Распределение благ

– Не обижайся, Хряп, но вождь из тебя так себе. – Сказал нахальный Миау (Сын Пантеры), на всякий случай держась поближе к выходу из пещеры. Мера была не излишней: Хряп, он же Смертельный Удар, сначала обдумал услышанное, а после того потянулся за дубиной. Что ни говори, а ругать вождя племени – это было нечто неслыханное. – Ты лучший воин из всех, что есть в округе, и сила твоя подобна силе медведя в брачный период, – на всякий случай уточнил Миау, приведя Хряпа в полное замешательство. – Но ты же совершенно не рационально используешь свои ресурсы! Длинные слова в племени так и не прижились. Хряп тяжело поводил мускулами, прикидывая, сразу прибить Миау или сначала дослушать. – Повтори, – хмуро потребовал он. Миау вздохнул. – Я говорю, послушаешь меня – будет у тебя племя в два раза больше и в три раза богаче. И ты станешь в четыре раза более могучим вождем, чем сейчас. С арифметикой у Хряпа было еще хуже, чем с длинными словами, но он чувствовал, что наглый Миау предлагает ему что-то хорошее. Хряп задумался. Процесс это был для него непривычный и занял приличное количество времени. Наконец он жестом подозвал Миау, ткнул немытым пальцем на шкуру напротив себя и велел: – Выкладывай. *** Жизнь в племени с этого дня стала очень насыщенной, но непонятной. Прежде всего вождь, наученный дерзким Миау, велел собрать все бусы и красивые камни и принести ему. Куча получилась не маленькая, и вождь, с тоской глядя на нее, подумал, что надо бы поручить это дело кому-нибудь другому. Тут и пригодился вездесущий Миау. Он встал перед племенем, уже мечтающим поскорее разобрать свое добро обратно, и во всеуслышание объявил, что теперь у них не просто так племя, а самая настоящая ци-ви-ли-за-ци-я. И называться отныне они будут рес-пуб-ли-кой. Последнее слово он произнес особенно медленно, с подобающим трепетом, но его все равно никто не понял. – Эт че, снова жрать нечего будет? – спросил кто-то из толпы, возможно, Уавв, брат покойного ныне Уввау, Сын Суки. – Еды теперь станет еще больше! Всем хватит! – Миау приосанился и с гордостью посмотрел на родное племя. Племя недобро переглянулось и враз стало гораздо менее родным. Соплеменники слишком хорошо знали Миау и его идеи. Иногда они приносили пользу, а иногда – такой вред, что разом и не разгребешь. Рисковать никому не хотелось, но Миау предусмотрительно встал поближе к вождю, и это избавило его от необходимости позорно спасаться бегством. – Мы разделим все богатства по справедливости. Вот, например, вождь Хряп, он самый главный. Ему нужно отдать половину всех богатств, – с этими словами Миау лихо отчекрыжил ногой половину кучи и подвинул ее в сторону вождя. Племя ахнуло, но смолчало. – Теперь вы, воины и охотники, – обратился он к тем, кто держал в руках дубины и копья, – вы защищаете племя и даете нам пищу, вам положено много богатства. Две горсти на каждого. Эй, куда с верхом набираете! Так Миау стал командовать распределением благ. Очень скоро стало ясно, что с таким подходом благ на всех не хватит, и племя возроптало. Раньше ведь как было: бусины и камушки были у всех. Хоть немного, но были. А теперь выходило, что у кого-то, вроде знахаря или стихоплета, их не будет совсем, а у кого-то много. Людям это очень не понравилось. А уж когда Миау сказал, что отныне взять мясо из общего котла можно будет только уплатив охотнику одну бусину или один красивый камень... в общем, Миау в который раз пришлось скрываться в лесах, пережидая народный гнев. – Ничего, ничего, – объяснял он Хряпу, с которым племя боялось вступать в открытый конфликт, – это они с непривычки. Люди всегда медленно привыкают к новому. – И снова сбегал в леса, где целыми днями чертил на земле планы захвата соседних племен. Оказалось, что профессии воина и охотника стали неожиданно популярны в племени в последние дни, теперь каждый второй стремился стать воином, а каждый первый – охотником. Страшно сказать, даже женщины начали примерять по руке дубины! С такой военной мощью уже можно было подумывать о завоевательных походах. Это, несомненно, был бы самый великий прорыв в истории человечества, если бы кто-то, – кажется, тот самый младший Сын Суки, – вовремя не спросил на всеобщем собрании, тыча в Миау новоприобретенным копьем: – А че это он так много бусин получает? Он же ничо не делает! Миау огляделся по сторонам, ища сочувствие и поддержку на лицах соплеменников, и, не найдя их там, понял, что это провал. Бусины у него отобрали, красивые камни тоже, да и самого до кучи едва не побили. Пришлось Миау вновь уходить в леса. И там, закусывая корешками, собранными такими же голодными и злыми обездоленными соплеменниками, которым не удалось стать охотниками и воинами, он придумал революцию. Что это значило, он не знал, но слово на всякий случай запомнил. А уже на следующий день они вооружились тяжелыми камнями, некрасивыми, зато надежными, и отбили у племени назад свои бусины. Так и пала первая в истории человечества республика, не успев никого завоевать. И только Хряп, кажется, толком не понял, что произошло, но на всякий случай велел Миау больше к себе в пещеру даже близко не подпускать. А через несколько лет его забодало носорогом, и Миау стал новым вождем, забыв про все эти республиканские глупости раз и навсегда.