Потому что осень пахнет домом, а космос шоколадом

— Куда сейчас? Выслушиваю самые смелые предложения. На свете столько всего интересного, хочется побывать везде. Прошлое, будущее, миллионы чужих планет — только выбери одну. И именно поэтому, когда она вновь слышит этот вопрос, то мигом забывает, куда хочет отправиться и лишь пожимает плечами. — Не знаю даже. Как насчёт попить чая над открытым космосом? Доктор расплывается в улыбке. — Вот это я понимаю — смелое предложение. А ты учишься. Доктор останавливает ТАРДИС. — Какой чай будешь? — раздаётся из глубины космического корабля. — Есть синий, подаренный мне лично тайским монахом, есть какие-то чайные камни, я подозреваю, что они из Марса, есть чай с Раксокорикофиллапаториуса, но вот его я бы не советовал, ибо тебе не понравится способ, которым они его добывают… — Мне просто чёрный, — улыбается Роуз. — Англичане. Вам предлагают сорта чая, цена которых равняется стоимости небольшой планеты на окраине Вселенной. А вы выбираете чёрный! Однако через пару минут он послушно возвращается с двумя кружками горячего эрл грея. Роуз в это время уже сидит болтая ногами над космосом, словно ребёнок на слишком высокой для него скамейке. Таймлорд садится рядом и подает ей кружку. «А она и есть ребенок» — думает Доктор. «Маленький, непослушный, упрямый, но ты все равно продолжаешь её любить». — Что это за планета? — говорит Роуз, делая глоток. — Какая разница, — Доктор махнул рукой. — Просто планета. Видишь? Роуз с любопытством кивает. — Каждое время года эта планета меняет свой цвет. То зеленая, то белая ледышка. Сейчас там осень. На расстоянии нескольких тысяч километров размер планеты сейчас едва превышал дно кружки. И он был ярко-желтым, каким был шарф у Роуз, когда той было пять лет. Он был исчерчен тонкими коричневыми полосами, такими издалека кажутся аккуратные рядки на вязаном полотне. Он был предметом одежды, потерянным девочкой в темном парке-вселенной. — Красиво, — тихо говорит она. — Знаешь, даже пахнет эта планета особенно. По-осеннему. Чистым небом, пожухшей листвой, пряными от сырости цветами, домашним уютом. Роуз вдруг вспомнилось, как когда она была маленькой, вот так же сидела у окна, пила чай, смотрела на желто-жёлтую улицу за окном и ждала, когда же вернется мама. И теперь она выросла — выросли и масштабы. — Ты ведь знаешь, что этого быть не может. — Конечно знаю. Они оба смеются, и Роуз кладет голову на плечо таймлорда. — А чем вообще пахнет вселенная? — спрашивает она, уже готовая возразить на то, что «Космос — это вакуум» и яростно доказывать, что Вселенная пахнет печеньем. — Ромом, шоколадом и ветчиной. — Правда? — Правда, — Доктор обнимает её, и куда-то вниз, ударяясь о защитное поле падает пустая кружка.