Вопросы безопасности

Когда вы работаете на особенную организацию, приходится так или иначе сталкиваться с определенными трудностями. Будь то отмена запланированного полгода назад отпуска или неожиданная командировка в противоположную часть планеты, крайним всегда оказываетесь Вы. Ведь Вы — «самый надежный, опытный и ответственный сотрудник в этой захудалой компании некомпетентных людей». — И ничего страшного, что эта захудалая компания некомпетентных людей работает на государство за сущие копейки! И даже никаких привилегий не дает! — Сущее кощунство! — А еще, скажи мне, пожалуйста, на милость: какого хрена делаю все я, а повышенную зарплату получают остальные?! — Просто невозможный беспредел! — Да достал уже поддакивать! Югем не успевает затормозить на повороте и со всей скоростью вшибается во впереди идущего друга-коллегу. Широкие плечи словно скала отталкивают как надутый мячик, и Югем делает пару крохотных шагов назад, про себя уже начиная готовиться к праведной тираде. Он сдерживает чуть не вырвавшийся отчаянный вдох и вспоминает молитвы разных народов, лишь бы гнев Чон Чонгука не сошел на него обжигающей лавой. Тот на пятках своих фирменных адидасовских кроссовок разворачивается и чуть ли не в лицо рявкает на Югема грозным «достал!». Если бы мимо в этот момент не проходила одна из их коллег, милая и добродушная (наивная и мягкосердечная) Херин, он бы издал звук погромче да пожестче, но Чонгук все еще самоотверженно представляет себя джентльменом с вагоном моральных ценностей. Херин же только бросает на них заинтересованный взгляд, кивает в приветствии, но ничего не говорит. Они еще успеют наобщаться на собрании, которое, кстати, начнется через несколько минут. Чонгук делает последовательно вдох и выдох, прикрывая глаза. Слава Богу, думает Югем, разглядывая почти незаметные трещинки на подошве своих ботинок, вулкан успокоился. Мишн комплит.

***

Ничего не становится лучше. С каждым годом, миссии не становятся легче, не становятся проще и хотя бы немножечко логичнее. Вся та же запара с детишками больших политических шишек, которых нужно секретно и очень, очень трепетно охранять. Государство дает указания шефу, шеф дает указание команде, команда… Страдает. Первый судорожный, полный боли и страдания стон проносится со стороны женской части коллектива. Суен зарывается пальцами в волосы и начинает методично биться лбом об стол, вызывая у остальных желание проделать тоже самое. Быстрее всех в себя приходит Чжебом. — Какой урон может нанести… кхм, «кружок школьной самодеятельности» практически совершеннолетнему парню, в полном расцвете сил и огромным, наполненным баблом кошельком за поясом? — взывает он к разуму шефа, но тот лишь качает головой. Рядом сидящий с ним заместитель щелкает механическим карандашом, всматриваясь во что-то очень интересное в своем планшете. Иногда у Чжебома вызывают подозрения причины нахождения этого странного человека на таком почтенном месте, но он молчит. Все молчат. Кроме Чонгука. — Да какого ж хрена-то опять, шеф?! — Попрошу без выражений, Чон. Это ваше задание, ваша работа. Я не имею никакого права отказывать государству в исполнении поставленной нам задачи. Если есть какие-либо возражения — прошу обращаться в вышестоящие органы или искать себе новую работу. Хотя, такими темпами, место вам всем только в армии… — Очень обнадеживающе, шеф, — подает угрюмый голос из своего дальнего угла Хиен, закрывая книгу с глухим звуком. Она поднимает на начальника свои огромные, полные ненависти к этому миру глаза, и не может сдержаться от язвительного словечка. — Возможно, если бы нам платили больше, а богатенькие детишки не были бы такими засранцами, наша реакция бы разительно отличалась от настоящей. Сколько можно? Мы скоро по второму кругу их опекать начнем, а я, между прочим, не могу себе даже квартиру на такую зарплату снять! — Агент Хани, я понимаю причину Вашего недовольства, но бюджетом организации управляю не я, а менеджер по финансам… — Так пусть этот ваш менеджер выполняет свою работу, а не задротит целыми днями в игрушки! — не выдерживает Хиен и вскакивает со стула, указывая пальцем на того самого менеджера по финансам. Хосок отрывается от планшета и поднимает осторожный взгляд, выдавливая нежную улыбочку. Мол, простите меня, этакого грешника, не виноват я, деньги сами куда-то уходят. Он бы так и продолжал делать вид, что ничего не происходит, а сам он — камешек на дне сельской речки, если бы начальник не начал очень настойчиво и надоедливо толкать его локтем. Если бы, если бы… — Сделай что-нибудь, — сквозь зубы молвит он, пытаясь призвать своего зама к хоть каким-нибудь действиям, но Хосок только невинно хлопает глазенками и еще разок щелкает карандашом. — Ну, а что я сделать-то могу, босс? Все, что дает нам государство, идет на увеличение нашей работоспособности, физической и умственной подготовки, я распределяю бюджет как можно справедливее! Говорящее само за себя покашливание, проносящееся через весь конференц-зал, давит на Хосока похлеще огромного булыжника. Но он же правду говорит, он для себя ничего, только для команды все, для команды! Босс тем временем как можно незаметнее устало вздыхает и спешит продолжить начатую уже давно речь. — Тем не менее, у нас есть цель. Если есть кто-то, кто не доволен ею, двери всегда открыты на выход. Секретарь, прошу повторить протокол. Что мы имеем? Молоденькая девушка, работающая тут совсем недавно, нервно поднимается со своего места и укладывает поудобнее ноутбук на предплечье. Прочищает горло и с хорошо поставленной интонацией начинает зачитывать написанное. Чонгук не сдерживается, закатывая глаза и корча рожу. — Имеем мы следующее. Премьер-министр государства лично попросил Особую Службу Безопасности помочь ему и оказать услугу по защите личности своего единственного сына. Обосновал он это тем, что его ребенок с недавнего времени состоит в неком кружке школьной самодеятельности, названия и рода деятельности он лично не знает. Подозрения вызывают люди, которые также входят в этот кружок, и преподаватель, курирующий его. Премьер-министр требует несколько сменных личных охранников, разведку обстановки в школе сына и еще несколько формальных должностей, вроде водителя личного транспорта и дегустатора… школьной еды. Молчавший на протяжении всего монолога секретаря Чонгук не сдерживается и фыркает: — Вот это я понимаю — абсолютно секретно. Югем толкает его в коленку под столом, но того ни чем не пронять. Он только успокаивается, как начальник снова заставляет всех людей, собравшихся в зале, в неприязни и несогласии скривить лица. — Так-так, все конечно замечательно, но я забыл сказать вам самую главную и, возможно, самую неприятную новость. Работать мы будем не одни. — Как это не одни? — Шеф! Хосок округляет глаза, придвигается ближе и шепчет: — Намджун-и, ты же несерьезно, правда? Они ж вместе с кем-то не смогут, они одиночки, сам знаешь… Начальник закрывает глаза и про себя считает до пяти. Когда он открывает глаза, на него устремлены около 15 взглядов из разных концов зала, и в каждом из них такой набор эмоций, что глазки хочется закрыть обратно и больше никогда не открывать. Но Намджун сильный и харизматичный лидер, он должен вести всех за собой, указывать путь и все такое прочее. Поэтому он продолжает, доводя команду чуть ли не до истерики. — Работаем мы с частной организацией, а именно… — Только не это, — не удерживается Чжебом, заранее зная, какое сочетание слов дальше назовет начальник. — …Частной службой контроля безопасности «Изумруд», — заканчивает роковыми словами Намджун, тут же продолжая, выставив ладони вперед, будто защищаясь. — Я знаю, что вам это не понравится, но это такой же приказ свыше, и мы не можем его проигнорировать. Поэтому возьмите себя в руки и покажите себя с лучшей стороны. Вы — профессионалы своего дела, пожалуйста, — он делает короткую драматическую паузу и умоляет: — не позорьте меня. И Чонгук, прошу, успокойся и перестань биться головой об стол. Это ни к чему хорошему не приведет. — Может быть, я хотя бы сдохну по-человечески. Раз уж работать не получается. У всех есть мечта. У Чонгука мечта — работать на нормальной, прибыльной работе и не думать каждый день о том, что тебя могут грохнуть за то, что ты знаешь государственную тайну. Но нормальная работа ему теперь не светит. А еще иногда он задумывается: а может и правда лучше в армию?