После выпускного

— Ну что, за нас? — Ваня первым поднял бокал. — За команду Отчаянных! — вторил ему Луна, за ним последовали остальные, и комната наполнилась звоном бокалов и смехом. Никто в экспериментальной школе «Пирамида» не удивился, когда их компания сбежала с выпускного, не дожидаясь окончания вечера. Напротив, это было совершенно в порядке вещей. И сейчас, сидя в гостиной Марго, они смеялись, шутили и старались не думать о том, как разойдутся их пути в самое ближайшее время. — Марго, а кинь камушки? — неожиданно попросил Иван. — Пусть расскажут, что нас ждёт. Ребята переглянулись. Магические камушки были им хорошо известны, прежде всего, тем, что никогда не обманывали и не ошибались. — А давайте, — со смехом ответила Марго, необычно весёлая — не то от шампанского, не то от общей атмосферы. — Кто первый? — Пусть Пуаро будет, — предложил Луна, — это же его идея. Марго принесла мешочек с камушками и, раздвинув бокалы, привычным жестом перевернула его над столом. Некоторое время она молчала, внимательно разглядывая выпавший узор. — Ждёт тебя, Ваня, дорога длинная, да дорога дальняя, — наконец заговорила она жутким голосом, копируя гадалку из магического салона. — Не беспокойся, всё у тебя сложится хорошо, камушки говорят, у тебя всё получится — видишь, путь к цели свободен? Пуаро перевёл дух. Его немного беспокоило грядущее поступление в один из престижных вузов за пределами Родины — в какой именно, он категорически отказывался говорить, боясь сглазить. Марго умолчала об одном. Камушки показали, что рядом с Ваней скоро появится особа женского пола. Очень близко. Ближе, чем Марго хотелось бы. Лишь бы не Наташка, почему-то вдруг подумала она. Пришел черед гадать на Луну. У него на горизонте тоже всё было чисто, как, впрочем, и у Герасима, в чём тот немедленно усомнился. — Ты уверена? Вот так прямо и никаких проблем? — Я-то, Гера, может, и не уверена, но камушки, — Марго постучала пальцем по столу, — никогда не врут. — Ну, может, у них сегодня сбой случился. Ты проверь на всякий случай, мало ли что. Марго вздохнула. Если Герасим упрётся, переубедить его становится невозможно. Она собрала камушки со стола и вновь бросила, мстительно отметив про себя, что они легли точно в том же порядке, что и до этого. — Вот видишь? Всё у тебя получится с первого раза. — А это? — Герасим ткнул пальцем в маленький чёрный камень, едва не смахнув со стола остальные. — Осторожней! — Марго успела в последний момент остановить разрушителя. — Хм. Это, Герочка, тебя ждёт потрясение в самое ближайшее время. Но оно с поступлением никак не связано. Только после этого Герасим, наконец, успокоился. У Вари в ближайшем будущем все было не так гладко, как у остальных друзей, но после внимательного изучения камушков Марго пришла к выводу, что все проблемы решаемые. Впрочем, в этом никто не сомневался, все знали: если Варя чего-то захочет, она этого добьётся. Даже если речь идёт о поступлении в известный театральный вуз. Наконец, последней Марго бросала камушки на себя. В этот раз она молчала дольше всего, и лишь когда друзья уже начали волноваться, резко собрала камушки, сообщив, что её тоже, в общем-то, ждёт вполне безоблачное будущее. О том, что камушки сказали на самом деле, она так никогда никому и не рассказала. * * * Ночь подходила к концу. За окнами уже забрезжил рассвет, когда первым домой засобирался Луна. — Пойду я, — он неловко топтался в прихожей, не зная, что ещё сказать. Прощаться не хотелось, его не покидало ощущение, что они в последний раз собираются вот так, всей компанией, в этом доме. И лишь бестактный Герасим спас положение, хлопнув Луну по плечу и вытолкнув за дверь. — Ну, бывай. И Луна ушёл. А следом за ним стал прощаться Ваня. Он уже вышел на лестничную площадку, когда Марго, словно опомнившись, выскочила следом за ним. Варя, посмотрев ей вслед, осторожно прикрыла входную дверь и потянула Герасима прочь, вглубь квартиры. — Эй, ты чего? — возмутился Герасим, — я тоже уходить собирался. — Дурак ты, Муму… Каменное, — сказала Варя и вдруг, неожиданно для самой себя, поцеловала его в губы. «Р-разврат, р-разврат! Падение нр-равов!» — надрывался где-то в гостиной Птичка Божья. Но его уже никто не слышал.