Роковой проигрыш

Я сидел на крыше одного из зданий и смотрел на заходящее солнце. Небо становилось всё более кровавым, а облака приобрели какой-то сиреневатый оттенок. Мои лохматые, отросшие до лопаток, золотистые волосы трепал лёгкий прохладный ветерок, а взгляд и улыбка были привычно печальными. С рождения я был во всём очень необычным ребёнком. Я был джинчурики Курамы, ребёнком из пророчества, спасителем этого мира, самым непредсказуемым ниндзя Конохи и следующим Хокаге. Да, но я не думал, что окажусь непредсказуемым даже для самого себя. Как? Как, чёрт возьми, я мог в него влюбиться? Я ведь знал его всего ничего. Я закрыл глаза и снова услышал этот наполненный силой бархатистый голос и хриплый, безумный смех. Я вздрогнул, сжал ладони в кулаки до крови и открыл глаза. Снова. Стоит мне закрыть глаза, и я вижу его. Каждую ночь. Я так устал от этого, что не знаю, сколько ещё протяну. Я думал, что всю жизнь буду любить Сакуру, но только в тот день я понял, это была не любовь. Я даже не знаю, что это было, и как обозвать все эти признания в любви и приглашения на свидания. Нет, это была не любовь. Но я полюбил именно Мадару. Полюбил так сильно, что не могу забыть. Окружающие заметили изменения, произошедшие со мной, но списали всё на войну. Да, это тоже оставило след на моём характере, однако главной причиной оставалась эта внезапная жгучая, страстная и одновременно трепетная любовь к одному из Основателей Конохи. Здесь даже близкие мне люди, не поймут меня. Он ведь стольких убил, развязал самую страшную войну в мире, хотел всех уничтожить. Его просто использовали, сыграли на его чувствах и выбросили, как ненужную вещь. Но он ведь был просто одиноким человеком, хотел мира, пусть и не знал, что этот путь был ложным. Он чем-то был похож на меня. Я тоже не знал, зачем живу, пока не появились люди, готовые признать меня таким, какой я есть. Меня тянуло к нему, я хотел коснуться его, но не мог. Мадара мёртв, и вряд ли ему снова позволят вернуться. Да и возможно ли это? Я почувствовал чакру Саске, а через пару секунд он появился рядом со мной. От него исходила странная решительность и предвкушение победы. Это невольно заставило меня напрячься. — Может, сыграем? — он первым нарушил тишину уже привычными словами. — Ладно. — в конце концов, я почти всегда выигрывал. ***** С Саске мы играли как на деньги, так и на желания, однако если с деньгами всё было просто, то с желаниями дела обстояли туго. Иногда Саске не выполнял их, я был в этом уверен, так как некоторые из них были достаточно странными. Да и я сам иногда игнорировал его волю. Поэтому я изобрёл технику, которая позволяла контролировать исполнения любых желаний. Хотя мне после этого пришлось выполнить пару очень странных указов, я не жалел о создании техники. Саске проигрывал гораздо больше. Но сегодня мне явно не везло. Выиграв достаточно трудный «бой», Саске привычно умехнулся, но в этой усмешке я заметил нечто странное. — Хм, ты проиграл. Вот моё желание. — в его глазах появился вечный мангекё шаринган. — Мне надоело созерцать твоё траурное выражение лица. Я знаю, что ты любишь Мадару. — моё сердце на мгновение остановилось. — Я надеялся, что это пройдёт, но не прошло. Я верну его. — левый глаз стал ринне-шаринганом. — Взамен ты должен всё решить. Трахни его, ты ведь так этого хочешь. — он оскалился, и я почувствовал, что сейчас умру от ужаса. — Трахнуть его? Саске, с тобой всё в порядке? Он же… Да он убьёт меня, ещё до того как я что-либо успею сделать! — воскликнул я, пытаясь придумать выход из этой ситуации. — Таково моё желание, и ты выполнишь его. — резко произнёс Саске. — У тебя есть двадцать минут на то, чтобы собрать мысли в кучу. — Саске, если ты так просто можешь вернуть Мадару. — я сглотнул. — Почему не вернёшь Итачи? — он так легко говорит о воскрешении человека, что мне стало интересно. — Он сказал, что никто не должен знать о том, что тогда случилось. Без объснений он так и останется нукенином. Я не хочу, чтобы его снова преследовали. Я не знаю, что делать, Наруто. — Саске вздохнул, и я понял, что разговор окончен. ***** Мой дом был таким же холодным и пустым, как и всегда. Каждый день я заставлял себя возвращаться сюда. У меня не было никакого желания пересекать порог помещения, зная, что вскоре там будет происходить. Как Саске вообще понял, что я люблю Мадару? И как долго он в курсе этой безумной любви? Мне не хотелось в этом разбираться, по крайней мере, до утра. Сейчас мне нужно было собраться, если это вообще возможно сделать за такое короткое время. Что говорить? Что делать? Пожалуй, на последний вопрос ответ вполне очевиден. Но, боюсь, он даже слушать меня не будет. Чёрт! Я вошёл в прихожую, сбросил сандали с ног и прошёл в ванную. Она была сделана в разных оттенках голубого и белого цветов. В другом случае меня бы это успокоило, но явно не сейчас. Быстро обмывшись тёплой водой, я несколько раз вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться, после чего одел лёгкий белый халат и направился в спальню. Светлый пол, бледно-золотые стены, молочно-белый потолок, большой шкаф из тёмного дерева, небольшая тумбочка и широкая удобная кровать. Я сел на неё, достал смазку, спрятал её под подушку и бросил затравленный взгляд на часы. Осталось пять минут. Неужели я наконец снова увижу его? Если у Саске получится, то мне всё равно как, но я выполню это чёртово желание, потому что у меня больше нет сил так жить. Я настолько сильно люблю его, что готов на всё, лишь бы снова увидеть его. Я вздрогнул, когда почувствовал мощный поток его чакры. Я поднял голову и встретил удивлённый взгляд бездонных ониксовых глаз. Он был всё таким же прекрасным. Густые чёрные лохматые волосы до пояса, бледная гладкая кожа, тонкие острые черты лица. На нём был обычный просторный чёрный балахон, похожий на те, в которых после воскрешения были Итачи и Нагато. Я, как зачарованный, смотрел ему в глаза и не мог оторвать взгляда от его прекрасного лица, от этих тонких бледных губ, сейчас плотно сжатых в тонкую полоску. От резко накатившего желания у меня закружилась голова, в комнате стало душно, а в паху явственно потяжелело. Мадара прищурился, наклонив голову, а затем тихо произнёс таким голосом, что мне пришлось подавить дикое внезапное желание наброситься на него и подмять под себя. — Зачем я здесь? Не думал, что кто-то осмелится воскресить меня. Хорошо уже то, что он не атаковал меня сразу, как увидел. Несмотря на то что сейчас я явно не был способен чётко мыслить, мои сила, скорость и реакция оставались на высоте, поэтому за долю секунды я оказался у него за спиной и крепко обнял, тут же зарывшись лицом в густые космы, почему-то пахнущие костром. Мадара резко дёрнулся и замер. Всё его тело напряглось, но это только больше завело меня. Я прижался к нему сильнее и мелко задрожал, хрипло прошептав ему на ухо: — Наконец-то. Я так долго ждал. — Чего? — тихо с ленивым интересом спросил он. — Возможности. — я хрипло, счастливо рассмеялся. — Возможности наконец-то снова увидеть тебя, услышать твой голос, прикоснуться к тебе. — я провёл языком по нежной сладковатой бледной коже на гибкой шее, заставив его дёрнуться. — И овладеть тобой. Я развязал пояс и сбросил с себя халат, только сейчас я заметив, что стал с Мадарой одного роста. Я развернул его к себе и посмотрел в широко раскрытые глаза, в которых читалось удивление, непонимание и интерес. Резко подавшись вперёд, я коснулся его губ своими и медленно провёл по ним языком. Я не мог понять чего во мне больше, страсти или нежности, поэтому буквально сходил с ума от чувств. — Я так люблю тебя, так люблю. — прошептал и снова впился в его губы страстным, жарким поцелуем, вплетая пальцы в густую гриву. Язык медленно прошёлся по ровным зубам и нёбу, а, когда Мадара несмело и неумело ответил на поцелуй, у меня сорвало крышу. Поцелуй стал более грубым и требовательным. Резко отстранившись, я неприязненно взглянул на чёртову одежду и просто осторожно и быстро разрезал её с помощью чакры. — За что… Меня можно любить? Я же стольких убил. — хрипло произнёс он, уперевшись мне в грудь руками и смотря на меня затуманенным взглядом. — За всё, Мадара, и забудь об этом. Мне всё равно, что ты сделал. Что бы ты ни совершил, я всё равно буду любить тебя. Мадара прикрыл глаза, и я видел как он пытается собраться, а уже через несколько долгих секунд сам осторожно потянулся за поцелуем. Я положил руки на талию и меня накрыло. Этот поцелуй длился, наверно, почти минуту, а, может, больше и был лучшим в моей недолгой жизни. Я пытался вложить в него все свои противоречивые чувства. То поцелуй был страстным, то грубым, то внезапно становился невинным и нежным. Чёрт, я совершенно не мог определиться! Но Мадаре это совершенно не мешало. Он вцепился мне в плечи мёртвой хваткой и прижался к моей груди так, что я слышал громкий и частый стук его сердца, а в бедро упирался твёрдый член. Я резко разорвал поцелуй, услышав хриплый, тихий стон, который заставил всё внутри перевернуться. Это полная и безоговорочная победа. Ловко подобрав пояс с пола, я резко толкнул Мадару на кровать и, нависнув сверху, быстро и крепко связал запястья. Он, однако, не был против подобного, только во взгляде промелькнуло понимание и полная покорность. Он мой. Навсегда мой и не чей больше. Я крепко обхватил напряжённую плоть рукой и начал двигать ею вверх-вниз, одновременно лихорадочно покрывая поцелуями лицо, шею и рельефный торс. Я уже не мог остановиться. Я сделаю так, что эта ночь будет лучшей в моей, нет, нашей жизни. Я сделаю тебя счастливым, чего бы мне это ни стоило. Мадара закусил губу и пытался сдержать стоны, которые так и рвались наружу. Видимо, он просто не привык показывать свои чувства другим людям. Особенно такие чувства. — Расслабься, Дара. — хрипло прошептал я ему в губы. — Мне ты можешь показать свои эмоции и чувства. Я хочу знать, что тебе действительно хорошо. В этот момент его лицо исказила сладостная мука, глаза стали ещё темнее и закатились от удовольствия, а с покрасневших приоткрытых губ слетел громкий протяжный стон удовольствия. Я одобрительно усмехнулся, чем заставил его порозоветь от смущения, поднёс к губам заляпанную руку и быстро слизал капли спермы и смазки, у которых был странный солоноватый вкус. Я облизнулся и продолжил начатое. Накрыв губами тёмную бусину соска, я прикусил её, заставив Мадару выгнуться и хрипло выдохнуть. Так-так-так, очень интересно. Немедленно повторив действие и получив мгновенный отклик, я диковато улыбнулся. В паху уже давно неприятно ныло, что сильно отвлекало меня от поставленной задачи. Чтобы довести себя до оргазма потребовалось всего несколько грубых движений, а потом я запрокинул голову и хрипло выдохнул от наслаждения. Тело свело давно забытой приятной судорогой. Наконец облегчённо вздохнув, я взглянул на Мадару слегка прояснившимся взглядом и увидел на лице яркий румянец. Встретившись со мной взглядом, он тут же отвернулся. Что, нравлюсь, да? Я бесцеремонно, по-хозяйски, раздвинул сильные крепкие ноги и устроился между ними. Пальцы осторожно поглаживали внутреннюю сторону бёдер. Нет, всё-таки у него удивительно нежная кожа. Я провёл рукой по набухшему, твёрдому, колом стоящему члену и сглотнул. Резко подавшись вперёд, я лизнул головку и, обхватив её губами, услышал хриплый стон удовольствия. Я медленно вбирал в себя горячую твёрдую плоть и слушал, как Мадара хрипло, рвано дышит, пытаясь успокоиться. Вдруг он подался навстречу и едва слышно прошептал таким хриплым голосом, что по спине прошёлся табун приятных мурашек: — Кажется я схожу с ума. Если бы я мог, я бы победоносно усмехнулся. О нет, Мадара, это только начало. Язык медленно прошёлся по члену один раз, затем так же неторопливо второй, третий… Мне совершенно некуда было спешить. Я знал, как заставить его сходить с ума от желания, знал, что я, кажется, уже давно лишился рассудка, но мне было всё равно. Наконец-то это не сон. Мадара выгибался, хрипло и пошло стонал, подавался навстречу и закатывал глаза от непередаваемого удовольствия. Резким движением выпустил член изо рта, напоследок сдавил твёрдую головку между пальцами, заставив Мадару изогнуться и громко застонать. Он сел на постели и, посмотрев на меня полубезумным просящим взглядом, опёрся на локти и колени, развратно отставив крепкую задницу. Быстро достал злосчастный тюбик, хорошо смазал пальцы и удобно пристроился сзади. Покрывая напряжённую спину лёгкими, нежными поцелуями, я с трудом ввёл один палец. — Такой узкий, чёрт, это великолепно. — прошептал я и надавил на простату. Мадара запрокинул голову, громко, несдержанно застонал и подался навстречу. Я снова надавил на заветную точку и стал тщательно её массировать. Мадара задрожал всем телом и залился стонами и всхлипами, постоянно двигаясь навстречу пальцам и желая получить как можно больше наслаждения. Когда я понял, что больше не выдержу, быстро вытащил пальцы, услышав разочарованное тихое поскуливание, которое заставило меня в который раз усмехнуться. Я тщательно смазал член, тут же приставил ко входу твердую головку и резко вошёл под нужным углом, сразу попадая по простате. Мадара громко застонал и прогнулся назад под неестественным углом. О да, это невероятно чувство. Наконец-то я сделал это. Я сорвался и последовал на поводу у своих чувств, яростно вколачивая его сильное мощное тело в мягкую кровать и слушая громкие стоны и короткие вскрики. — Ещё… Пожалуйста, ещё… — едва слышно шептал он умоляющим голосом, и я не мог не поддаться. Мадара никак не мог успокоиться и постоянно подавался навстречу, пытаясь продлить удовольствие и сделать его ещё сильнее. Я обхватил его член скользкой рукой, чувствуя скорую разрядку, и стал надрачивать в такт толчкам. Мадара снова прогнулся назад и закричал, запрокидывая голову, так что я смог увидеть искажённое желанием и приятной мукой лицо. Это стало последней каплей и, рыча как дикий зверь, я сорвался в самый мощный и яркий оргазм в своей жизни. Сознание возвращалось медленно и неохотно. Хотелось спать, но я боялся, что Мадара снова исчезнет. Я открыл глаза, развязал эти сильные, крепкие руки и обнял его, прижав к себе. — Теперь ты мой, только мой. — я зарылся лицом в эти шикарные волосы. — А я и так только твой. — едва слышно прошептал он сорванным голосом. — Никто раньше не подбирался к моему телу настолько близко. Ты первый, знаешь? И я совершенно не жалею об этом. Я недоверчиво взглянул на него, но он говорил совершенно искренне. Я первый. Первый. — Я так люблю тебя. — счастливо прошептал я и впился в искусанные, припухшие губы жарким поцелуем. Мадара мгновенно ответил мне, но явно не хотел брать лидерство, а желал, чтобы я сам направил его. Он отдавал мне власть над собой, и я с радостью принял её. Разорвав поцелуй, я впервые за два года по-настоящему улыбнулся. — И я тебя. — выдохнул он. — Что будет дальше? — Я не проживу без тебя. — я прикусил нежную кожу на шее, оставляя свою первую алую метку. — Я не смогу отпустить тебя после такого. — Я тоже. — он потёрся носом о мою щёку и громко зевнул. Я тихо засмеялся, положил его голову себе на грудь в том месте, где спокойно и расмеренно билось сердце. Сердце, навечно принадлежащее ему.