Тысяча и один поцелуй Усаги

Почему бы борцов за добро и справедливость не освободить от экзаменов? Мечты, мечты… Нужно заниматься, но мысли Усаги далеки от учебы. Она вспоминает недавние события. Как Уназуки, краснея, делилась сокровенным. Как Мичиру и Харука рассказывали о важности первого поцелуя, о давних обычаях. Потом мысли девочки переключаются на Мамору, ее прекрасного принца, первую и единственную любовь. (Нет-нет, Мотоки не в счет, это так, детская влюбленность в симпатичного приветливого парня). После битвы за чистое сердце Уназуки они с Мамо-чаном вдвоем стояли на балконе, была такая романтическая обстановка… А он не оправдал ее ожиданий! У Уназуки еще не было первого поцелуя, а ведь она уже студентка. С другой стороны, она, кажется, недавно встречается со своим парнем. А Усаги с Мамору знакомы вечность, но им уже в который раз приходится строить отношения заново. Как будто кто-то игру перезагружает, и снова первый уровень. – Когда же у нас с Мамору будет первый поцелуй? – вздыхает Усаги, и вдруг понимает, что произнесла эти слова вслух. А вокруг девочки, с которыми они собрались готовиться к экзаменам. Они отрывают глаза от тетрадок и учебников, с любопытством и легким недоумением смотрят на свою принцессу, а потом начинают говорить наперебой: – Как? Мамору до сих пор тебя не поцеловал? Да я его покараю во имя Венеры! – подскакивает Мина. – Ну, что ты, Минако, им еще рано думать о поцелуях. Усаги вообще сейчас стоит думать об учебе, а не о любви, иначе она рискует не сдать экзамены. А Мамору такой серьезный, ответственный, он понимает, что это очень важный шаг, – Ами осекается, заливается румянцем. Пожалуй, не стоило говорить о парне с таким воодушевлением. Девочки, чего доброго, неправильно поймут… – Ах, он так похож на мою бывшую любовь… Мы с ним тоже так и не поцеловались, – мечтательно вздыхает Мако. – Да Мамору, откровенно говоря, редкостный тормоз, хоть и красавчик. Уж я-то знаю, о чем говорю. Тебе счастье под ноги само валится – так подними, обними, пригласи девушку в кафе! Нет, он под ноги даже не смотрит! – Рей непроизвольно потирает затылок, вспоминая тяжесть ноги своего экс-парня. С ее уст уже готов сорваться упрек: «наступает на голову», но она его благоразумно проглатывает и что-то ворчит о бестолковых безынициативных парнях, от которых не дождешься ни первого, ни второго шага. – Знаешь, Рей, просто он не твоя судьба! – парирует Усаги. – И нечего критиковать моего Мамору, у тебя Ючиру есть, вот пусть он тебя в кафе и приглашает! А Мамо-чан очень даже заботливый и внимательный. Вот совсем недавно он привел меня в заброшенный дом, и показал милых котят, чтоб сделать мне приятное. Правда, я-то думала, что он хочет остаться со мной наедине… Но это тоже было так романтично! Над головами девочек зависают капли. Так вот кто виноват в том, что Усаги на днях развила бурную активность, стараясь навязать каждой из них по котенку! А их подруга, которой что-то втемяшится в голову, пострашней любого демона. Разговор грозит уйти в сторону от животрепещущей темы первого поцелуя, но тут Минако ставит вопрос ребром: – Ладно-ладно, романтическое свидание с котятами – это, конечно, прекрасно. Но… ты ничего не забыла? А как же бал в честь принцессы Алмазного королевства? Вы же тогда уединились на балконе и… – Минако! – Уса краснеет и запинается, – как ты? Откуда ты? Да тебя же на балу и близко не было, ты еще даже к нашей команде не присоединилась! – Звезды Интерпола знают все! – воительница Венеры задирает нос и немного невпопад прибавляет, – кошка на хвосте принесла! – Это какая же кошка? Черная? говорящая? со знаком Луны на лбу? Ох, зря я пластырь с этого знака отклеила, надо бы назад прилепить, чтоб не болтала слишком много! Хозяйка Луны потихоньку закипает, даже хвостики подрагивают от возмущения, но тут ее робко теребит за рукав Мако. Усаги переводит взгляд на подругу и видит, как в глазах грозной, но такой романтичной воительницы Юпитера вспыхивают сердечки вперемешку с вопросительными знаками. – Усаги! А правда… между вами тогда… что-то было? Расскажи, пожалуйста! Мы же подруги… Девочки – такие девочки, будь они даже трижды спасительницами мира. Им так хочется посекретничать, поделиться своими девичьими тайнами. Уса вспоминает, как недавно сама шепталась с Уназуки. Обводит взглядом подруг: они жадно смотрят на нее, глаза горят, даже Ами уже не вспоминает об учебе. С кем же еще делиться, как не с лучшими подругами! И принцесса начинает свой рассказ. – Я тогда выпила коктейль… алкогольный, – Цукино с опаской косится на подруг. Ох, сейчас Рей разразится обличающей тирадой и выскажет свое мнение о моральном облике будущей правительницы Хрустального Токио. А Ами прочтет лекцию о вреде алкоголя для растущего организма. Надо скорее рассказывать дальше, пока не началось. – Я ничего такого… не специально… не знала, что это. В принцессу вселился демон, я чуть не разбилась вместе с Такседо, устала, перенервничала и очень хотела пить, – тараторит она. – А тут он – такой освежающий, сладенький, в красивом бокале. Я думала, что это сок, честно-честно. И сразу голова закружилась, я ведь раньше никогда алкоголя даже не пробовала. Кажется, Такседо Маск заметил мое состояние и проводил на балкон. А дальше… Я полулежу на кушетке, он склоняется надо мной, его губы касаются моих. Я чувствую тепло, которое кажется таким знакомым. Как будто все это уже когда-то со мной было… – Так что ж ты прибедняешься, был же у вас поцелуй! – Да не у нас, понимаешь, не у нас! Меня целовал таинственный Такседо Маск. А он целовал девушку, похожую на принцессу из его снов, а не Круглолицую-Шишкоголовую Усаги Цукино. И я сама была, как в тумане, думала, что мне это снится. И вообще, это было в прошлой жизни! Ты, Венера, еще вспомнила бы наши поцелуи в Серебряном Тысячелетии! – А что, вы тогда целовались? – Можно подумать, вы за нами не подглядывали! Но Серенити и Эндимион – это одно, а Усаги и Мамору – другое. Я никогда не забуду тот поцелуй, но не могу назвать его поцелуем с Мамору. У нас в то время были совсем не такие отношения, чтоб целоваться. А когда я узнала, что он и есть Такседо Маск, начался кошмар. Зойсайт его ранил, Кунсайт похитил, Берилл превратила в Темного Эндимиона. Сейлормун, борец за добро и справедливость, привыкла толкать пафосные речи перед демонами. Подобрать нужные слова, чтоб донести до подруг свои переживания, намного сложнее, но она продолжает: – Сначала я узнаю, что парень, которого я привыкла считать гадом из-за его дурацких шуточек в мой адрес, и парень, который все время меня спасает, защищает и очень мне нравится, – это один и тот же человек. Потом он снова защищает меня, получает тяжелую рану, появляется серебряный кристалл, я оказываюсь той самой принцессой, которую мы так долго искали, а он – моим возлюбленным. И тут же его, умирающего, вырывают из моих рук. А когда мы снова встретились, он превратился в моего врага. Это так жутко, так больно: смотреть в лицо любимого человека и видеть холод в его глазах. Пытаться докричаться до его души, а в ответ слышать жестокие слова. Раньше я считала своим врагом Мамору, но мне никогда не было так больно от его колких слов, просто обидно. И он не мог мне сделать по-настоящему больно, ведь он был для меня посторонним. Ну… не совсем посторонним. Он уже тогда мне нравился: высокий, симпатичный, взрослый, умный. А я, как назло, вечно выставляла себя перед ним дурочкой. Он меня дразнил, я заводилась, вела себя, как глупый ребенок… Усаги вздыхает, бросает тайком взгляд на Рей. Вот сейчас она точно отпустит очередную шпильку, подтвердит, что ее неуклюжая подружка и есть самая настоящая дурочка. Но огненная воительница не спешит прерывать исповедь своей принцессы язвительными замечаниями. Она вспоминает, что произошло сразу после исчезновения Мамору-Эндимиона. Сейлормун, плакса и трусиха, всегда казалась самой слабой из них, но всегда оказывалась самой сильной. Благодаря ее силе они побеждали демонов. А тут она сломалась, отказалась от борьбы. И Сейлор Марс, чтоб привести принцессу-истеричку в чувство, дала ей пощечину, а потом отхлестала словами. Помнит ли она? Простила ли ту вынужденную жестокость? Усаги-Серенити-Сейлормун тоже погружается в воспоминания. Она помнит и свою истерику, и пощечину Рей, и бой с Кунсайтом, в котором впервые применила силу серебряного кристалла. А потом были новые ловушки, стычки с Темным Эндимионом. И первая битва с главным врагом. Битва не на жизнь, а на смерть. Она снова видит изломанные, истерзанные, распятые на ледяных шипах тела своих лучших подруг. Видит безумие в глазах любимого, который пытается ее убить. Видит, как он, преодолев наваждение, превращается в милого Мамору, чтоб снова прикрыть ее своим телом от смертоносной атаки и снова умереть на ее руках. Как ей тогда хотелось коснуться поцелуем его остывающих губ, в первый и последний раз! Но разве могла она позволить себе роскошь, которой перед смертью были лишены ее подруги? Усаги окидывает взглядом притихших девочек. Неужели они вспоминают то же, что и она, снова переживают собственные смерти? Нет, она, и впрямь, дурочка! Начала за здравие, кончила за упокой. Хватит! Этим воспоминанием о несостоявшемся поцелуе она ни с кем не будет делиться. Пора вспомнить что-нибудь повеселее. Стараясь, чтоб голос не дрожал, она продолжает: – А потом мы все потеряли память, но к нам пятерым воспоминания вернулись, когда пришлось сражаться с Эйлом и Анной. А Мамору меня забыл. Мы познакомились заново и уже не цапались, как раньше. Мы почти стали друзьями, но ему бы и в голову не пришло меня целовать. Если бы мне досталась роль Белоснежки, если б он меня поцеловал, играя роль принца, может быть, память вернулась бы к нему раньше. Но эта Анна подтасовала результаты жребия, а вы ей подыграли! А меня заставили играть злую мачеху, да еще и уродливую. В сказке она, между прочим, красавица! Усаги обиженно засопела, потом нахмурилась. В ее блондинистую голову закралось запоздалое подозрение. Мотивы Анны понятны, она явно положила глаз на Мамору, а вот почему ее подруги чуть не передрались за главную роль? Хотели почувствовать себя звездой сцены или тоже рассчитывали урвать поцелуй ее принца? Фигушки! И коварной инопланетянке ничего не обломилось, на репетициях Мамору изо всех сил держал дистанцию, не касаясь ее губ, а спектакль сорвал ревнивый Эйл. – Потом все начало налаживаться, к Мамору вернулись воспоминания, Эйл с Анной отправились домой. Мы вдвоем гуляли в парке, катались на лодке, а когда выходили на берег, я споткнулась и очутилась в его объятиях. Наши губы готовы были соприкоснуться, но тут с неба свалилась Чибиуса и повисла на шее у Мамору. Такой момент испортила, паршивка маленькая! Знаю-знаю, нехорошо так говорить о собственной дочери, но тогда я сильно на нее разозлилась. А дальше по вине всех этих гостей из будущего личная жизнь пошла Луне под хвост! То Малышка между нами встревает, то с врагами надо бороться. А тут еще король Эндимион начал Мамору кошмарить, нашептывать во сне, что нам надо расстаться! – Постой, – прервала ее жалобы Макото, – а ведь ты тогда все же сыграла роль Белоснежки, только не на сцене, а в жизни. Он же поцеловал тебя, чтоб спасти от зачарованного сна! – Вот именно, он меня поцеловал, а не мы поцеловались. Чувствуешь разницу? И он снова был в облике Такседо Маска, а я – в облике Сейлормун. А главное – я же спала! Вторую жизнь подряд просыпаю свой первый поцелуй! Сначала из-за коктейля, потом из-за демонов! А дальше и рассказывать особенно нечего. Мамору продолжал меня избегать, но потом мы объяснились и решили быть вместе вопреки кошмарным снам, – выражение лица рассказчицы после этих слов становится настолько счастливым, что Минако не выдерживает: – Усаги! Сдается мне, если б ваше примирение обошлось без поцелуя, ты, вспоминая о нем, не была бы похожа на Артемиса, который налакался сливок. – Ну… да… мы… это самое... Но это не считается, тогда мы думали, что в будущем не сможем быть вместе, и это был поцелуй примирения, он как бы просил прощения, это совсем не то, что настоящий поцелуй влюбленных… – Усаги!!! – хором воскликнули девочки, а потом заговорили наперебой, – Да ты маньячка! Целуешься со своим Мамору на каждом шагу, и строишь из себя нецелованную девочку! Вы и перед тем, как на вас Малышка свалилась, тоже наверняка много чего успели! Раньше Мамору страдал амнезией, а теперь ты перед ним амнезию разыгрываешь и каждый день очередной первый поцелуй требуешь?

***

– Ладно-ладно, – думала Усаги, пытаясь заткнуть уши, – пусть я врушка, маньячка и склерозная девица. Зато сегодня мне удалось отвертеться от подготовки к экзаменам!