stupid.

— Знаешь, когда ты сказал, что было бы круто съездить загород, я ожидал совсем не этого, — Сехун кинул взгляд на задние сидения и возмущенно зарычал, ударяя по рулю — Чонин, улегшийся на их багаж, спокойно спал. Навигатор, сдохший по неизвестным причинам еще на первом километре, словно в насмешку моргнул красной точкой и снова погас. Сехун почувствовал, что у него начинает дергаться не только глаз, но и руки. Он медленно свернул на обочину. — Чонин-а! Чонин-а! Приехали! Чонин сонно приоткрыл глаза. — Нашел? — спросил он со слабой улыбкой, потягиваясь, но довольное выражение быстро спало с его лица, когда он заметил всю ту же пустынную местность, ни капли не напоминающую домик-коттедж с картинки в интернете. — Почему нельзя было просто остаться в общежитии? Почему я всегда соглашаюсь на твои предложения? Почему… — Потому что сам постоянно ноешь о том, что здесь тебе не нравится. — Ладно, на данный момент я хочу в общежитие. Мы кружим здесь уже несколько часов, — Сехун взволнованно облизнул губы. — Просто… Поехали домой? Чонин нахмурился и посмотрел на свои часы. — Два часа и двадцать пять минут, Сехун, но ты прав. Лучше отменить бронь и вернуться. Видимо, Квачхон не очень рад нас встретить. Сехун довольно вздохнул, радуясь, что Чонин так легко согласился, потому что, несмотря на природную мягкость и иногда слишком искреннюю невинность, он мог быть еще тем упертым бараном. Он повернул ключи зажигания, но ничего не произошло. Машина издала непонятный звук, больше похожую на издевательскую усмешку, с которой могут кинуть вас в неловкий момент друзья. — Сехун-а. — Точно приехали, — обреченно отозвался он. • Наверное, их первое везение на сегодняшний день — найти круглосуточный магазин всего в шестистах метрах от сломанной машины. Накупив перекусить всякого фаст-фуда и прочей ненужной гадости, аргументируя это стрессом неудачного отдыха, они уселись прямо перед машиной, ища на карте ближайшую мастерскую, потому что найти ее проще, чем звонить друзьям и слушать забористый мат Бэкхена и басистый смех Чанеля в трубке. Ну, на крайний случай оставался Кенсу, потому что Кенсу — добрый и хороший, но где Кенсу — там и те двое, а от перемены слагаемых сумма не меняется. Сехун и Чонин математику знают на чуть выше удовлетворительного. — До ближайшей три километра и четыреста пять метров, — сказал Чонин и устало прислонился головой к накаленному за день металлу. Уже темнело, но, почему-то к романтике это нисколько не располагало. Сехун краем глаза глянул на друга и скривился. Чонин тоже от счастья не светился — наверное, своим гетеросексуальным, а точнее Чондэ-сексуальным мозгом был не здесь. — У них эвакуатор есть, — Сехун пролистал список услуг и нажал кнопку вызова, а после, как настоящий друг, прежде чем оператор сказал «алло», впихнул телефон в руки Чонину. — Добрый вечер, — почему-то ласково сказал он, взгляда не сводя с Сехуна. И глаза блистали его в темноте так таинственно и чарующе, что у Сехуна холодок пробежался по спине, какой был при встрече с Кенсу. Ладно, когда он встретился с Кенсу, он — вообще-то ледяной и храбрый принц — совсем не по-королевски взвизгнул, но факт в том, что сейчас его неприкосновенная задница чувствует расплату, причем совсем скорую. — У нас машина сломалась. Мы находимся на… • Сехуну сразу полюбился странноватый механик, которого они встретили, как только машину установили на противооткатные упоры. Он представился Крисом и долго ходил вокруг машины, разговаривая на корейском сеульском диалекте вперемешку с китайским языком, а потом вдруг выдал: — Она сломана. Чонин и Сехун настолько потеряли дар речи, что смогли только ошарашенно кивнуть. Крис, удовлетворенный реакцией, открыл капот и снова завис на несколько минут. Сехун посмеялся в кулак, замечая, как напрягся Чонин, к которому только спичку осталось поднести, и все взлетит в звездное — романтичное — небо. Неизвестно, сколько бы это длилось, и насколько бы хватило Чонина, если бы вдруг не появился другой парень. — Ифань, — возмущенно сказал он. — Ты опять за свое. Двадцать пять лет человеку. Перестань вводить клиентов в заблуждение и заполни данные о машине. Он был значительно ниже, чем Крис/Ифань, и меньше в плечах, но опасности и влияния это нисколько не уменьшало. Даже Чонин рядом как-то расслабился и махнул на все рукой, доставая мобильник и набирая явно Чондэ, судя по звонкому голосу после первого гудка. Парень, который, видимо, был настоящим механиком, проводил взглядом нескладную фигуру коллеги и обернулся. На лоб у него зачем-то был натянут берет, и Сехун только усилием воли смог заставить себя прочитать по губам то, что он говорил. — Чунмен, — выделил среди других слов Сехун и долго-долго заморгал, пытаясь избавиться от наваждения и желания то ли стянуть этот берет, то ли оставить из всей одежды только его. — Сехун-а, — Чонин своей огромной лапищей приложил ему по спине. Чунмен смотрел на них с вежливым замешательством. — Мы согласны на технический осмотр машины. Так? Сехун автоматически кивнул. Пока они подписали какую-то бумагу, пока Крис/Ифань рассказывал какую-то обыденную ерунду, пока Чонин щебетал со своей птичкой — господи помилуй, — все, о чем думал и что видел перед глазами Сехун, это темно-синий берет. — У Вас свечи зажигания бензином залило, — снисходительным тоном сказал скрытый за копотом Чунмен. — Это быстро исправляется. Вместо того, чтобы кивнуть или спросить цену, Сехун смог выдавить только сдавленное: — Глупый берет. И тупой, тупой О Сехун. — Простите, Сехун-ши? — Чунмен выглянул из-за капота, нахмуренный и недоумевающий. — Глупый инцидент, говорю. Лицо Чунмена просветлело, и он улыбнулся. — Ничего необычного. Такое часто со всеми случается. И не только с новичками. Сехун издал нервный смешок и мысленно очень сильно ударил себя по лицу. — Значит, будем ремонтировать? • — Слюни вытри, — прошептал Чонин, выглядя при этом таким довольным, что Сехун понял — вот она, расплата за мелкое предательство, но ведь он не мог ничего сделать, потому что посадили их прямо за Чунменом, который стоял, склонившись над капотом, и его рабочие брюки соблазнительно натягивались на бедрах и заднице. — Но не могу не признать — он хорошенький. У такого явно фан-клуб есть, где они вместе всякие железки чистят. Сехун-ни, ты бы не отказался, чтобы он почистил твою железку? — Заткнись, чертов извращенец, — Сехун ударил его раскрытой ладонью по бедру, и Чонин надул губы. — Готово, — Чунмен повернулся к ним, устало вздыхая, и, зажимая в одной руке грязную тряпку, другой убрал выбившийся светлый локон обратно под берет. — Спасибо, — искренне поблагодарил Чонин, и Сехун почувствовал ревность. Непонятно, то ли к другу, то ли к новому предмету обожания, но Чонин редко такой теплый с незнакомыми людьми, а Чунмен улыбается так наверняка всем клиентам, поэтому Сехун решил в любом случае обиженно отвернуться. — Ифань! — Крис, — ворчливо исправил его Ифань и указал на прицепленный к робе листок с явно только что написанным большими аккуратными буквами именем. Чунмен закатил глаза. — Дай ребяткам нашу визитку, — сказал он ему, и снова обратился к ним. — Если что-то не так с нашим обслуживанием или вдруг случится новая поломка, двери нашей мастерской всегда открыты. Он откинул тряпку куда-то в угол, собираясь, по всей видимости, уйти, но Чонин вдруг выпихнул Сехуна вперед, и тот так и замер посреди гаража, во все глаза глядя на Чунмена. — Ну, спасибо, — он неловко потер затылок и смущенно улыбнулся. — Пожалуйста, — Чунмен поклонился и скрылся за дверьми кабинета. Сехун четко услышал шлепок ладони Чонина о лоб. Он и сам ощущал себя еще тем дураком. • Чондэ так комфортно устроилась между коленями Чонина на полу, а Кенсу оказался зажатым между крепким Бэкхеном и огромным Чанелем на диване, и Сехун почему-то особенно остро сейчас воспринимал собственное одиночество, свернувшись клубочком на кресле. — Такой парень, — жаловался Чонин своей девушке. — Даже я бы попробовал, не будь у меня тебя. Вот, смотри. Сехун дернулся. Чонин что-то показывал Чондэ, и та вдруг присвистнула вместе с издавшим одобрительный гул Чанелем. Небольшое разочарование и обиду на весь мир перевесило любопытство, поэтому он со всеми присутствующими посмотрел на экране и застыл. Чунмен был снят боком, рядом с их машиной, немного смазанно, но видно было все равно достаточно. — Дурак. Я бы быстро окольцевал, — сказал Чанель и увернулся от кулака Кенсу, который сделал это лишь для проформы, потому что в следующую секунду сказал: — Симпатичный. Сехун пожал плечами. — Слишком много геев на квадратный метр, — мудро заключил он, и Бэкхен насмешливо окинул его взглядом. — Чонин, выйди, не порти нашу нетрадиционную статистику. — Эй, чего это? — нахмурился тот и как большой мишка, которым и являлся, сильнее обнял Чондэ. Та успокаивающе ткнулась ему носом в шею, прошептав короткое «люблю» в ключицу. Сехун душераздирающе вздохнул под аккомпанемент пяти недовольных взглядов. • — Он та-а-акой гей, чувак, — Крис на том конце трубки засмеялся как-то уж слишком подозрительно. — Ты под кайфом? — Нет. Это газ. — Серьезно? Ты, черт возьми, серьезно? — Выхлопной, чувак, выхлопной газ. Рука Сехуна с зажатой трубкой начала странно дергаться. Он никому не сказал, что начал общаться с этим корейско-канадско-китайским Ифане-Крисом, потому что тот действительно был крутым и своим ‘чуваком’, разве что в их нетрадиционную братию не входил и оставался за бортом с Чонином. Зато Сехун услышал много не очень приятных подробностей о том, почему Крис не против всей этой голубой голубятни. — Так, Чунмен, — напомнил ему Сехун. — Да-а, он такой гей. Эй, Чунмен-а, тебя тут желают. У Сехуна от паники язык к небу присох, кажется. Он надеялся, что все это опять дурацкие шуточки Криса, но спокойный голос Чунмена на заднем фоне был самой настоящей правдой, несмотря на красные отметины-полумесяцы от ногтей на руке Сехуна. Он не спал. И Крис не шутил. Чертов придурок под выхлопным газом. Чтобы ему там легче дышалось. — Сехун-ши? — застенчиво позвали его с другого конца трубки. — Просто Сехун, — еле слышно проговорил Сехун, и голос получился отчего-то особенно глубоким. — Он краснеет. Он краснеет, чувак, — засмеялся на фоне Крис, и вдруг на линии стало тихо, а потом послышались неразборчивые препирательства. — Прости… те, Сехун. Сехун прокашлялся. — Ничего страшного, Чунмен-ши. — Хен. Ты можешь называть меня хеном. — Чунмен-хен, — Сехуну понравилось, как оно перекатывалось на языке, и он не отказал себе в удовольствии повторить его имя еще раз. — Хочешь, ну, может, ты хочешь встретиться? Хотя ты, наверное, занят в мастерской, так что ничего, если откажешься, но все равно. Я был бы не против, если бы, то есть, ну… — Все в порядке, Сехун, — мягко сказал Чунмен, и Сехун выдохнул, понимая, что задержал дыхание, пока выдавал весь этот бред в одном предложении. — Я бы очень хотел с тобой встретиться. — Завтра? — Завтра было бы здорово. Я напишу тебе позже, ладно? И ты скажешь, удобно тебе или нет. — Да, пока, хен. Когда он отключился, то заорал победное «да» так, что Чонин незамедлительно появился на пороге его комнаты, весь помятый и зажимающий в качестве средства защиты крем для лица. • Договориться получилось только к концу недели, потому что у Чунмена был лишь один выходной день в неделю, а у Сехуна через день стояли вечерние тренировки, про которые при разговоре он совершенно забыл. Усложняло все еще и то, что они жили на разных концах города, и оба были вымотаны так, что идти никуда не хотелось. Но Сехун был доволен таким порядком вещей. Они скидывали друг другу удачные собственные фотографии и не очень удачные - своих друзей. Когда приблизился вечер их встречи — в обычном кафе недалеко от центра, ближе к дому Чунмена — Сехун вспомнил, что такое волнение. Он вдруг понял, что спустя всего-то каких-то две с половиной недели снова увидит Чунмена, который и без берета был прекрасным (множество сохраненных на телефон фотографий это подтверждали). — Не суетись, — Чондэ улыбнулась ему и осторожно пригладила выбившуюся прядь. Она еще раз провела кисточкой по его щеке, отошла, оглядывая его, и приложила руку к груди, вздыхая. — Словно сыночка отправляю на первое свидание. Только не забудь про защиту. — Фу, — скривился Сехун. — Я не настолько извращенец, чтобы называть Чонина папочкой. Чондэ ярко и как всегда заразительно засмеялась, и оставшееся время они провели, перекидываясь тупыми шуточками, пока Чонин не увел Чондэ к себе и Сехун не остался один на один со своими страхами. А если он снова сморозит какую-нибудь глупость? А если Чунмен в нем разочаруется? А если он не придет? А если… Сехун сглотнул и помотал головой. Он сможет. Ведь, что бы не говорила Чондэ, но свидание у него не первое, и Чунмен — просто еще один парень, с которым в будущем у него могут сложиться отношения. Сехун знал, что врет себе, что он не просто парень, а что-то большее, но… Так происходило несколько раз, и открываться даже себе сейчас казалось сложным. Нужно просто хорошо провести этот вечер, чтобы просто парень стал тем самым. • Сехун долго смотрел на букет в своих руках со смешанным чувством, пока Чунмен, слегка порозовев в щеках, не сказал: — Прости за это. Ифань впихнул мне перед выходом и сказал «мой чувак оценит». Сехун фыркнул. — Вполне в его духе. Чунмен улыбнулся. — Звучит так, будто ты хорошо его знаешь. — Разгадать его не так уж сложно, на самом деле. — Да, наверное. Когда разговор о Ифане закончился, они снова неловко замолчали, и Сехун почувствовал, как в груди набухает беспокойство. Им действительно не о чем поговорить? Они ведь увиделись всего второй раз, тем более в первый Сехун практически молчал. Как ни странно, говорить они начали одновременно. — Так… — Что… — Я хотел спросить, что ты будешь заказывать, — Чунмен наклонил голову к плечу. — Я хотел спросить то же самое. Они засмеялись, и изначальная напряженность исчезла. Они, наконец, смогли завязать разговор, и Сехун чувствовал, что теперь это было не просто влечение к телу, а настоящая симпатия, потому что Чунмен удивительным образом вмещал в себя разносторонние черты, такие, как разговоры на серьезные темы и несмешные шутки, от которых все равно хотелось смеяться, так самозабвенно он их рассказывал. Он был одновременно рассудительным и очень, даже слишком умным и в то же время удивительно наивным, а еще иногда он смотрел так, что мурашки от предвкушения бежали, но, опять же, легко смущался от нефильтруемых слов Сехуна. — На самом деле, механика это не то, с чем я планировал связать свою жизнь. И уж точно не с Ифанем, — он засмеялся, и Сехун улыбнулся, отложив столовые приборы в сторону. — Но мне нравится то, что у меня есть сейчас. — Да, свое дело — это, наверное, здорово. — Это забирает все время, поэтому мастерской заведует Ифань. Я лишь рабочие руки. Мне нужен хотя бы один законный выходной в этой канители. — Ох, я думал, Ифань твой, как бы выразиться, подчиненный. — Нет, — Чунмен снова засмеялся. Серьезно, он улыбался так много, что тепло, поселившееся где-то у сердца вместо беспокойства, грело Сехуна весь вечер. — Многие могут так подумать, но Ифань может — иногда действительно может — не вести себя как ребенок и быть взрослым и рассудительным. Чаще всего это выпадает на пятницу тринадцатого, поэтому в остальное время приходится за ним следить. У него такие тупые шутки, и Сехун, похоже, уже влюблен. • — Это немного не то, как я ожидал окончания вечера, — сумел выдавить из себя Сехун. Дыхание сбивалось, в голове приятно пустело и билось одной мыслью «хочу». Он прижал Чунмена к стене сильней, и, черт, чувствовать его возбуждение даже через ткань брюк — было слишком. — Прости, что не оправдал ожидания, — так же на выдохах смог сформулировать Чунмен. Он практически сидел на бедре Сехуна, и Сехун застонал от осознания того, какие они разные. — Хе-е-ен. Блять! — Не ругайся, Сехун-ни. Чунмен громко дышал, когда он целовал его шею, иногда губами оттягивая кожу чуть сильнее, чем нужно. Сехун так крепко обнимал его, и Чунмен был таким маленьким в его руках — он мог обернуть их вокруг его талии почти два раза, и Сехун почувствовал себя гребанным фетишистом, потому что, если их разница в размерах не возбуждала сильней, тогда это все ничего просто не значило. — Моя квартира, — Чунмен нашел его губы и влажно проскользил языком в его рот. И этот язык очень трудно оказалось не представлять на своем члене. — Квартира, Сехун-ни. Они стояли в двух шагах от двери, но Сехун не хотел передвигаться, потому что сейчас зажатый между стеной и ним Чунмен так идеально помещался в его руках и так идеально постанывал от мокрого поцелуя. Он крепко сжал его ягодицы и двинул бедрами вперед, задевая своим напряженным членом ногу Чунмена. — Блять, хочу быть внутри тебя, хен. Так хочу, — прошептал Сехун, снова опускаясь к шее и оставляя красные отметины теперь уже абсолютно не осознавая этого. Он расстегнул чужую ширинку и скользнул рукой в штаны. — Развратный хен. Ждал этого, да? Под ними ничего не оказалось. Если бы Сехун узнал об этом в самом начале, он бы не смог ровно просидеть на месте, зная, что на Чунмене нет белья и что все, что нужно, просто немного приспустить брюки — и можно идеально вобрать в рот. — Надеялся, — Чунмен откинул голову назад, стучась о стену, но не замечая этого, потому что его член помещался в руке Сехуна так хорошо. — Плохой хен. Ты ведь знаешь, что мне придется наказать тебя, да? — Сехун не знал, как ему хватало сил говорить, когда все, что ему хотелось, это хоть немного давления на собственное возбуждение, и скоро он дождался этого, когда на особо высокой ноте стона Чунмен дернул ногой и прижал ее к его ширинке, продолжая елозить ей без остановки. Боже, они были возбужденными подростками, и Сехун собирался кончить от стимуляции ногой через несколько слоев одежды. — Сехун-а, — кадык Чунмена ходил вверх-вниз от того, как часто он сглатывал подступившую слюну, и Сехун прижался к нему губами, не переставая скользить по члену рукой. — Давай, хен. Подумай о том, как я наполню тебя позже. Как буду скользить в тебе, в таком узком и горячем. Ты же будешь узким, Чунмен-а? Уверен, что будешь. Ты ведь ждал меня, да? Когда я приду и хорошенько оттрахаю тебя, прямо там, над открытым капотом и в этом блядском берете. — Зат-кнись, — выдохнул Чунмен и вдруг прикусил губу с такой силой, что кожа вокруг побелела, а его тело пошло дрожью — Сехун почувствовал, как член в его руке дергается и как становится неудобно-влажно двигать рукой, и ему почти плакать хотелось от того, как ярко были в голове образы собственных слов и с какой болью прижимался член к ширинке. Чунмен практически соскользил с его бедра на пол и без прелюдий стащил брюки. — Хе-е-ен, — Сехун запустил руки в его волосы. Воздуха не хватало. И слова наконец закончились. Чунмен то вбирал его член до середины, то скользил по головке языком, быстро надрачивая, и Сехун уже через несколько таких частых фрикций кончил, громко застонав. Чунмен поднялся, собирая с губ белесые капли, и прижал его к стене, целуя, нежно и осторожно, как-то слишком непохоже на то, как все произошло только что, а Сехун пытался сморгнуть туман от слишком яркого оргазма. — Понравилось, как я почистил твою железку? — Чунмен насмешливо поднял бровь с дерзкой усмешкой на губах. — Что? — Сехун был еще слишком оглушен, но, спустя пару мгновений, вдруг густо покраснел. — Ты слышал? — Мхм, — Чунмен выглядел довольным собой, и Сехуну очень хотелось сцеловать это самодовольство с него. — И я не против это сделать прямо в мастерской. — И в берете, обязательно в берете. Чунмен нахмурился, не понимая, и открыл рот, чтобы что-то спросить, но Сехун заткнул его поцелуем. Да, он определенно хотел увидеть Чунмена только в одном берете.