Самая одинокая планета

За окном постепенно начинает светлеть, но до утра еще далеко. Поезд прибывает в семь пятнадцать, а, значит, у Нэнси есть еще не меньше двух или трех часов на то, чтобы поспать. Она провела всю ночь, отсчитывая время: десять часов до прибытия, восемь часов до прибытия, пять часов до прибытия… но сон все равно не шел. Уже который раз она достает из-под полки свой дорожный чемодан, открывает защелки и достает письмо, чтобы снова перечитать несколько строчек, написанных небрежным детским почерком: буквы печатные, кривые, а строчки неровные, как будто писали впопыхах. Что-то в них кажется Нэнси смутно знакомым, а вот что именно, она понять никак не может, и эта мысль не дает ей заснуть. «Здравствуй, дорогая Нэнси! Я много слышала о тебе и о том, как у тебя получается расследовать даже самые запутанные преступления. У меня как раз есть на примете одно такое, тебе понравится. Оно еще не совершено, но я уверен, что это просто дело времени. В нашем доме творится какая-то чертовщина, но никто, кроме меня, не считает, что это важно. А вчера пропала наша экономка. Я не могу всего рассказать, потому что мне кажется, что наш дворецкий что-то подозревает, но мне непременно нужно, чтобы ты приехала к нам, это очень важно! Пожалуйста, Нэнси! Эта тайна по зубам только тебе! С.» Конечно, Нэнси проверила адрес отправления. Небольшое поместье в глуши штата Мэн, обособленное от остального мира. Пусть информации было немного, но она была, и это успокаивало. Семья, жившая в поместье, тоже была реальной, Нэнси нашла несколько упоминаний о них, среди которых были даже две строчки в какой-то статье в википедии. Так что все это не было похоже на шутку. К тому же редко кто станет в качестве шутки посылать реальный билет на поезд в один конец, с припиской мелкими буквами на самом билете: «На вокзале тебя встретит наш шофер. Не пропусти нужную станцию! С.» Клиенты почти всегда оплачивали проезд Нэнси, по крайней мере, в один конец. О том, что ей нужно будет как-то возвращаться домой, большинство из них не задумывалось до окончания расследования, но обычно этот вопрос решался быстро. Так что билет в один конец не был чем-то необычным, скорее напротив, именно он убедил внутренний голос Нэнси, который с самого начала чуял какой-то подвох, в том, что все в порядке. Стук колес наконец убаюкал Нэнси, и она решила хотя бы на минутку прикрыть глаза, чтобы расслабиться, а в следующий момент проснулась от того, что поезд замедлял ход. Приближалась ее станция. Схватив чемодан, Нэнси выскочила на перрон, и поезд почти сразу тронулся дальше. Она осталась на пустой станции совершенно одна. Нэнси уже было подумала, что предчувствие ее не обмануло, и это просто чья-то шутка, когда услышала сигнал автомобиля. Он стоял неподалеку от станции, такой блеклый и пыльный, что совершенно сливался с окружающей средой. - Вы меня ждете? – спросила Нэнси у водителя, который смотрел на нее сквозь приоткрытое окно. Водитель кивнул, но приглашать ее сесть на переднее сиденье не стал, и Нэнси забралась назад, немного расстроившись, что не получается получше его рассмотреть. Его внешность показалась ей немного странной: не смотря на довольно теплую погоду, водитель был в шапке, натянутой почти на самые глаза, и в куртке с высоким воротником, скрывающей большую часть лица. Несомненно, странности, о которых писала С., начинались уже здесь. Дорога до поместья заняла около получаса, и все это время они ехали в молчании и слушали одну и ту же песню, которая, видимо, очень нравилась водителю. Was lonely then like an alien – I tried, but I never figured it out Why I always felt like a stranger in a crowd? Ooh, that was then like an alien Нэнси не знала, почему, но от этих строчек у нее каждый раз возникало ощущение чего-то смутно знакомого, будто она вот-вот вспомнит что-то важное. Она хотела спросить водителя, почему ему так нравится эта песня, но не решилась, его молчание не настраивало на расспросы. Наконец, они остановились у высоких кованных ворот. Первое, что бросилось в глаза Нэнси, это странный вид поместья. На фото, которые она находила в интернете, недоставало многих деталей: огромного телескопа во дворе, странной металлической конструкции, похожей на остов для летающей тарелки, и не меньше дюжины спутниковых тарелок, которые росли на здании, как грибы на дереве. Если бы Нэнси спросили, на что это похоже, она сказала бы, что кто-то переиграл в Симс. Так могло бы выглядеть место обитания какого-нибудь безумного ученого или космонавта-неудачника, если бы его проектировал фанат этой игры. Но удивительнее всего было то, что ее никто не встретил. Водитель молча ждал, пока она покинет автомобиль, а потом скрылся на заднем дворе: ворота распахнулись перед автомобилем, управляемые или техникой, или рукой кого-то, кого Нэнси не могла увидеть. Она не стала дожидаться, пока ворота закроются, и поспешила к поместью по широкой бетонной дороге. Дверь – широкая, массивная, - не была заперта, и, постояв перед ней в нерешительности, Нэнси наконец приняла решение войти. Ее встретил просторный, но абсолютно пустой холл, утопавший в полумраке. Нэнси сделала два осторожных шага вперед и услышала, как за спиной громко лязгнул дверной замок. Она бросилась назад, но опоздала: дверь была прочно заперта снаружи. Дело приобретало скверный оборот. Нэнси сглотнула и почувствовала, как ей становится жутковато. Конечно, детективу в юбке не в первой было попадать в самые разные переделки, и она всегда выходила из них победителем, но это не означало, что она не может бояться, правда? Первым делом она проверила телефон: сеть недоступна. Это было ожидаемо. Тот, кто заманил ее сюда, хорошо подготовился, какими бы ни были его цели. Нэнси осмотрелась по сторонам в поисках выключателя, но его не было. Но вместо него она заметила что-то, что выбивалось из интерьера: на первой ступени лестницы, находившейся по центру холла, лежало что-то, явно оставленное здесь умышленно, то, что должно было привлечь ее внимание. Она осторожно подошла ближе и взяла его в руки: конверт. Обычный почтовый конверт из белой бумаги, в полумраке его было хорошо заметно даже издалека, на это и был расчет. Он не был подписан, но Нэнси не сомневалась в том, кому он был адресован. Внутри лежал лист из плотной белой бумаги – записка, оставленная ей. Нэнси присела на ступень, стараясь не думать о том, сколько пыли на ней скопилось, и постаралась разобрать написанное, подсвечивая себе экраном телефона. Почерк был все тот же, неряшливо-детский, буквы скакали по строчкам, будто человек, оставивший записку, писал впопыхах. «Дорогая Нэнси! Извини за этот обман, но я должен был быть уверен, что ты ответишь на мое приглашение. Не беспокойся, это приключение совершенно безопасно. Все, что тебе нужно, это просто найти меня. Я буду оставлять подсказки. Я думаю, ты справишься. Начни путь с обсерватории, она на чердаке, лестница на чердак находится на втором этаже. Упс, кажется, она немного заедает, но, я думаю, это не проблема для тебя. PS Информацию в сети легко подделать. Особенно на википедии. Ты же помнишь об этом? Твой, alien.» На обратной стороне был нарисован человечек, перечеркнутый двумя косыми чертами, и размашистым почерком дописано: «Кстати, не пытайся сбежать через окно. Решетки, Нэнси! Я все предусмотрел!» Нэнси застонала и схватилась за голову. Ей показалось, еще немного и она проснется, до того это было похоже на сон. Но часы в холле громко отсчитывали секунды, а сон и не думал проходить. Нужно было признать: происходящее реально, и либо это все подстроил тот, о ком она сейчас подумала, либо какой-то сумасшедший. Не то, чтобы это не было синонимами, но вариант с незнакомым сумасшедшим нравился ей гораздо меньше, чем со знакомым. Нэнси встала и, стараясь не думать о том, что может таиться в тенях по углам холла, стала медленно подниматься по лестнице, держать за перилла: ей не хотелось окончить жизнь в столь молодом возрасте, свернув себе шею. Темнота на втором этаже была еще непрогляднее, чем на первом, и теперь Нэнси приходилось постоянно держать телефон включенным, чтобы не упасть: он давал лишь небольшую полоску света, достаточную для передвижения, но недостаточную для того, чтобы как следует осмотреться. Широкий коридор с дверьми по обеим сторонам привел ее, наконец, в тупик. Нэнси повертела головой по сторонам, а потом догадалась посмотреть наверх. Ну конечно же, люк! Нэнси подпрыгнула и повисла всем телом на ручке в виде кольца. Это действие возымело результат: люк со скрипом распахнулся, за ним показалась первая ступенька лестницы, но до нее дотянуться было уже гораздо сложнее. Нэнси пришлось, стиснув зубы, вернуться вниз за чемоданом, к которому был привязан зонтик-трость. Удивительно, сколько применений этому нехитрому предмету она нашла за свою жизнь, и основное из них: универсальный доставатель лестниц и прочих предметов, расположенных на высоте. С помощью зонтика – и некоторой доли усилий – ей удалось, наконец, спустить лестницу, которая скрипела так, словно за всю жизнь ее не смазывали ни разу. Обсерватория была отлично освещена по сравнению с остальным домом: сквозь прозрачную крышу внутрь поступало достаточно света, и Нэнси смогла хорошо рассмотреть это помещение. Основную его часть занимал огромный телескоп, очевидно, брат-близнец того, что стоял во дворе. За ним располагался рабочий стол, над которым висела доска для заметок – у Нэнси дома была точно такая же. На доске, на столе и вокруг стола на свободных стенах, везде, где нашлось место, были развешаны фотографии и газетные вырезки, и на всех был изображен один и тот же человек. Нэнси Дрю. Там были заметки с ее первого расследования и даже фотографии, которые она никогда не видела. Но больше всего ее поразило несколько фотографий, висевших особняком: они были сделаны в последние несколько месяцев, украдкой, так, что до сегодняшнего дня Нэнси даже не подозревала об их существовании. Сделавший их человек умел хорошо прятаться. От всего этого у Нэнси закружилась голова и подкосились ноги. Она, конечно, встречалась с самыми разными людьми, некоторые из них были натуральными маньяками, но такое она видела впервые, и от того, что это внимание направлено именно на нее, ей стало дурно. Хотелось убежать отсюда как можно дальше, но Нэнси понимала, что единственный шанс на это она получит только если доберется до того, что запер ее в этом доме. Среди газетных вырезок на столе лежала новая записка. Все тот же почерк, все та же фиолетовая ручка. Нэнси теперь была уверена, что не ошибается в своих догадках. «Молодец, ты справилась с первым заданием. Видишь, как много я о тебе знаю? Это потому что ты интересна мне. И чтобы ты убедилась в этом окончательно, я предлагаю тебе найти свою комнату на втором этаже. Подсказок не будет.» *** Нэнси спустилась обратно в темное пространство коридора. Двери в нем были совершенно одинаковые, Нэнси насчитала их семь, и решила идти по порядку. Открыв первую же дверь, Нэнси отшатнулась назад: даже не смотря на полумрак, оно опознала эту комнату, это была комната Бесс, такая, какой она видела ее в последний раз. Сумасшедший гений скурпулезно повторил все детали: кровать, на которой они любили валяться и дурачиться, белый комод с потертыми ручками, коврик возле двери со смешной собачкой, плакаты на стенах… Нэнси поскорее закрыла дверь, ощущая себя Алисой, попавшей в странный, нереальный мир. Следующую дверь она открывала с опаской, но комната за ней показалась ей незнакомой: кровать, письменный стол, платяной шкаф, простое и в меру строгое убранство. Лишь заметив смутно знакомую доску для заметок над рабочим столом, она больше угадала, чем вспомнила: это комната Фрэнка Харди, в которой она была лишь однажды много лет назад. Вернувшись в коридор, она почувствовала, что ей не хватает воздуха. Третью дверь она смогла открыть не сразу, трижды поднимая и трижды опуская руку, не решаясь войти. Он даже не чувствовала, а просто знала: ее комната – здесь. Так оно и оказалось. Ее снова накрыло ощущение сна, настолько реальной была эта комната, в которой все вещи были ее, такие привычные, такие близкие сейчас, в этом диком, пугающем доме. Она села на кровать и сжала голову руками; в висках стучало. Это, несомненно, была ее комната, но что-то в ней было не так. Ее взгляд зацепил что-то неправильное, когда она пробегала светом от телефона по знакомым вещам. Нэнси медленно подняла голову и посмотрела на письменный стол. Доска для заметок, тетради, книги. И фотография. Нэнси хорошо помнила эту фотографию, сделанную два года назад в парке Портлэнда, где они были вместе с Нэдом: они стоят рядом, Нэд обнимает ее за талию и легко касается губами ее волос. Они оба улыбаются: квинтэссенция счастья. Вот только теперь место Нэда на фотографии занимал другой человек. Наглый, умелый монтаж заменил ее парня так, словно его никогда там и не было. Нэнси стиснула зубы и в ярости сбросила фотографию на пол. Стекло треснуло, но не разбилось, а с обратной стороны рамки обнаружилась новая записка. «Замечательно, Нэнси! Скажи, что мы здорово смотримся вместе? Мне показалось, ты должна это увидеть, чтобы поверить. Остался последний шаг! Я буду ждать тебя внизу. Очень, очень низко, прямо под землей. Сумеешь меня найти?» *** Конечно, она сумела. Люк в подвал обнаружился в кладовой, на кухне, это было даже не неожиданно. Да, по пути Нэнси чуть не подвернула ногу на лестнице и больно ударилась локтем о вешалку для одежды в холле – кажется, эта конструкция авторства какого-то футуриста пыталась на нее наброситься – да, ключ от подвала обнаружился в банке с сахаром, а сама банка – на верхней полке, в дальнем углу кладовой, среди двух дюжин таких же банок, который отличались только тем, что на их бирках не было никаких летающих тарелок. Но все это мелочи для детектива уровня Нэнси. Для по-настоящему разъяренного детектива в юбке, настроенного крайне решительно. И вот они уже стояли друг напротив друга. Нэнси казалось, что он должен быть не очень высоким, но воспоминания ее подвели: он был выше минимум на полголовы, и ей приходилось смотреть на него снизу-вверх, и ее решительность начала таять, когда в почти абсолютной темноте она рассмотрела его извиняющуюся улыбку. Только глаза выдавали, все такие же наглые. - Санни, - сказала она обвиняющим тоном, - все это ты подстроил. Он даже не пытался отрицать очевидное. - Конечно. Ты же не думаешь, что есть еще кто-то, кому это под силу. - Но зачем? - Мне нужна ты, Нэнси. В кинофильмах обычно эти слова не сулили ничего хорошего, и Нэнси подумала, что жизнь мало чем отличается. - Я хочу, чтобы ты осталась здесь, со мной. Тебе здесь будет хорошо. Я знаю о тебе все, и смогу сделать тебя по-настоящему счастливой. Нэнси покачала головой. - Ты говоришь глупости, Санни. Пожалуйста, отпусти меня, шутка затянулась. Я не хочу оставаться здесь, у меня есть свой дом, семья, друзья, у меня есть парень, который меня ждет. Пожалуйста, Санни! Я хочу уйти. А еще в кинофильмах речи, подобные этой, никогда не приводили ни к чему хорошему. - Я предвидел такой ответ. Извини, Нэнси. Санни Джун отступил на шаг назад, и раньше, чем Нэнси успел среагировать, ее сильно ударило по голове, и, пока она приходила в себя, все тело оказалось опутано прочной сетью. Нэнси едва не упала, но Санни подхватил ее и неуклюже понес куда-то, словно мешок с сеном. - Извини, Нэнси, - повторил он, и Нэнси смогла, наконец, рассмотреть, куда он ее принес. Это была небольшая комната с огромным круглым люком в потолке, выходившим, видимо, на улицу, потому что в нем сквозь темное тонированное стекло виднелось небо. Нэнси лежала на большом двуспальном матрасе, других вещей в комнате не было. Зато все стены были увешаны фотографиями, подобными той, что видела она в обсерватории, с одним лишь отличием: на них на всех было два человека, она и Санни. Это были не существующие фотографии из выдуманной им жизни. Нэнси извернулась и попыталась пнуть его, когда он наклонился слишком близко. - Что… ты… задумал? Говорить было трудно, грудь была сильно сдавлена сетью, лишая ее возможности не только шевелить руками, но и даже сколько-нибудь свободно вдыхать. - Нэнси, послушай. – он не сделал попытки увернуться, лишь поморщившись, когда пинок достиг цели. – Посмотри наверх, что ты видишь? Просьба была издевательской: в том положении, в котором она находилась, Нэнси могла смотреть преимущественно только наверх. - Это небо, Нэнси. Это наш с тобой дом. Мы с тобой два пришельца среди этих диких гуманоидов. – Санни лег рядом и обхватил ее рукой, заставляя чувствовать нарастающий страх. Его голос теперь казался совершенно безумным, словно он уже и не видел ее, а находился где-то очень далеко отсюда. – Эта планета умирает, совсем скоро ее не останется. Останемся только мы. Мы другие, понимаешь? Мы не похожи на них. Разве ты не видела, как они смотрят на тебя? Как на животное в зоопарке. Ты для них не человек. Ты для них пришелец. Останься со мной, Нэнси, здесь твой дом. Только я могу понять тебя. Его рука скользнула вниз, неожиданно ловко поддевая сеть и освобождая ей ноги – так, словно он долго тренировался для этого. Страх новой волной окатил Нэнси, и собственный голос показался ей слабым и тихим: - Санни, не надо. Она снова попыталась его лягнуть, но он был сильнее, придавив ее ноги своими. Неожиданно оказалось, что заниматься расследованиями в юбке порой очень неосмотрительно. Да и нижнее белье представляет собой лишь очень условную преграду для того, кто хочет проникнуть в тебя. Холод пробрал Нэнси до костей, и она дернулась в новой попытке вырваться. Санни приспустил штаны и лег на нее, прижимаясь. - Мы два пришельца на умирающей планете, Нэнси, - шептал он ей в ухо, с силой разводя ее ноги и медленно, но уверенно проникая внутрь. Без защиты, - билось в голове Нэнси, - он делает это без защиты! Ей стало дурно. Она изо всех сил зажмурилась и старалась не думать о том, кто сейчас сжимает ее плечи до синяков, кто вбивается в нее резкими, безжалостными толчками, причиняя лишь боль. Она пыталась вызвать в памяти их первый раз с Нэдом: как они, два неопытных вчерашних выпускника, уже не школьники, уже не дети, обнимали друг друга, пытаясь скрыть в поцелуях свою неловкость. Как Нэд целовал ее грудь, как нежно гладил талию и ласкал пальцами промежность, как после ей было почти так же больно, но та боль смешивалась с острым чувством долгожданного наслаждения, и хотя тогда Нэнси тоже плакала, но это были слезы счастья, а не слезы страха и отчаяния, как сейчас. Санни Джун пугал ее больше, чем все злодеи, которых она знала, вместе взятые. Он был непредсказуем, и потому вдвойне опасен, и сейчас он насиловал ее, а он могла лишь лежать, стискивая зубы и глотая слезы, и мечтать о том, чтобы это поскорее закончилось. Когда он вышел из нее и излился ей на живот липкой спермой, Нэнси поняла, что сейчас ее стошнит. Она перевернулась на бок – и откуда только силы взялись? – и склонилась над полом, делая то, что хотелось уже давно. Санни молча наблюдал за ней, а потом повернул ее на спину и сел рядом на матрас, как-то разом съежившись, сжимая голову. Нэнси не думала, что ему найдется, что сказать, но он вдруг начал говорить быстрым, срывающимся голосом, так, словно вот-вот разрыдается, стоит ему остановиться. - Прости, Нэнси. Я не хотел, чтобы все было так. Мне казалось, все будет… когда ты приедешь, я думал, ты сразу все поймешь… это будет… Нэнси, я не хотел так! Все должно было быть иначе! Ты бы поняла, почувствовала, и мы бы… почему все не так? Ты, наверное, пришелец из другой галактики… да, верно, ты просто другого вида, Нэнси, - он вдруг откинул голову назад и рассмеялся страшным, истерическим смехом, перемежавшимся со сдавленными рыданиями, а потом снова уронил голову на руки и замолчал. Лишь вздрагивавшие плечи выдавали истинное положение дел. Прошла целая вечность, прежде чем он успокоился и встал, одеваясь. Нэнси подумала, что он оставит ее здесь, как пленницу, будет приходить сюда раз в день, кормить ее и насиловать, как это часто бывает в кинофильмах, но вместо этого он положил рядом с ней два предмета: ключ и нож. - Когда я уйду, досчитай до ста и можешь освободиться. Я думаю, ты справишься, - он стоял к ней спиной, взгляд его был направлен на стену с фотографиями, - как выбраться из дома, ты знаешь. Ключ отпирает входную дверь. Автомобиль на заднем дворе, он не заперт, ключ в замке зажигания. Просто поезжай по прямой, здесь одна дорога до вокзала. Возвращайся домой, Нэнси. Ничего не вышло. Он вышел, прикрыв за собой дверь. Нэнси не сразу удалось освободиться, а ключ сначала отказывался повернуться в замке: виной тому были дрожавшие руки, но Нэнси, конечно, сначала показалось, что это снова обман. Автомобиль не хотел заводиться, но в конечном итоге тоже сдался, и Нэнси уехала, не оглядываясь, мечтая забыть этот все, как страшный сон. Но, задремав в поезде на обратном пути, она внезапно проснулась с мыслью о том, что эта планета действительно должна умереть.