Not in love

Что вы знаете об оружии? И, самое главное, что знает об оружии интернет? Ответ: там есть всё. Вообще. В свободном доступе. Я медленно продиралась сквозь заковыристые описания, подсознательно ожидая нарочито громкий стук в дверь кофейни и полицию, дальнейшие судебные разборки, тюрьму и казнь на электрическом стуле. И, конечно же, разочарованные родители. Они есть во всех моих кошмарах. Если заняться рефлексией, — а я не то чтобы сильно увлекалась этим делом, что вполне себе очевидно, учитывая все принятые мной решения, — то можно с уверенностью утверждать, что большое количество детских, да и не только детских травм идут от родителей. Случайно брошенное слово, высказанная напрямую мысль… Они могут и не подразумевать всерьёз того, что сказали, но в мозгу уже отложится — ага, моя мама думает, что я неудачница. Мой папа уверен, что я ничего не добьюсь. И потом ты то ли доказываешь что-то им, то ли — самой себе. И вот все эти опрометчивые вещи, высказанные в мерзкое лицо Джеймса, являлись ли они следствием моего подсознательного желания делать всё наперекор родителям? Или же я просто идиотка? Ну, или это просто был Джеймс, худший представитель человечества. Включая Гитлера. Как видите, выбор очень сложный. Я колебалась между вторым и третьим. Всё-таки родители никогда не говорили мне не связываться с преступниками. Вдруг они были бы за? В любом случае, теперь я официально вовлечена в самый настоящий криминальный мир, и осознание этого мелкими мурашками бегало по коже. Одно дело — смотреть фильмы про такое, совсем другое — держать в руке холодный тяжёлый пистолет и чувствовать эту стальную уверенность… Ладно, я пока ничего такого не держала. Моран сказал, что и не придётся, так как всё будет упаковано. Когда я разочарованно поинтересовалась, будет ли у меня хотя бы оружие для самозащиты, он спросил, кого я собралась пристрелить: хипстеров или бизнес-леди. Я очень хотела ответить, что Джеймса, но потом передумала — всё-таки они друзья. Моран и так страдает достаточно, находясь рядом с ним, не надо ему лишних треволнений. Почему-то я не сомневалась, что он воспримет всерьёз моё желание навредить этому мелочному самовлюблённому неблагодарному… Ну, логика понятна. Возможно, этим желанием страдала половина Лондона. Хотя, и признавала я это довольно неохотно, я немножко скучала. Ну, не то чтобы скучала; скорее, мне не хватало очередной разминки для моих мозгов. То, что мне не хватало чего-то ещё, например, ленивого взгляда чёрных глаз, я признавать не собиралась. Что, конечно, не помешало мне погуглить «как очаровать подонка». Спортивный интерес, не более. Всё равно все советы оказались абсолютно бессмысленными. Проще было его застрелить. Левая рука затекла, я переложила голову на правую и прикрыла глаза, переваривая прочитанное. Стоило бы поискать, как много лет дают за такое, но я решила, что это будет слишком уж подозрительно. Вдруг конфискуют мой компьютер? Для полноты картины можно было бы и Морана поискать. Чтобы, так сказать, всех зайцев одной историей запросов. Зевнув, я покосилась на часы. Потихоньку наплывало время ланча, так что следовало убрать компьютер и приготовиться одной рукой делать безлактозный латте, а второй — разогревать диетические сэндвичи с индейкой. Первым посетителем оказался высокий подтянутый мужчина в сером деловом костюме. Лет сорок, морщины на высоком лбу, тонкие сухие губы. Я уже приветливо улыбнулась и потянулась за стаканчиком, когда он, наклонившись чуть ближе, чем следовало, негромко произнёс: — У меня специальный заказ. Триста пятнадцать. Класс. Мой первый клиент. В криминальном смысле. Я чинно кивнула и неспешно направилась в кладовую, хотя колени дрожали, да и всю меня знатно потряхивало. Вот это да! Так захватывающе — и так просто! Почему все не торгуют оружием? Ах, да. Тюрьма. «Специальный» заказ был тяжёлой коробочкой с гладким стволом вместо сэндвича и номером 315 на крышке. Когда я отдала коробку мужчине, температура моих пальцев уже стремительно приближалась к температуре ледников, а сердце билось как у нерадивого студента на экзамене. — Приятного аппетита, — зачем-то пролепетала я, пытаясь заставить колени перестать трястись. Мужчина едва заметно поднял бровь. Я широко улыбнулась. Мне даже не надо было читать его мысли, чтобы знать, о чём он только что подумал. Нет, кажется, дело не в родителях и даже не в Джеймсе. Дело во мне, я — идиотка. Только когда мужчина вышел из кофейни, я смогла наконец-то вдохнуть, одновременно с ужасом вспомнив, что, вообще-то, я забыла самое главное. Угадайте, что? Правильно. Я забыла потребовать оплату. Я была близка к тотальному инфаркту примерно на девяносто семь процентов, когда краем глаза увидела тонкую стопку банкнот на стойке. Он оставил их сам, без просьбы. От облегчения я медленно сползла под стойку, на всякий случай прихватив деньги. Колени больше не дрожали: они не работали вообще. Сердце пыталось сломать рёбра. На голове прорастали седые волосы. Мозг что-то там осознавал, но очень медленно. Я лежала на полу, сжимая банкноты, и ни о чём не думала. Лезвие гильотины не опустилось до конца — в этот раз. Госпожа удача, проходя мимо, решила мне помочь — из жалости, конечно же. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Что мы говорим смерти от рук самого отвратительного преступника с мерзкой ухмылкой? Не сегодня. Возможно, завтра.

§

Джеймс заявился на следующий день, когда я уже отдала четыре «заказа» и в принципе начала чувствовать себя более-менее уверенно, не вздрагивая каждый раз при звоне колокольчика и не замирая при звуке полицейской сирены. Уже не казалось, что каждая машина — за мной, а каждый посетитель — переодетый полицейский. Чтобы вы знали, это потребовало огромной работы над собой и бессонной ночи, полной паники и фантазий на тему того, что будет, если кто-то найдёт деньги под моей подушкой. Да, именно туда я их и положила. Куда ещё-то? В конце недели планировалось, что я передам их Морану, и я надеялась, что он поймёт намёк, когда я направлюсь к своей кровати. Шутка, конечно же. Он видел, как я разговариваю с сэндвичами. Какая уж тут кровать… Утром коренастый неразговорчивый мужчина с бритой головой и невнятными татуировками на пальцах привёз мне пять контейнеров и, коротко кивнув, покинул здание буквально за две минуты до того, как приехал настоящий грузчик с настоящими сэндвичами. Все пять коробок я должна была отдать до конца моей смены: Дженна ни при каких обстоятельствах не могла узнать про мой новый стартап. Даже не знаю, как пришлось бы оправдываться. Новый тип диеты? Поменяли поставщика? Заказала по интернету? Лишние сложности, в общем. Обеденная волна схлынула, и я лениво распласталась по стулу, читая книжку про Марию Стюарт. Бедная Мария терзалась от неправильной любви к Босуэллу, забыв про народ и власть, а я, всячески проклиная Босуэлла, неотрывно наблюдала за тем, как королева сама себя заводит в могилу. Казалось бы, как так можно, правда? Колокольчик вяло звякнул, я так же вяло подняла голову — и тут же прикусила язык, чтобы одновременно отрезвить себя и при этом не ляпнуть чего-нибудь… в моём стиле. Получилось больно, так что я ещё и поморщилась. Именно эту эмоцию увидел вошедший Джеймс — что, в принципе, отражало моё к нему отношение. Но какая-то позорная часть моего сердца всё-таки радостно вздрогнула, и я пообещала себе хорошенько подумать на досуге о том, почему не стоит радоваться визитам преступников. — Рада меня видеть, как я посмотрю, — сделав несколько шагов, он присел за мой столик, бесцеремонно подтянул к себе книгу и пробежал глазами по названию. — Спойлер: ей отрубят голову. — Он едва заметно поднял уголок рта. Я наигранно тяжело вздохнула, невольно почувствовав его запах. Как обычно, пахло от него очень хорошо. Почему мерзкие люди так хорошо пахнут? Несправедливо. Да и выглядел Джеймс, надо признать, не прямо чтобы отвратительно. — Ваше последнее появление здесь мне понравилось гораздо больше, — процедила я. Чистейшая правда. Джеймс состроил огорченное лицо. — Прямо в сердце, — равнодушным голосом сказал он. — Как там мой бизнес? А, ну да, разумеется, он пришёл спросить про это, а не про то, как у меня дела. Размечталась. Я пожала плечами. Та самая радостная часть моего сердца поникла и присоединилась к остальной половине, сейчас испытывающей глубокую неприязнь. — Нормально, — я невольно посмотрела в сторону кладовой. — Деньги я отдам Морану в конце недели, как и договаривались. Джеймс качнул головой, продолжая смотреть на меня, и от этого взгляда мне становилось по-настоящему не по себе. Кажется, теперь я знаю, что испытывают попугайчики в клетке, когда рядом сидит упитанная кошка. — Вообще, я удивлён, что ты всё ещё не за решёткой, — вдруг доверительно признался он, неприятно ухмыльнувшись. — Учитывая твои умственные способности, странно, что ты и правда справляешься. А, ну, вот мы и вернулись к истокам. Мне прямо полегчало. Мерзкого Джеймса не любить было гораздо проще, чем молчащего. — Если это как-то влияет на то, сколько людей хотят меня пристрелить, то я бы предпочла остаться при своём, — я пододвинула книгу обратно к себе. — Можно быть гением и при этом отвратительным человеком, — я многозначительно посмотрела на Джеймса. Он ответил мне таким же взглядом. — Вы мешаете мне читать, — наконец закончила я и с намёком посмотрела на дверь. Джеймс намёка не понял. — Приятно, что ты считаешь меня гением. — Так и знала, что он вынесет именно это. И у меня был готов ответ. — Нет, только отвратительным человеком, — я слегка улыбнулась и снова посмотрела на дверь. Джеймс усмехнулся и побарабанил пальцами по столу. Он был в странном настроении, будто бы слишком расслаблен, чтобы постоянно оскорблять меня — или слишком уставшим, не поймёшь. Он сидел, откинувшись на узкую спинку стула, всё ещё не спуская с меня взгляда. Внутри начало нарастать беспокойство, и я нервно скрестила руки. По крайней мере, у меня есть оружие в кладовке. Как это могло повлиять на ситуацию, я понятия не имела, но отчего-то само знание успокаивало. Немного. Где-то там гудел Лондон, проносились автомобили, мелькали за стеклом люди. Моя кофейня будто бы выпала из реальности, и сейчас в новом окне вселенной были только мы вдвоём, я — и неуравновешенный психопат, то есть Джеймс. Честно говоря, мне стало не по себе. Я ждала подвоха, и с каждой секундой напряжение внутри меня дёргало всё больше и больше нервов. — Зачем вы здесь? — я прервала затянувшееся молчание, и Джеймс моргнул, будто тоже думал о чём-то стороннем. Он цокнул языком и отвёл взгляд, бездумно рассматривая помещение. — Да просто поболтать зашёл, — отстранённо отозвался он. — Скучно стало, знаешь ли. Вот это поворот. Ему стало скучно — и он пришёл сюда? Даже я бы сюда не пришла, если бы мне вдруг было нечего делать. Может, его подменили инопланетяне? — Книжку одолжить? — наконец поинтересовалась я, в душе надеясь, что он откажется: я ведь ещё не дочитала. — Не люблю Цвейга, — Джеймс рассеянно отмахнулся и продолжил блуждать взглядом по кофейне. Выглядел он, мягко говоря, настораживающе. — Сделай-ка мне кофе, а? — вдруг резко разрушил романтику он, заодно разом сняв моё внутреннее напряжение. Я моргнула и медленно поднялась на ноги. Первое: за этот капучино он мне заплатит втрое. Второе: есть ли где-то тут мышьяк?