Однажды мы встретимся вновь

      «Я тоже скучал, Сиф». Последние слова, которые она слышала. По крайней мере, произнесенные его устами, на которых застыла широкая издевательская улыбка. Через несколько долгих секунд она пропала, и лицо приняло на удивление серьезное выражение. Короткий пронзительный взгляд прикрытых веками глаз, и Сиф убрала глефу, позволяя Локи уйти вслед за братом. Тогда она еще не знала, что видит его в последний раз.       Боль пронзает ее с головы до ног. Сиф морщится, возвращаясь из блаженного небытия в суровую, крайне суровую реальность. Слишком мрачно, слишком тоскливо и слишком холодно вокруг. Она уже почти не слышит крики последних защитников Асгарда. Вопли, так часто мучившие ее вскоре после вторжения, теперь едва слышны и раздаются лишь в ее памяти. Пленников всё так же выводят из темницы на казнь, но они слишком измучены, голодны и горды, чтобы кричать, когда пасть голодного оборотня разрывает их пополам.       Боль в груди настойчиво говорит ей, что душа её еще жива, как и тело. Сиф прикована к стене в мрачном подземелье. Скёрдж притащил её сюда, как и тех, кто ещё мог послужить их целям. Это была не та темница, в которой по-царски отбывал наказание младший принц Асгарда. О да, определённо не та. Хела любила мрачные сырые темные пещеры, коих было много на границе царства. Разрушив город, она перенесла туда тех, кто ещё способен был отвечать на вопросы и развлекать её видом своей погибели. Определённо, если бы Локи поместили сюда, он явно не выглядел бы так хорошо, как в тот последний день.       Сиф помотала головой, стараясь снова и снова отогнать мысли о младшем сыне Одина. Они посещали её тем чаще, чем больше проходило дней, коим асиня потеряла счёт. Если бы только Тор был здесь в тот момент, если бы только Один, настоящий Один, предотвратил нападение на Асгард. «Настоящий Один», - хриплый звук чужеродно отразился от склизлых стен. Горло пересохло. Сколько времени ей уже не приносили воду? Сутки, двое, неделю? Левая рука болела, но боль стала столь привычной, что осознавалась не так остро. Если бы была возможность осмотреть руку, хоть какая-нибудь, но возможности не было. Пленникам не предоставляли факелы. В темницах ждали своего часа в кромешной тьме. Наверное, ещё один способ психологически сломать жертву.       Где-то там наверху, где яркий солнечный свет и высокие шпили чертогов Одина лежат в пыли, пиршествует завоевательница. И что ей не сиделось в своем Нифльхейме? Какой ётун ее дернул выдвинуться на Асгард? Сиф могла бы побиться об заклад, какой именно, или хотя бы предположить, что знает, по крайней мере, одного, но осознание того, что их всех опять обманули, всё ещё болью отзывалось внутри. И эта боль была посильнее, чем от раненой руки, разбитой головы и саднящего бока. Сиф вздохнула, снова погружаясь в легкую дрёму, теперь свою постоянную спутницу в этом царстве мрака и холода.       Нападение было настолько внезапным, что даже великие боги, так яростно и долго чтимые в Мидгарде и других мирах, растерялись и не понимали, что делать. Ещё были живы воспоминания о кошмаре, принесённом Малекитом, ещё не все раны затянулись, а новая напасть не заставила себя ждать. Что там говорил Тор? Перчатка Бесконечности, Танос, эфир, который они отдали Коллекционеру, тессеракт и посох Локи, хранящиеся в мире Джейн Фостер. Слишком много всего случилось во Вселенной и ещё случится, а они не были к этому готовы. Точнее, готовы к тому, КАК падёт Асгард.       Первым Хела попыталась уничтожить Хеймдалля, но не тут-то было. Страж Радужного моста успел оповестить Всеотца о надвигающейся опасности, но ничто, ничто не могло предотвратить надвигающуюся катастрофу.       В самый яростный и звенящий момент тишины в середине битвы Сиф показалось, что весь ее мир сметает неотвратимая ледяная волна. Холод проникал сквозь доспехи, обжигал пальцы и забирался в самое сердце. Вокруг воительницы гибли те, кого она знала не одну сотню лет, с кем пировала и кто даже осмеливался предпринимать попытку сблизиться чуть больше, чем следовало. Мир вокруг был залит кровью. Железный вкус на губах, влажные стиснутые на рукоятке оружия пальцы, и холод, холод, который не могло побороть даже яркое солнце пресветлого Асгарда.       Увидев огромного чёрного волка, о размерах которого слагали легенды, Сиф поскользнулась и чуть не лишилась жизни. «Внимательность и сосредоточенность в бою могут спасти тебя от верной смерти, юная дева», - пронеслось в голове мудрое наставление из детства. Какие уж тут внимательность и сосредоточенность, когда бешеная тварь в три прыжка преодолевает безумные расстояния, а воздух оглашается громогласным рычанием вкупе со смехом его сестры. «Наплодил Локи детишек», - яростно рубясь и продвигаясь к Всеотцу, подумала Сиф. – «Сделал приятное папе», - с горечью выплюнула сгусток крови, вспарывая брюхо у очередной хелевой твари.       Дойти до Одина она так и не успела. Потом… потом она будет думать и беситься от того, как их снова, опять, как всегда, ловко обвели вокруг пальца, как они были слепы и глухи к тому, что творилось у них под носом, как они не догадались, но в тот момент Сиф казалось, что свет умер мгновенно. Фенрир преодолел расстояние между Хелой и Одином, сражающимся своим знаменитым копьем, расшвыривающим врагов и не уступающим никому, и по мановению руки сестры набросился на Всеотца, желая рвать, сокрушать и наконец-то насытиться божественной кровью, его мясом, поглотить всего без остатка. Сиф кричала, отбиваясь от снова и снова нападающих врагов, кричала Одину, чтобы он уходил, чтобы дейтвовал своей силой, но Один не слышал ее в пылу битвы, не слышал ее, когда его уничтожали, перемалывали и выплевывали. Дикий безумный крик ярости оглушил место битвы. Фандрал, сражающийся со Скёрджем, рухнул как подкошенный, сметенный яростью властвующей над мертвыми. Огун умер, так и не поняв, что произошло. Вольштагг был слишком далеко, как и Хеймдалль, и лишь Сиф видела, как голубоватое пламя объяло разорванное тело Всеотца и превратило его в нечто совершенно иное. Это был некто совершенно иной. И лишь одному асу было под силу превратить другого человека в Одина. Иллюзия развеялась, когда Хела рывком притянула к себе еще одного сражающегося эйнхерия. Как она успела вычислить его за доли секунды? Зов крови, не иначе, но об этом Сиф будет думать потом, а в тот миг, она снова увидела младшего сына Всеотца, на коленях посреди залитого кровью тронного зала, и могла лишь вспоминать.       «Я тоже скучал, Сиф», - последнее, что она услышала от младшего принца. Когда Сиф все-таки пала и была заточена в темницу, она поняла, что так и не услышала его голос снова. Он всё еще был мёртв для нее. Продолжение следует ...