* * *
За то время, что прошло с первого рэп-баттла — два с половиной года пролетели, словно один миг, — бар «1789» успел стать по-настоящему культовым местом. Среди парижской молодежи, пожалуй, не было ни одного человека, который не слышал бы об этом заведении. Кто-то лихорадочно искал знакомых или знакомых знакомых, чтобы попасть на съемки баттла, кто-то сетовал на то, что бар скатился и стал обителью школьников. И те, и другие регулярно смотрели новые выпуски, заставляя счетчик просмотров на ютубе крутиться с бешеной скоростью. А вместе с просмотрами приходили и деньги — все больше и больше с каждым следующим видео. Блез приехал в бар на дорогом черном «Рено» — том самом, который можно было увидеть в заставке баттлов, сразу после кадров с логотипами многочисленных спонсоров. — Салют, Кевин, как сам? — отбившись от группки темнокожих пацанов у входа, Блез широким шагом пересек зал и сел на высокий стул рядом с Кевином. Кивнул бармену, и тот мигом засуетился, звеня стеклянными горлышками бутылок о края стаканов. — Все еще так себе, — Кевин пожал протянутую руку. Тепло пальцев Блеза на секунду задержалось на его прохладной ладони и исчезло. — Не разговаривали с тех пор? Кевин лишь покачал головой. Им с Юлианом больше не о чем было разговаривать. — Если я могу чем-нибудь… — Это вряд ли, — оборвав Блеза на полуслове, произнес Кевин и сам удивился тому, насколько сдавленно звучал его голос. Перед ними появились два стакана темного с тонкой пенной прослойкой. Кевин придвинул к себе один — поспешно и резко, чудом не расплескав его содержимое по стойке. Блез вздохнул. — В конце концов, я всегда могу устроить для вас баттл, только скажи. Шутка была бы хорошей, если бы у него оставалось хоть какое-то желание воспринимать юмор. И все-таки он нашел в себе силы усмехнуться, приподняв краешки губ. — Моя читка ужасна, так что не думаю, что он имел бы большой успех. — Поверь, я слышал столько, что меня уже трудно чем-то удивить. Из кармана джинсов Блеза раздался звонок телефона. Вслед за какой-то модной рэп-композицией Кевин уловил в динамике голос Сержа — такой же властный и уверенный, как и всегда. Блез извинился и отошел от стойки, на прощание ободряюще похлопав его по плечу. Снова тепло на какое-то короткое мгновение, а за ним — ледяная пустота. Кевин медленно цедил холодное пиво — «за счет заведения, разумеется! Простите, а можно с Вами сфотографироваться?», — и в голове не было ни единой мысли. А после его слух зацепился за разговор, доносившийся откуда-то сзади. Это был не французский, не немецкий и даже не английский — языки, к которым в Париже уже давно привыкли. Это был португальский. И почему-то этот факт настолько поразил Кевина, что заставил его обернуться. Обернуться, чтобы встретить прямой взгляд и широкую улыбку, которую не портили даже чересчур выразительные клыки. Такой улыбки он еще никогда не видел. Уже спустя каких-то две минуты Кевин сидел за столиком в шумной компании — компании бразильцев. Их было четверо, и все говорили одновременно, пытаясь перекричать друг друга, шутили и смеялись — так, что на них то и дело бросали взгляды. Португальский Кевин знал очень поверхностно. Мог воспринять с расстановкой заданный вопрос и даже дать короткий ответ, пусть и делая небольшую паузу после каждого слова. Поэтому тут он просто молчал и постепенно опустошал свой бокал с пивом — уже второй за вечер. Вслушивался в шипучие, раскатистые фразы на едва знакомом языке, и чувствовал, как заливистый смех против воли заставлял улыбаться. А когда он случайно засмотрелся на посверкивающие под уютным светом ламп серьги парня, которого он увидел первым — кажется, его звали Неймар, — тот поймал его взгляд и подмигнул. И позже наотрез отказался уходить из бара, пока Кевин не даст ему свой номер. Сопротивляться такому напору было решительно невозможно. Так говорило содержимое трех бокалов, выпитых Кевином, и так думал он сам. Думал — и ощущал, как впервые за последний месяц на душе немного потеплело.* * *
Кевин по-прежнему готовил по утрам эспрессо. Ничего нового. Только теперь иногда — пару раз в неделю — на кухне вместе с ним был Неймар. Сидел за столом с кружкой горячего чая в руках и посмеивался, мол, Кевин делает кофе не для себя, а исключительно для своих подписчиков в инстаграме. Кевин ухмылялся, щелкал камерой — раз, два или десять — и в ответ интересовался, не холодно ли Неймару сидеть при открытом балконе без футболки. Интересовался, заранее зная ответ. Неймару не было холодно. И, что забавно, Кевину тоже не было холодно, когда он был рядом. Кевин не мог и не хотел называть отношениями то, что происходило между ними. Отношений — и того, чем они обернулись в итоге — ему хватило с лихвой. А Неймар просто приходил, когда ему было удобно; как правило, не предупреждая заранее, но всегда безошибочно угадывая момент, чтобы застать Кевина дома. Кевин клал голову ему на колени и слушал, как льется португальская речь, пока теплые пальцы гладят его по волосам. Неймар говорил обо всем: о покерных турнирах, о своей сестре, о неудавшемся романе с пилотом «Формулы-1» Льюисом Хэмильтоном, после которого они остались друзьями. О делах, которые привели его в Париж — Кевин не особо вникал, но, кажется, это тоже было как-то связано с ютубом. В конце концов, это было не так уж важно. По-настоящему важным было то, что в какой-то момент очередная бутылка виски так и осталась стоять за дверцами бара, а новая пачка таблеток от головы не была распакована. Время от времени Неймар оставался у него на ночь. Имя Юлиана рвалось наружу, подгоняемое стонами, и Кевин кусал губы — до ярко-красных, наливающихся кровью отметин. Но Неймар целовал каждую саднящую метку. Долго, нежно, терпеливо, словно пытаясь забрать всю боль себе. И когда Кевин сквозь звезды перед глазами, будучи в полузабытьи, на двух коротких выдохах произнес: «Ней-мар», — осколки разбитого мира начали притягиваться друг к другу. Притягиваться и медленно срастаться, создавая вокруг себя ореол мягкого тепла. И пока этого было вполне достаточно.