Изумруд

      Дилан проснулся, потому что спать на полу изначально не было хорошей идеей. Сквозняк продувал насквозь, старые доски были холодными и скрипели от любого движения. Шея затекла.       Стилински медленно сел и устало запустил ладонь в темные волосы на затылке. Мрак постепенно рассеивался — летние ночи коротки.       Прозрачная темнота пронизывала комнату, тяжелые гроздья листвы глухо бились о решетчатое окно. Рэйлин нигде не было. Вначале Дилан не стал беспокоиться и решил подождать, но она не появилась даже спустя час.       — Черт возьми, — зло выдохнул Стилински, пытаясь на ощупь отыскать в рюкзаке фонарь.       Поднявшись, Дилан переступил через расстеленный футон и неслышно скользнул в пустынный коридор. В замке было тихо. Плавно проникал сквозь маленькие окна утренний свет.       — Рэйлин, — раздраженно позвал Дилан, заглядывая во все открытые комнаты.       Бастон нигде не было. Обойдя весь второй этаж, Стилински спустился вниз по скрипучей лестнице, застеленной темно-синим ковром, и оказался в парадной гостиной. Кое-где уже убрали целлофан, и восстановленная скульптурная роспись выглядела, словно ее сделали вчера. На переносном столике реставраторов стоял забытый кем-то кофе.       Дилан прислушался. Из левого крыла раздавался какой-то странный звук, напоминающий рыдания. Стилински нахмурился и поудобнее перехватил фонарь — всё же он был довольно тяжелым и вполне мог послужить оружием.       Толкнув одну из дверей, Дилан зашел в небольшую комнату, мебели в которой почти совсем не было. На голом полу валялись какие-то чемоданы с инструментами, грязные белые тряпки, ведра…       Рэйлин стояла спиной к двери, вытянув перед собой телефон. Всё тело девушки было необычайно напряжено, будто она готовилась к прыжку, от которого зависела вся её жизнь.       Стилински опустил фонарь и подошел ближе. Он отказывался признавать, но в этом замке порой действительно творилось что-то странное: бесконечные скрипы и шорохи наполняли древние коридоры, беспокойные тени зыбко бродили вдоль стен. На грани рассвета мрак особенно широко распахивал свои объятия.       Бастон стояла неподвижно, крепко вцепившись пальцами в свой смартфон. Глаза её были широко распахнуты. Она наклонилась к экрану и больше совсем не шевелилась.       — Рэй? — несколько настороженно позвал Дилан, подходя ближе.       Краем глаза он заметил, что Бастон включила камеру. Неожиданно всплыли абсурдные воспоминания о каких-то фильмах ужасов, где говорилось, будто через камеру можно увидеть то, что не увидишь своими глазами… Дрожь от нехорошего предчувствия пробежала по спине Дилана. Он сглотнул и наклонился, заглядывая Рэйлин за плечо.       Через камеру был виден низкий столик рабочих, разбросанные по полу молотки, дрели… прямо над которыми висел в воздухе фиолетовый покемон.       Стилински в ярости выхватил мобильный и отвесил Рэйлин легкий подзатыльник.       — Ты что делаешь?! — закричала Бастон, вырывая телефон обратно. — Он очень редкий!       — Тебе что, пять лет? — почти прошипел Дилан. — Иди в комнату и помоги мне собрать чертовы вещи.       Он почти был готов признать, что эта дурочка напугала его до полусмерти. Рэйлин надулась, спрятала руки в карманы и, бормоча что-то под нос про сварливых кретинов, ушла.       Дверь скрипнула, тихо закрываясь. Стилински смотрел на неё какое-то время, потом достал смартфон и поймал покемона сам.       — Идиотка, — усмехнулся он.       Всё правильно. Рэйлин уже несколько раз выбивала его с вышки, кроме того, она состояла в красной команде, что было достаточным основанием для того, чтобы почитать её если не врагом, то, по крайней мере, неприятелем. Дилан полагал, что имел полное право на эту маленькую месть. Вряд ли, впрочем, девушка догадывалась, что под ником тренера-конкурента из противоположной команды мог скрываться Стилински, и тем не менее — он это заслужил.       Дилан убрал смартфон и тоже пошел наверх убирать вещи. Настроение несколько улучшилось.       Замок молчал. Розовый луч зари скользил по деревьям сада, блестели крупные капли росы. Собрав все вещи и надежно спрятав половину из них в кладовке, Рэйлин объявила, что пойдет за едой. Она похитила из ящика искусствоведов печенье и сэндвич, и отнесла добычу Стилински, но тот гордо отказался от краденного, более того, заставил девушку вернуть всё на место и выругал её.       После этого Дилан решил отправиться в общежитие, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Бастон посмеялась над его чистоплотностью, и разошлись они, в общем-то, довольные собой.       Выйдя из комнаты, Дилан медленно прошел по галерее второго этажа и спустился вниз, опьяненный странным чувством, будто был здесь хозяином. Будто просто спускался на завтрак.       На какое-то мгновение Дилану даже показалось, что он готов кликнуть слугу. Остановившись, Силински долго смотрел на чуть светящийся от утреннего света витраж (прихоть одного из поздних владельцев) и отгонял прочь наваждение. Затем он вышел на улицу и жадно вдохнул свежий летний воздух. Слабо шелестели деревья, ласковое летнее утро полнилось светом и теплом.       Стилински машинально прислушался к шороху гравия под ногами. Яркий солнечный свет заливал поля, аллею, обрамленную рядом вековых деревьев, помнящих ещё, наверное, саму Безымянную Графиню.       — Ты ещё кто?       Дилан вздрогнул и резко обернулся. Перед ним стоял сторож, держа в руке старый перегоревший фонарь.       — Из университета, — кратко ответил Стилински, показывая удостоверение.       — Из университета, — рассмеялся старик. — Нечего тут бродить ночью. Людей только пугаешь.       Прохладный утренний ветер путался в волосах, скользил шелком по оголенным рукам. Дилан чувствовал теплоту солнечного света на своей щеке.       — Я пугаю?       — А кто же ещё? — удивленно спросил старик, пожевав губами.       После этого он развернулся и побрел в свою будку, сильно шаркая ногами. Стилински не стал придавать этому значения: если бы ему самому пришлось прожить всю жизнь в этой будке, охраняя чужое имущество, — он бы тоже лишился рассудка.       До первого автобуса оставалось ещё минут пятьдесят. Дилан неспешно прошел по аллее, наслаждаясь одиночеством. Деревья смыкали кроны над головой молодого человека, трава клонилась к его ногам. Ранние птицы, непуганые и наивные, не улетали с деревянной перекладины забора, на которой сидели, когда Стилински проходил совсем рядом.       На остановке никого не было. Постер, рекламирующий кока-колу, занимал одну из прозрачных стен. Дорога до города уходила далеко за холмы. На самом горизонте горел огненный круг летнего солнца.       Дилан сел на железную скамейку, прикрепленную к остановке, и прислонился затылком к стене. Он испытывал странную растерянность и злость, апатию. Хотел ли он узнать тайну Изумрудного дворца? Стилински теперь не мог ответить точно. Что ждало его за чертой тайны, что сулило знание и что скрывала дверь, ключ от которой был давно утерян?       «Не все двери надо открывать», — сказал однажды Дейн, запирая кабинет отца.       Банальная истина, решил Дилан. Но истина не могла быть банальна, значит, он чего-то не понимал.       На горизонте появился силуэт первого автобуса, пущенного так рано специально для практикантов Изумрудного дворца. Дилан рассчитывал, что внутри никого не будет (объяснять, как он здесь оказался не было никакого желания), но совершенно неожиданно из автобуса выпрыгнули два человека, едва не сбив Стилински с ног.       Если бы Стилински был более эмоционален — определенно, испытал бы неловкость.       — Доброе утро, — сдержанно произнесла Камила, которая всегда ставил этикет превыше собственной антипатии.       Стилински только кивнул в ответ и молча шагнул в автобус. Прислонил к желтому кругу билет и сел на место у окна. Теперь точно поползут слухи.       Эльвира и Камила какое-то время стояли на остановке, затем всё-таки решили поспешить. Обоим хотелось обсудить странную встречу, но никто не хотел поднимать щекотливую тему первой. До Изумрудного дворца соседи по комнате добрались молча.       На ступеньках перед парадным входом сидела Рэйлин и разговаривала со сторожем.       — Ого, — произнесла Бастон довольно невнятно. — Привет.       — Привет, — спокойно ответила Эльвира, скрещивая руки на груди.       Говорить больше было не о чем. Рэйлин не отличалась гениальностью или особенным расположением к дедукции, но даже она сообразила, что её соседки по комнате столкнулись с Диланом где-то по пути в замок.       Бастон не знала, рада ли она этой новости или не рада. Что-то скрывать ей не хотелось — своих отношений с Диланом она не стыдилась — поэтому просьб о молчании не последовало.       Сторож как будто почувствовал, что атмосфера стала напряженной, и поспешил оставить молодых людей одних. Как только шаркающие шаги окончательно стихли, разговор возобновился.       — Почему так рано? — спросила Рэйлин так, словно ничего не произошло.       Слова она подкрепила доброй улыбкой.       — Дело есть, — кратко ответила Эльвира и тоже села на ступеньки.       Камила сняла с плеч рюкзак и выудила оттуда мобильник.       — Это было непросто, — сказала Хьюго. — Но того стоило.       Бастон несколько растерялась и взяла телефон, который ей протягивала соседка по комнате. На экране была фотография картины. Краски сильно испортились — за полотном явно никто особенно не следил. Что-то разобрать было сложно, однако Рэйлин сразу же узнала кулон, украшающий шею молодого человека, изображенного на полотне. Это была фамильная подвеска семьи О’Браен, передающаяся по наследству. Большая латинская буква «B», выполненная из голубых бриллиантов и золота. Вторым украшением в комплекте должны были быть обручальные кольца — два абсолютно одинаковых кольца, сделанные в том же стиле.       — Это виконт Коди? — спросила Рэйлин, приглядываясь.       Камила на всякий случай посмотрела по сторонам и ответила:       — Листай дальше.       Дальше было ещё четыре фотографии: три портрета остальных детей пфальцграфа и отдельная миниатюра с близнецами. Бастон опознавала детей, в основном, по гербовой одежде.       По крайней мере, теперь стало понятно, откуда у художника эпохи Возрождения появилась информация о внешних данных детей Безымянной Графини.       — Ещё говорят, я сумашедшая, — усмехнулась Рэйлин, отдавая телефон. — Не думаете, что там могли быть камеры?       Эльвира едва заметно покачала головой.       — Муляж для отвода глаз, и замок взломать было не так уж сложно.       Настоятель монастыря, пожалуй, совершил необычайную глупость, сказав молодым людям, что рядом с ними комната, входить в которую категорически запрещено. Бастон даже не удивилась, что Эльвира с Хьюго решились влезть туда ночью и посмотреть, почему же туда никого не пускают.       — Что-нибудь ещё интересное нашли?       Камила спрятала телефон в карман и перенесла рюкзак на ступени.       — По делу Безымянной Графини — нет. Но манускриптов они много скрыли, могу на почту тебе переслать.       — Спасибо, — Рэйлин показала Камиле большой палец. — Прикройте меня, я через час вернусь.       Хьюго достала блочную тетрадь и пролистала страницы. Вычитала что-то и посмотрел на собеседницу, слегка прищуриваясь.       — Надолго не задерживайся. Там архитекторы в левом крыле стену будут ломать.       Бастон остановилась. Нахмурилась, с подозрением разглядывая фасад левого крыла.       — Ломать? Это ещё зачем?       — Кладка там странная… часть стены заложена гораздо позже и кое-как. Металлоискатель звенел… бог его знает, что там.       Некоторое время Рэйлин колебалась. Пьянящая магия таинственных сокровищ овладела ею. Желание посмотреть, что же такое спрятали в стене, почти заставило девушку отказаться от похода за папкой.       Тем не менее, Мэлисса считала это важным и просила забрать папку, пока она не попала не в те руки. Бастон вздохнула.       — Успею.       Забросила за плечи желтый рюкзак с привязанной к молнии белой лентой и с шага перешла на легкий бег. Ещё нужно было добраться до города.       Становилось жарко. Телефон периодически вибрировал, оповещая о соблазнительной близости покемонов, но Бастон мужественно игнорировала этот зов. До парка она добралась сама, потому как автобус ходил с интервалами, да и встретиться с кем-то из знакомых не было никакого желания.       Через пятнадцать минут после начала внеплановой пробежки пришло странное сообщение от Джонатона, который обещал выселить племянницу из квартиры и сдать властям, если она окажется тем человеком, который украл из монастыря какую-то там рукопись.       Рэйлин довольно сильно удивилась, потому как была уверена, что Камила с Эльвирой ничего бы красть не стали. Исчезновение бесценной вещи, тем не менее, почти точно должно было поспособствовать тому, что практикантов выгонят отсюда к чертовой матери.       Арка парка была обвита плющом, который наполовину скрывал буквы, сделанные из изогнутой проволоки. Ландшафт парка сделали в английском стиле: получился полупарк-полулес. Людей было немного, только редкие любители утренней пробежки.       Осмотревшись по сторонам, Рэйлин переступила через поваленное дерево и шагнула на тропу, вязкую от прошедшего ночью дождя. Грязь шлепала под ногами, пока девушка пробиралась ближе к озеру.       Откуда-то из-за кустов выпорхнул огромный лебедь и, воинственно изогнув шею, пошел на Рэйлин со злым шипением.       — Черт подери, — сглотнув, выругалась Бастон, отходя от недружелюбной птицы подальше.       Она быстро сунула руку в кустарник, за которым виднелось ярко-желтое пятно, и вытащила папку. Перепрыгнула дерево, на ходу пряча папку в рюкзак, и выбежала на асфальтированную дорогу. Лебедь продолжал шипеть ей вслед.       Машинально Рэйлин сделала шаг назад и едва не сбила кого-то с ног.       — Извините, — промямлила она, поворачиваясь.       — Ничего, — ответил Дейн.       Какое-то время никто ничего не говорил. Бастон сжимала в руках рюкзак и боролась с желанием броситься на старшего брата Дилана с кулаками.       На Дейне был спортивный костюм, так что обвинить его в преследовании Рэйлин не могла. Сама она была одета явно не для пробежки, что давало старшему Стилински право спросить, чем она тут собственно занята.       — Как проходит практика? — довольно прохладно спросил Дейн.       — Хорошо, — ещё более холодно ответила Рэйлин. — Мне пора.       Такое поспешное расставание явно не входило в планы брата Дилана, поэтому он просто молча пошел рядом. Дорога петляла между деревьями и веревочным парком, но ни одной развилки вокруг не наблюдалось — это лишало Рэйлин возможности избавиться от нежеланного сопровождения.       — Ты, кажется, не на пробежке, — заметил Дейн, пристально наблюдая за собеседницей.       Бастон постаралась как можно спокойнее закинуть рюкзак за спину.       — Покемонов ловила.       — Много поймала?       Впереди, прямо перед небольшим мостом, была долгожданная развилка.       — Не очень. Покеболы закончились.       Дейн, видимо, не счел ловлю покемонов подозрительным занятием, потому как оставил Рэйлин в покое и даже попрощался с ней. Выдохнув не то с облегчением, не то с раздражением, Бастон показала спине Дейна средний палец и пообещала себе когда-нибудь с ним разобраться. Сейчас не время — всё-таки у неё были обязанности и перед Мэлиссой, и перед Диланом, который тоже хотел поскорее узнать содержание таинственной папки.       Убедившись, что Дейн не вздумал за ней следить, Бастон нашла довольно безлюдное место, бросила толстовку на траву и села, скрестив ноги по-турецки. Вытащила из рюкзака папку и открыла её.       Внутри лежали какие-то документы, счета, квитанции… у Рэйлин ушло больше сорока минут на то, чтобы разобраться, о чем шла речь. Каждый раз ответ ускользал от неё, но девушка упрямо продолжала перечитывать и пытаться вникнуть в смысл сухих финансовых фраз.       Терпение и труд действительно всё перетрут, потому как в конце концов Бастон удалось понять, почему отца Мэлиссы убили за эти бумажки.       Это были номера счетов. На счет, зарегистрированный на местный монастырь, поступила очень крупная сумма денег — поступила она со счета, открытого банком Ватикана. Значит, монастырь что-то отправил Ватикану, за что и получил компенсацию на реставрацию и нужды церкви — и как раз примерно в то время, когда убили отца Дилана. Видимо, тот всё-таки обнаружил реликвии в Изумрудном дворце, и монастырь по праву владения забрал их себе.       «Не сходится, — растерянно подумала Рэйлин. — Зачем тогда убивать отца Дилана? Вряд ли он хотел забрать реликвии себе. Монастырь вполне мог забрать их официально… к чему вся эта скрытность?».       Отец Дилана, очевидно, кроме реликвий, раскопал что-то ещё, из-за чего его и убили. Рэйлин раздраженно выдохнула: не монахи, а сборище каких-то головорезов. В документах говорилось о каком-то посреднике, который помог осуществить сделку между Ватиканом и монастырем. Вполне вероятно, что речь шла об Дейне.       Спрятав папку в рюкзак, Рэйлин позвонила Дилану и рассказала обо всем, включая странную встречу со старшим Стилински в парке.       На том конце линии послышался вздох.       — Ты ничего ему не сказала?       Бастон разозлилась.       — А ты меня стесняешься?       — Идиотка, — зло проговорил Стилински, бросая трубку.       Выяснять отношения он явно был не в настроении. Рэйлин машинально подумала о том, что Дилан ничуть не удивился присутствию Дейна в городе.       «Он знал, — подумала Бастон. — Знал и ничего не сказал».       О том, что у младшего Стилински есть какие-то свои недобрые планы, Бастон догадывалась, но всё же чувствовала себя уязвленной из-за отсутствия доверия.       Что бы ни случилось с ними, Рэйлин не хотела терять Дилана. Ей казалось, будто они стоят вдвоем перед огромной тарзанкой, и, если спустятся с неё по очереди, обязательно не встретятся больше. Хотелось привязать себя к Стилински веревкой и прыгать вместе, чтобы так вместе и остаться, — пусть и трос мог сорваться. Купленное спонтанно кольцо было её единственной «веревкой». Единственным фактическим связующим звеном между ней и Диланом.       … продавец в ювелирном магазине посмотрел на неё с неодобрением, и Рэйлин почувствовала себя глупо.       Дилан же чувствовал себя глупо последние несколько недель, если не месяцев. Он каждый день проклинал себя за то, что связался с Рэйлин, и даже не мог найти себе достойного оправдания.       Фиктивный брак уже не спасал от слухов, которые рано или поздно должны были дойти и до Дейна. Дилан искренне не хотел, чтобы брат обо всем узнал — его реакцию он никогда не умел предугадывать.       Часы уже показывали полдень. В Изумрудном дворце должны были начать ломать стену, и присутствие младшего Стилински было формально необходимо.       Он заставил себя подняться, вытереть полотенцем мокрые после душа волосы и одеться. На городских улицах ему не встретилось ни одного человека. Горячие солнечные лучи косо подали на узкие улочки, нагревая асфальт.       Автобус как сквозь землю провалился. Пришел только с опозданием на пятнадцать минут и абсолютно пустой, что казалось довольно странным, учитывая то, сколько людей постоянно ездили из архива в замок и обратно.       На экране смартфона высвечивались пропущенные вызовы от Дейна, но Дилан и не думал перезванивать. Утро началось довольно неплохо, но теперь он чувствовал странную апатию и ловил себя на мысли, что не хочет ехать на работу.       Летний полдень казался пустынным, становилось душно. Рядом с красным кирпичным забором монастыря стояло несколько полицейских машин.       Стилински машинально проводил их взглядом. На остановке никто не зашел.       По небу медленно плыли редкие клочки облаков. Отчего-то стало одиноко и даже тяжело. Дилан поборол в себе желание позвонить Рэйлин.       На конечной остановке тоже никого не было. Дилан вышел один, двери закрылись за ним, и автобус уехал обратно за горизонт. У забора стояла какая-то бездомная женщина, которая при виде Стилински вдруг закрыла лицо руками и так громко разрыдалась, что молодому человеку стало даже как-то не по себе.       С первого мгновения в Изумрудном дворце Дилан осознал — что-то не так. Коридоры были пустынны, один только застенчивый ветер гулял по парку, изредка заглядывая в окна. Мертвая тишина ничем не прерывалась. Брошенные инструменты валялись как попало.       Стилински смог расслышать встревоженный гул голосов, доносившихся из большой гостиной левого крыла. Дверь в комнату оказалась плотно прикрыта.       Нехорошие предчувствия сковали душу Стилински. Так же он чувствовал себя, когда полицейский пришёл "просто поговорить", а на самом деле рассказал ему о смерти отца. Сердце болело, рвалось на части. Отчаянно звонил телефон, но Дилан даже не нашел в себе сил его отключить.       Гул все нарастал.       Дилан на секунду закрыл глаза, заставляя себя прогнать прочь ничем не обоснованное волнение, и открыл дверь. В зале толпилось множество людей, и все они галдели, словно стая галок.       При появлении Дилана гул неожиданно стих. Пронзительная беззвучность охватила комнату, натянулась, словно струна.       Все почему-то смотрели на молодого Стилински, будто только и ждали, когда он придёт.       — В чем дело? — спросил Дилан.       Никто не ответил ему. Кладбищенское молчание царило в зале. Едкий солнечный свет лежал на каменном полу, кое-где прикрытом целлофаном.       Дилан медленно пошёл вперёд, сжав ладони в кулаки. Люди молча расступались перед ним, опустив головы.       Страх тек по венам раскалённым свинцом, сжимая ледяными колючими перчатками так, что каждый вздох приносил боль.       Наконец Стилински увидел перед собой стену, которую уже давно собирались ломать.       Куски камня валялись на полу — стену уже наполовину разрушили.       Дилан не понимал, что именно произошло, пока не заметил в углублении человеческий череп.       Сделав ещё пару шагов, Стилински замер на месте, не в силах шевельнуться. В стене был замурован человеческий скелет. Раскрошившийся, потемневший от времени, он обессиленно наклонялся вперёд из недр своей гробницы, будто покоряясь новым истязаниям, которые теперь ожидали его. Чёрные дыры глаз смотрели в пол. Уродливая трещина проходила по черепу от самого затылка.       — Это ещё… что? — севшим голосом спросил Стилински, чувствуя, что его тошнит.       Люди продолжали молчать. В этой тишине слышно было, как шепчутся деревья за окнами. Тони сделала небольшой шаг вперед и, не отрывая взгляда от почерневшего скелета, произнесла:       — Человека здесь... — голос изменял женщине. — Заживо... посмотри, он скрёб стену ногтями с другой стороны, думал, может, услышит кто-нибудь... наверное, дня три прошло, прежде чем он... отмучился.       На камне, разбросанном по полу, действительно были царапины. Некоторые казались глубокими, как будто уверенными, сделанными с надеждой на спасение, но чем дальше, тем полосы становились все слабее и слабее, а затем исчезали совсем.       — Я спросил... — хрипло произнес Дилан, — кто это?       Снова воцарилась тишина. Даже Тони замолчала, до скрипа сжав в руках ярко-красную папку. Подняв бессмысленный взгляд на скелет, Дилан вдруг резко отшатнулся, отступая назад.       На почерневших костях, что когда-то были изящными пальцами, висело кольцо, которое Стилински узнал бы из миллиона других — обручальное кольцо рода О’Браен. Брат-близнец этого перстня лежал в гробу пфальцграфа в полуразрушенной шотландской церкви, так далеко отсюда…       Рядом послышались громкие быстрые шаги, и через секунду в комнате неожиданно появилась Рэйлин, держа подмышкой какие-то чертежи.       Она застыла на пороге, чувствуя на себе тяжёлые взгляды окружающих людей и побледнела так сильно, что цвет её лица стал почти таким же, как бумага чертежей, которые она сжимала в руках.       Цепенеющий ужас спал, Дилан бросился вперёд, преграждая Бастон дорогу.       — Что...       — Не смотри, — потребовал он, едва стоя на ногах.       Рэйлин побледнела ещё сильнее. Чертежи выпали из её рук с тихим шорохом.       Она медленно отстранила Стилински, у которого больше не осталось сил на сопротивление, и сделала несколько шагов к стене.       — Рэйлин, — не своим голосом позвал Дилан, — не надо.       Бастон его не слышала. Она все шла и шла, чувствуя, как колени слабеют.       Скелет склонялся к Рэйлин из стенной дыры, будто желая прикоснуться в последний раз, найти избавление от семисотлетних беспрерывных мучений, оскорблений и пустых небылиц. Кольцо с гербом рода О’Браен пыльно блестело — единственное его сокровище, которое, казалось, бережно хранили и после смерти.       — Почему... — хрипло произнесла Рэйлин.       Её неподвижный взгляд был прикован к той, кто семьсот лет назад был пфальцграфиней О’Браен.       — Что они с ней… сделали?       Тони передала свою папку кому-то из стоящих рядом людей и осторожно коснулась плеча Рэйлин.       — Антропологи из столицы пока не приехали, но местный врач говорит… сломано пара рёбер, сильнейшая травма головы, но не смертельная...       — Она что, она была ещё жива, когда?..       Кто-то из толпы, видимо являющийся врачом, подал голос:       — Судя по всему, протянула около трёх дней.       — Вытащите её оттуда! — оглушительно закричала Рэйлин. — Что вы стоите, вытащите! Вытащите...       Она бросилась вперёд, но была перехвачена несколькими практикантами.       — Всё-всё, — уговаривала Камила, — успокойся, её нельзя вытаскивать, кости повредим, а их ещё антропологам показывать.       Рэйлин от этих слов дёрнулась с нечеловеческой силой и потеряла сознание.