Bedroom floor

      Наконец пары закончились, и впереди долгожданные выходные. Зейн идёт, чуть опустив голову, — ему не терпеться придти домой, переодеться и отправиться гулять с друзьями. Неделя была слишком загруженной.       Придя домой, Малик осуществляет свой план, добавив пункт «Душ», из-за чего чуть не опаздывает, так как брюнет — чертова принцесса и всегда долго возится в душе, а потом ещё и перед зеркалом.       Зейн заходит в кафе, в котором назначено место встречи, — там уже сидят Луи, Гарри и Найл, о чём-то весело болтая.       Когда Малик подходит к ним, Томлинсон весело тянет «О-о-о, а вот и леди», на что Зейн лишь закатывает глаза.       Друзья шумно сидят, весело проводя время, много болтают обо всем и ни о чем, много шутят. — Что, Зи-и, — противненько тянет Томмо, — как там папочка Пейно? — он ехидно жмурит глаза и поднимает брови, но на губах нет и намёка на улыбку.       Малик кривит губы и хмурит брови, всем видом показывая, что ему не по душе эта тема для разговора; а-ля говоря Луи «Отвали». — Как дураком был так и остался наверное, мне то откуда знать? — То есть вы так и не общаетесь? — наивно с грустью спрашивает Гарри. — Зачем Зейну общаться с таким мудаком? — непонимающе спрашивает Луи, смотря на своего парня. На что Стайлс лишь пожимает плечами, мол «Просто так спросил». — Согласен с Томмо, нашей принцессе это ни к чему, — произнёс Найл, после чего ушёл на кассу за новой порцией еды. — Кто ещё принцесса, — хмурясь, тихо произнёс Зейн, рассматривая лиловые волосы Хорана. — Да ладно, Зейн, это ведь так. — Луи мягко толкнул его в бок.       Малик повернул голову в сторону кудрявого и голубоглазого, собираясь что-то возразить, но, увидев как они убеждённое кивают с виновато поджатыми губами, сам понимает, что, черт, это так. — Да похуй, просто теперь я принцесса без принца. — Раз уж на то пошло, то такая принцесса может отхватить себе любого принца, кроме меня, конечно. Я занят. — самодовольно произнёс Луи, лыбясь как кот, на что брюнет лишь закатил глаза, цокая. — Зейн клеит Томмо, или что я пропустил? — запыхавшись, спрашивает Найл, ставя поднос с едой на стол.       Гарри лишь фыркает, ближе прижимаясь к своему парню, на что Зейн опять чуть ли не закатывает глаза, но воздерживается, ловя на себе хмурый взгляд Томлинсона. — Нет, мы все ещё говорим о том, какой Лиам мудак. — в подтверждение своих же слов кивает Луи.       Найл лишь кивает, начиная-продолжая есть. — Вообще, все было не так уж и плохо когда вы встречались, — тихо говорит Гарри, тут же немного краснея. — Милый, в начале все мило, — отвечает ему Луи, мягко поглаживая плечо кудрявого. — То есть, если мы расстанемся, мы будем унижать друг друга? — растеряно спросил Стайлс. — Нет, нет, конечно нет, — залепетал Луи, и Зейну кажется, что его сейчас стошнит. Томлинсон взял лицо своего парня в ладони и, поцеловав в носик, сказал, — Мы не расстанемся, а ещё ни один из нас не мудак. Да, Зейни? — Первое, фу. Второе, какими бы слащаво противными вы не были, должен согласится с Томмо: таких говнюков как Лиам поискать надо, — гордо сказал брюнет, но, отчего-то грустным взглядом, поглядывая в окно. ***       Когда время показывало 20:00, друзья решили разойтись: Луи и Гарри не терпелось закрепить свои отношения (опять), у Найла было запланировано свидание, а Зейн не будет сидеть один.       Именно поэтому брюнет достаёт телефон и набирает знакомый номер, сообщая, что скоро приедет.       Малик заходит в квартиру и, как и каждый раз, отмечает, что тут как всегда неизменно: по-домашнему уютно, тепло, безопасно. Как обычно чисто, не до фанатизма, но приятно; как обычно пахнет вкусной едой, домом.       Зейн стягивает обувь, вешает кожанку и, проходя мимо зеркала, поправляет прическу. Нет, он не какая-то школьница или что-то вроде того, просто нужно соответствовать «идеальному виду хозяина», раз уж он снова приехал к нему. Малик грустно вздыхает, отмечая, что снова назвал его идеальным.       Он проходит в спальню, где замирает, любуясь видом: Лиам только вышел из душа, он стоит в одном полотенце, не понятно как только держущемся, потому что оно сползло уже достаточно низко; по подкаченному телу стекают капельки воды, плавно очерчивая каждый изгиб. В штанах уже становится тесно, и Малик прикусывает губу, пытаясь сдержать позорный стон (и чтобы прикрыть рот, а то чуть слюнки не потекли).       Пейн поднимает взгляд и мягко улыбается Зейну, шепча доброе «Привет». И Малик хочет ответить, и хочет ответить нормально, но ломающийся хриплый и низкий голос выдаёт его с потрохами, и он понимает это, когда шатен пошло ухмыляется, медленно приближаясь к брюнету. — Как прошёл день? — спокойно спрашивает Лиам.       Зейн полностью заходит в комнату, закрывая дверь и прижимаясь к ней, чтобы не упасть. Он шумно сглатывает. Он знает к чему это все, Лиам решил поиграть. Он словно лев, а Зейн — загнанная в угол добыча. Он не нападает сразу, — знает, жертве некуда бежать, — он пасёт, играет на нервах. — Н-нормально, — Малик очень хочет ударить себя за то, что он каждый раз такой слабый перед ним. — Что делал после университета? — тише спрашивает Лиам, подходя в плотную. Вопрос улетает куда-то в шею брюнета, покрывающуюся мурашками.       Малик рвано вдыхает, черт, как же тут жарко. Зейн старается сфокусировать свой взгляд на потолке и выровнять дыхание, но это трудно, когда Лиам так близко, нюхает его шею, мягко водя по ней носом. Пейн медленно ненастойчиво проталкивает своё бедро между ног брюнета и гуляет пальцами по животу Зейна, забравшись под футболку. — М-мы ходили в кафе. — выдыхает Малик, проглатывая последнее слово из-за нехватки воздуха.       Лиам глухо мычит ему в шею, после чего быстро лижет мочку уха и стягивает с брюнета футболку. Он прижимается к Зейну так, чтобы их кожа соприкасалась, и Малик просто тает. Пейн начинает мокро вылизывать его шею и тереться бедром о его пах. А руки… ох, что эти руки делают с Зейном, он готов посвятить миллиарды книг и песен рукам Лиама: они просто везде одновременно, всегда там, где надо, они сильные и тёплые, и мягкие, и нежные, и грубые, и…       Лиам отстраняется с шумом выпуская кожу Зейна (второй даже не заметил, что ему начали ставить засос), и Малик хочет кричать, чтобы шатен не отстранялся, но у него нет сил, он слишком опьянен. — Хм, снова говорил, как сильно ненавидишь меня, чтобы потом соскучиться и позвонить мне, с оповещением о приезде? — Лиам игриво поднимает бровь, на его губах тень улыбки, а Зейн готов сгореть от стыда.       Он знает, что не должен так делать, но просто Зейн мудак и, когда бросил Лиама, сказал, что это Лиам мудак, и… Это так трудно и запутано, и Зейн сам не понимает, зачем это сделал, от этого никому не легче.       Малик заливается румянцем, но Пейн мягко смеётся, приподнимая его лицо за подбородок и по-доброму чмокая в нос. — Это просто секс, Пейн. — бормочет Зейн, отводя взгляд.       Лиам мягко засасывает кожу шеи под ухом и медленно ведёт руками по рукам Зейна, приподнимая их над головами и переплетая их пальцы. — Конечно, — бормочет шатен куда-то в шею, — Это последний раз? — Пейн отстраняется, смотря на Малика ехидным взглядом, приподнимая брови. В карих глазах играют смешинки, а губы еле сдерживают улыбку.       Зейн недовольно выдыхает, злобно сжимая челюсть. Пейн опять его подколол, но если тому так хочется, ладно. — Именно. — твёрдо говорит брюнет, — Последний раз.       Но Лиам уже, кажется, не слушает его, начиная снова атаковывать кожу Зейна, оставляя темно-багровые пятна, которые брюнет потом будет с удовольствием разглядывать, любуясь.       Когда Пейн начинает играть с сосками Зейна, тот издаёт глубокий выдох, запрокинув голову назад и закатывая глаза от удовольствия. Лиам что-то мурлычет ему в кожу, поэтому Зейн смотрит вниз, чтобы переспросить, но когда видит, как шатен сжимает себя через полотенце, вновь откидывается, больно ударяясь головой.       Пейн быстро снимает с Зейна штаны и встаёт; их лица на одном уровне: Зейна — с раскрытыми губами, полуопущенными ресницами и опьяненным взглядом и Лиама — бодро-хитрое с хищной ухмылкой. Шатен подхватывает Малика, держась за упругую задницу, и несет его к кровати, мягко бросая. Зейн сейчас прекрасен, — в прочем, как и всегда, — раскрепощен, лежит на спине, широко раскинувшись, с затуманенно-возбужденным взглядом, закусив губу, и пожирающий Лиама глазами. Пейн облизывает губы и откидывает полотенце, отчего Зейн неприлично громко стонет, нервно дергаясь. Шатен медленно забирается на кровать, располагаясь между ног Малика, и невесомо касается его тела, подразнивая, отчего Зейн хнычет. — Ли-иа-а-ам, — слабо и беспомощно тянет Малик, на что Лиам лишь ухмыляется.       Лиам наклоняется между ног Зейна и начинает медленно посасывать нежную кожу внутренней стороны бедра, специально не касаясь самого важного места, отчего Малик извивается ещё больше, что-то неразборчиво бормоча. Пальцы на ногах Зейна поджимаются, и он начинает метаться по кровати. — Лиа-а-ам, — громко тянет брюнет, цепляясь за волосы Пейна, — П-пожа-алуйста…       Лиам поднимает взгляд на Зейна и решает согласиться, так как брюнет уже почти на пределе. Пейн еле заметно кивает и впивается в Зейна поцелуем, на который тот охотно отвечает, обнимая Лиама руками и ногами. Пейн мягко посмеивается, перемещаясь к уху Зейна, начиная его вылизывать и шепча: — Зейни,. Зи, отпусти, ты ещё не растянут.       Но Малик лишь мелко покачал головой в знак отрицания и прошептал в ответ: — Нет, н-не отпускай, я готов, всегда готов для тебя, Лею-ю-юм… — полустонал Малик, крепче обнимая Пейна.       Лиам все-таки дотянулся до смазки в тумбочке и смазал себя. Он стянул с Зейна боксеры настолько насколько мог (что было трудно, учитывая, как Малик вцепился в него, тихо хныча в плечо и пытаясь тереться). Шатен все же немного смазал вход Зейна, получая в ответ «голодные» стоны.       Лиам наклонился к Малику, мягко проталкивая головку, и начал мелко целовать его лицо. — Трахни меня, Лею-юм…       И Лиам был готов дать ему все, что попросит. Он мягко толкнулся на всю длину, от чего Зейн болезненно застонал, усилив хватку, но продолжал шептать: «Не останавливайся». Лиам начал размеренно двигаться, пытаясь не навредить Зейну и меняя угол, стараясь найти нужную точку. Ему удаётся, когда по комнате разносится громкое: — Лею-юм! Ещё!       Пейн кусает губу от узкости Малика и начинает увеличивать темп, не замечая ногти, царапающие его спину до крови. Он начинает оставлять засосы на шее и ключицах Зейна, получая в похвалу более громкие стоны и откровенные выкрики.       Зейн чуть ослабляет хватку руками, и Лиам тут же хватает их, задирая над головой брюнета, запечатывая поцелуй на губах.       Некоторое время жуткого скрипа кровати и неприлично громких стонов Малика, Пейн опускает руку к требующему внимания органу брюнета, начиная жестко надрачивать, в разнобой с собственным темпом, что добивает Зейна. Малик кончает с застывшими слезами на глазах и хриплым выкриком «Лею-ю-юм!», а Пейн продолжает медленно толкаться в него.       Зейн разбит, Лиам всегда это делает: доводит до пика, до высшей точки, и в такие моменты он не хочет больше уходить. Малик лежит, полностью лишенный сил, а Лиам продолжает трахать его все ещё слишком чувствительную от недавнего оргазма дырочку; — и это то, что Зейн обожает. Он хочет рыдать от того, насколько беспомощен перед Лиамом и от того, насколько тот идеален и подходит ему. Но он лежит, совершенно расслабленный, и тихо постанывает, иногда хмурясь, от движений Лиама, готовый вопить о том, как любит его.       Лиам кончает и падает рядом, стягивая наконец боксеры Зейна и закидывая их куда-то далеко. Он плюхается рядом, а Зейн кладёт голову на его грудь, и они вместе засыпают.

***

      На следующее утро Лиам просыпается один и, осмотревшись, грустно хмыкает, ухмыляясь — он не удивлён. Только вот Зейн забыл свои боксеры, что ж, ещё один повод вернуться…