Мертвецы

Рита больше не слышит его пафосных и раздражающих речей, сладко льющихся из его уст, не видит его сверкающих благородством глаз, не чувствует его тепла. У Риты закрыты глаза, руки бережно обнимают хладное тело, губы шепчут молитвы воюющим Богам. Его глаза потускневшие, выцветшие, переставшие излучать морскую синеву. Они смотрят в пылающее огнём небо, будто пытаясь увидеть ту самую лестницу в небеса. Его кожа мёртвенно бледная, без здорового румянца на щеках. Она холодна, словно всё тепло исчезло с ушедшей душой. Его губы синие, бескровные. Они чуть приоткрыты, испачканы кровью, будто шепчут нечто важное и сокровенное. У Риты по щекам ручейками льются слёзы. Руки дрожат, душа болит, голос в голове отчаянно молит её сделать это. А у него стеклянные глаза, пристально смотрящие в небо. Рита нервно выводит на полу символы, дрожащим голосом шепчет под нос до боли знакомые заклинания, а в её котле бурлит отвратительное варево. А у него белоснежная кожа, больше не источающая такое нужное тепло. Рита уверенно срывает с него рубаху, аккуратно сшивает чёрные дыры на его груди и после нежно проводит по ней мокрой тряпочкой, смывая высохшую кровь. А у него губы больше не ярко-алые, но по-прежнему такие манящие. Рита ласково гладит его по тёмным волосам, вливая в него то ужасное зелье, яростно шепчет заклинания, и символы на полу светятся насыщенно фиолетовым. И он пустыми глазами смотрит на неё. Рите кажется, что у неё перехватывает дыхание, что у неё бьётся сердце. Она теряет себя, обнимая ожившее тело. Она счастливо смеётся, отдаваясь своему безумию. Она подушечками пальцев проводит по его бледной щеке неведомую линию и с упоением рассматривает своё творение. Такой потрепанный, расслабленный и не похожий на себя. — Люблю, — тихо шепчет она, обняв его за шею. — Никому не отдам. Даже самой Смерти. — Лю-блю, — хрипло и неумело отвечает он. Из его уст продолжают литься раздражающие пафосные речи, а глаза — блестеть благородством и справедливостью. Но кожа… А, впрочем, неважно, ведь он же зомби.