - прорычал Лан, и на этот раз сталь в его голосе ничем не была прикрыта, - и не смей больше влезать в мои сны.
Найнив вздрогнула. По краю её сознания скользнула странная мысль: «Это я пожелала, чтобы он так ответил? Но это слишком…», мысль не успела оформиться, потому что Лан вновь приник к её шее страстным поцелуем, а ладонь провела вдоль позвоночника, заставляя Найнив выгибаться ему навстречу.
— Она моя, - прозвучали тихие, но яростные слова, – здесь она – моя.
Пропустив его длинные волосы между пальцами, Найнив поцеловала Лана в губы. Этот тон был знаком ей, как и этот блеск в голубых глазах. Но он был слишком реален для этого маленького иллюзорного мира.
Я так люблю слушать, как ты смеешься, так люблю, когда твои глаза наполняются радостью… - подумала Найнив, крепче обнимая его и целуя без всякого смущения, так, как вряд ли бы осмелилась наяву, так, как он научил её целоваться здесь. Сейчас она не могла ничего для него сделать в реальном мире – только выживать раз за разом и верить, что и он не погибнет в своей клятой войне, – но хотя бы здесь она могла заставить его смеяться. Здесь она могла любить его. Наплевать, что это лишь сон. Он был нужен ей.
На грани сознания уже начал звучать шепот, направлявший её по жизни; шепот, говоривший, что раньше пробуждающий элемент сна никогда не воплощался в образ Эгвейн, а если это она – то она бы не явилась в её сон просто так; этот шепот требовал взять себя в руки, сосредоточиться, разогнать сладкое марево, застилающее разум сейчас… и Найнив знала, что послушается его в конце концов. Но позже. Ещё через одно мгновение. Через ещё один поцелуй. Через ещё одно прикосновение…
Лан утянул Найнив на меховое покрывало, и она совершенно забыла об Эгвейн. Её образ просто распался на несколько мгновений, как распадаются по утрам обычные сны. Не было ни Эгвейн, ни Белой Башни, ни черных сестер, не было ни Морэйн, ни самого Темного. Был только Лан. Его широкие плечи заслоняли от неё большую часть комнаты…большую часть мира, но сейчас Найнив и не хотела ничего видеть. Только его. Видеть. Чувствовать…
— Я люблю тебя – прошептала она, обнимая его за пояс.
— Найнив… - этот возглас, прозвучавший скорее растеряно, чем требовательно, заставил осколки памяти собраться воедино, и Найнив сфокусировала взгляд на источнике шума, хоть для этого и пришлось приложить некоторое усилие. Эгвейн стояла на том же самом месте, покрасневшая до кончиков волос, и ошеломленно смотрела на них. Найнив, представив, что она видит, ощутила жар смущения и на собственных щеках. Впрочем, довольно быстро его сменил жар гнева. Это
ЕЁ сон, и даже подруга не имеет права совать в него нос! Хотя бы внутри собственной головы они имеют право на что-то личное!
— Найнив… - Эгвейн сглотнула, покосилась на Лана, который испепелял её взглядом. – Лан… слушайте…
Холодок подозрения разлился внутри у Найнив, она напряглась и очень пожелала оказаться одетой, но платье так и осталось лежать возле кресла, а вот руки Лана сжались сильнее, будто он вознамерился не отпустить её.
Это потому, что на самом деле мне не хочется быть одетой сейчас…мне хочется остаться с ним – попыталась объяснить себе Найнив, чувствуя, как сердце колотится всё быстрее и всё тревожнее. Какие-то подозрения тенями замелькали на границах разума, но ухватить их и вытащить на свет не получалось.
— Что такое, Эгвейн? – голос прозвучал почти как обычно, даже раздраженные нотки вроде бы были, хотя сама Найнив себе бы сейчас не поверила. – Что ты мямлишь, будто лебеды в рот набрала?! Уж наверное, бродя по Тел-аран-риоду ты ещё и не такое видела! Но Свет свидетель, у тебя должна быть веская причина быть здесь сейчас!
— Да, Найнив, - Эгвейн выглядела очень сконфуженной. – Тел-аран-риод… мы и сейчас в нем. Это Тел-аран-риод, а не твой сон…не совсем твой…- она глянула на Лана, но предпочла почти мгновенно перевести взгляд обратно на Найнив, и та понимала почему.
В комнате повисла идеальная тишина. Найнив не представляла, сколько она длилась, и боялась пошевелиться, потому что ей казалось, что стоит сделать это, и всё обрушится. Весь этот мир разлетится на блестящие закатным огнем острые осколки.
— Я хотела поговорить с тобой, - продолжила Эгвейн, когда взяла себя в руки, – но не нашла твой сон. Меня это немного напугало, обычно же это дается совсем просто. Я подумала, что что-то не так и стала тебя искать в Тел-аран-риоде. Ну и вот… обнаружила это… Сплетение. Оно – не твой сон, Найнив, но и не твой, Лан, оно… - девушка замялась, подбирая слово –к нему ведут ваши сны, но оно как будто… как будто вы вместе построили его. И судя по тому, какое оно устойчивое и подробное, уже давн…
— Эгвейн. – Лан не повысил голоса, но эхо все равно многократно отразило произнесенное имя от стен и потолка. Что-то в его интонации красноречиво говорило: следующих слов лучше послушаться. – Уйди.
***
— Когда я… - она запнулась, качнув головой. Никому не дозволено рассказывать о том, что женщина видит, входя под арки тер’ангриала, сокрытого в недрах Белой Башни. – Однажды я уже видела нечто похожее, Лан. Мне очень хотелось там остаться. - Найнив непроизвольно потерла руки, на которых даже здесь оставались едва заметные шрамы от шипов. Доказательство того, как тесно переплетаются миры, и как сложно не поддаться искушению.
Она задумчиво провела ладонью по подоконнику, камень был прохладным и шершавым наощупь, с тонкими белыми прожилками, в которых играл свет. Он был настоящим.
— Что если бы можно было остаться здесь? Или в подобном месте. В одном из тех миров, в которые ведут Путевые Камни… - Найнив говорила совсем тихо и была почти уверена, что именно он скажет на это.
Большая ладонь Лана легла на её плечо и притянула ближе. Найнив ощутила тепло его кожи, и ей нестерпимо захотелось завернуться в это тепло, забыться в нем… но она не пошевелилась.
— Ты бы никогда так не поступила, Найнив, - покачал головой Лан, и в его голосе звучало спокойствие стали. – Даже если те миры столь же реальны, сколь и наш, мы не можем прожить жизни других людей. Даже если они – это тоже мы.
— Нет, не можем, – эхом повторила Найнив, чувствуя, как горло сжимает от подступающих слез. Нет, она не станет плакать! Она не глупая деревенская девчонка! - Этого не можем. – В её голосе тоже зазвучала сталь. Была она и в хватке молодой женщины, когда она, не оборачиваясь, сжала руку Лана, крепко переплетая их пальцы. – Но этот бой останется за нами, Лан Мандрагоран, слышишь? – она почти прорычала это, и даже не попыталась сдержаться. Она злилась. На судьбу, на Морэйн, на трижды проклятого Светом Шаи’тана, на троллоков и мурдраалов всех вместе и каждого по отдельности. Она была в ярости. Но ярость всегда делала её сильной. Уверенной. – Когда-нибудь это станет реальностью. Когда-нибудь нам не нужно будет засыпать, чтобы быть здесь. Вместе.
— Когда-нибудь, - едва слышно сказал Лан и, наконец, развернул женщину к себе лицом. Его мозолистые пальцы ласково погладили её по лицу. Взгляд голубых глаз был необычно теплым, его согревала любовь, Найнив знала это, чувствовала всей душой. – Когда-нибудь, да.
