После

      Ее тело доставили в больницу, а оттуда — в его дом.       Официальная версия: толкнули, упала, поезд уже тронулся и спасти не удалось. Очевидцы говорили, что видели возле бледной дамы в вечернем туалете какого-то странного мужчину в черном, смешавшегося с толпой сразу же после происшествия.       Дело было ночью, поезд уходил на Москву, и толпа провожающих всколыхнулась, зашумела... Они все говорили о ней, не видя ее лица, потому что вместо лица была кровь, кровь... Потом, в больнице, его заставили опознать убитую, для чего кровь пришлось смыть. Каренина даже расспрашивали стражи порядка       Каренин не мог видеть ее такой. Он приказал доставить ее в гробу, и гроба больше не открывать. Уже утром ее должны были похоронить, и это осознание удерживало Алексея Александровича от состояния глубокого отчаяния.       Ему нужно было лишь пережить эту страшную ночь: пять часов под одной крышей с женой.       Она все еще была его женой, пусть и мертвой.       Вронского не было нигде: после театра, куда он приехал за Анной и где они рассорились до последнего, он выбежал на улицу и крикнул извозчика. Один лишь Алексей Александрович молча и тихо подошел к своему экипажу, ступая так, словно каждый шаг причинял ему боль.       Анна не любила его. Он был ей противен.       Алексей Александрович знал и понимал это, и он не чувствовал больше боли по этой причине: ощущение одиночества и глубочайшей неблагодарности погасло, ушло, оставляя его с более страшным чувством.       Вина, вина, вина!       Он весь дрожал от одной мысли о том, как он виноват.       Увезти оттуда. Не отпускать. Задержать. Броситься за ней. Догнать. Остановить.       Он не смог ей помочь.       Мужчина ходил кругами по дому, но каждая деталь напоминала ему о ней, и мысли его возвращались к грубому, "дежурному" гробу внизу.       Алексей Александрович боялся видеть ее.       Это была не его Анна. Его Анна смеялась и шутила, улыбалась и танцевала. Не вполне его Анна говорила с ним, спорила, скрывалась, но все же она была живой.       Была.       Алексей Александрович опустился в кресло, понимая, что все еще в это не верит.       Его знобило, руки тряслись, а сам он вздрагивал и робко повторял ее имя про себя. В голове оно звучало громче любого колокола.       Он посмотрел на часы.       Еще четыре с половиной часа кошмара.       Часы тишины, в течение которых вина захлестнет его.       Он виноват, но в чем..       Алексей Александрович закрыл глаза.       Он знал, что его вина — и во всем, и ни в чем.       Ему откуда-то на ум пришла цыганка. Томная, яркая, с красной полосой ткани в руках. Мол, судьба, барин. Погадает она.       Каренин помнил, что ему выпало одиночество..       Сейчас ее предсказание сбывалось.