ННН

3

Когда Чанёль утром увидел, как Крис зацеловывает пятки смеющегося Чонина, то чуть не поехал крышей. Такое смотрелось бы нормально, если бы Чонин был младенцем. Но Чонину было уже девять. Тем не менее, отец и сын выглядели счастливыми и безмятежными. Их определённо ничто не смущало. Крис продолжал выцеловывать розовые пяточки и шептать: — Моё сокровище... Чонин жмурился и улыбался, не делая попыток отобрать у Криса свои ноги и заявить, что альфе не пристало принимать такие нежности даже от любящих родителей. Если поначалу Чанёль решил, что Чонин просто неженка, то первая же поездка в парк аттракционов заставила его круто изменить это мнение, когда Чонин расквасил носы пятёрке желающих пролезть мимо него без очереди. Причём детки в этой пятёрке были постарше и помощнее, но им это не сильно помогло, как и их количество. Чонин парой замечаний разбил их единство и отметелил каждого по очереди раньше, чем Чанёль вообще понял, что происходит. Чанёль сцапал Чонина, закинул на плечо и успел удрать до подхода родителей пострадавших, чтобы избежать скандала, потом уже взялся за воспитательную работу, но вытаращил глаза, когда ему веско заявили: "Разделяй и властвуй". К концу дня Чанёль пришёл к выводу, что его осмотрели, оценили и взвесили, после чего из него принялись вить верёвки с тем же успехом, как и из Криса. Чанёль — хоть убей! — не мог понять, как Чонин это делал. Многие дети при попытках манипулировать старшими старались подлизываться и стелиться, производя хорошее впечатление. Чонин к этому точно не прибегал. У него на всё было собственное мнение, которое он не стеснялся высказывать, даже если это мнение полностью противоречило общепринятому. Он ни за что не поступился бы ни своим мнением, ни принципами. Упрямый и твердолобый, непрошибаемый. Таким упрямством не каждый альфа мог похвастать. Если Криса можно было убедить здравыми и взвешенными доводами, то с Чонином даже пытаться не стоило — не прокатывало. Сам Крис никогда с Чонином не спорил. Либо соглашался сразу и на всё, либо затапливал любовью, когда не мог ничего сделать — зацеловывал, обнимал и без перерыва шептал "моё сокровище", пока Чонин не забывал о предмете спора хотя бы на время. Но для Чанёля такие способы не подходили. Он не мог ни с того ни с сего тискать Чонина и зацеловывать его — не отец же. И не мог всегда соглашаться сразу и на всё, особенно когда его согласие погоды бы не сделало никакой, потому что помимо согласия требовались конкретные действия, ведущие к конкретному результату, а невозможность совершить эти действия превращала согласие в ложь. В игровой комнате Чонина через пару дней Чанёль увидел снимок в простой рамке. На снимке запечатлели юного Криса и смуглого омегу. Чанёлю и в голову не пришло, кем может быть тот омега, потому что сходства с Чонином там тоже не было. Только оттенок кожи разве что. Да и то... Омега на снимке был даже темнее. — Кто это? — тихо спросил Чанёль, разглядывая снимок. — Папы. Отец говорит, это почти сразу после свадьбы фотографировали, и меня тогда ещё не было. Зато были они оба. — А где... что с... — Отец говорит, он теперь там, — Чонин указал вверх. — Сразу, когда я родился, ушёл туда. И уже не может вернуться, но тоже очень меня любит. Чанёль перевёл ошеломлённый взгляд на Чонина и невольно поразился спокойствию, с каким Чонин говорил об умершем. Но потом Чанёль взял себя в руки и понял, что так было идеально. Если бы Чонин потерял одного из родителей, успев его узнать и чётко осознавая, что смерть необратима, то вряд ли бы он воспринял это без серьёзных последствий. А так... так он никогда не видел отца-омегу, не знал его, поэтому горечь утраты смягчалась. — Ты не очень-то похож на родителей, хотя сейчас, наверное, рано судить. — Да нет, в самый раз, — улыбнулся Чонин и потянулся, лукаво прищурив глаза. — Ещё когда я родился, говорили, что я похож на деда. Вот прямо вылитый. Поэтому и имя дали в честь деда. Пошли покажу... Чонин отвёл Чанёля в кабинет Криса, покопался в снимках, что хранились на компьютере, и показал Чанёлю снимок с дедом. Тот был рослым, смуглым и таким... котярой. Чанёль иных слов получше не находил. Он рассмотрел снимок, поглазел на Чонина и пришёл к выводу, что так оно и есть. А это означало, что в скором времени из Чонина получилось бы примерно то же самое. Котяра. Своевольный, грациозный, безумно сексуальный и чётко осознающий, какое впечатление он может производить на слабый пол. Чанёль ощутимо содрогнулся, буквально воочию представив толпы омег с разбитыми сердцами. Маленькое чудовище смотрело на него чистыми и невинными глазами, но, судя по характерной задумчивости в этих самых глазах, уже планировало, как и почему будет вить верёвки из Чанёля в ближайшие несколько часов. Училось маленькое чудовище при этом с поразительной лёгкостью. Чонин схватывал на лету даже те вещи, которые самому Чанёлю казались сложными. А ещё Чонин мгновенно всё запоминал, словно записывал всю информацию прямо в компьютер в собственной голове. — На тебя тот альфа смотрит уже полчаса, — заявил Чонин во время прогулки по мосту в парке древней скульптуры. — Что? — изумился Чанёль и даже остановился. — Тот альфа, который идёт позади нас. Невысокий такой и коренастый. Пялится и постоянно облизывает губы. Думаю, через четверть часа окончательно созреет и подкатит к тебе с каким-нибудь идиотским предложением. Он тебе вообще нравится? — А? — Если нравится, то я могу в машине посидеть, чтобы не мешать. Если нет, то шугани его как-нибудь, а то пейзаж портит. Чанёль неловко повёл перед собой ладонью, чтобы найти нижнюю челюсть, которая обязана была отвалиться и рухнуть вниз. — Только вот не смотри на меня так. Я же не дурак и всё понимаю. Ну типа альфы и омеги, пестики и тычинки. И откуда дети берутся, тоже в курсе. В учебнике было доходчиво нарисовано. Если тебе интересна эта конкретная тычинка, так и скажи. — Нет, — сиплым голосом выдал Чанёль. — Мне не интересны тычинки в принципе. А я не слишком интересен им. Этому альфе приглянулся кто-то другой, наверняка. Тебе просто показалось. — Ничего мне не показалось. Он на тебя таращится и идёт хвостом, как привязанный. — Да нет же. Вокруг вон полно красивых омег, зачем ему я вообще? Я некрасивый и... — Почему некрасивый? — искренне удивился Чонин. — Очень даже. Будь я постарше, я б уже приударил за тобой. Чанёль не знал, что тут сказать вообще можно. Просто таращился на Чонина и почти не моргал. — Странные омеги существа всё-таки, — сжав его ладонь крепче и потянув к широкой аллее, принялся с умным видом рассуждать Чонин. — Вот я видел уйму омег, которые у нас работали. Большая их часть ничего собой не представляла. Ни кожи ни рожи, а мнили себя первыми красавцами и глазки отцу строили. Меньшая часть — а они были куда привлекательнее — считали себя никакими и казались забитыми. И ты вот тоже. Заладил, что некрасивый. У тебя зеркало вообще есть? Ну так посмотрись в него. Ты, конечно, неловкий и забавный, и немножко нескладный как будто, но так даже лучше. И очень даже красивый. Намного красивее всех тех омег, что работали у нас до тебя. А когда перестаёшь зажиматься и чем-нибудь увлекаешься, так вообще... Вот только запах очень слабый, но приятный. Вкусный. Чанёль мечтал прижать ладони к ушам, чтобы убедиться — они ещё не сгорели и не отвалились. Он ни разу в жизни не слышал ничего подобного от альфы. Даже когда его пытались соблазнить и развести на ни к чему не обязывающий секс, ему подобного не говорили. Самое большее — его уверяли, какая у него роскошная задница. Или про глаза говорили — и всё. Чонин же рассуждал всерьёз и больше для себя, чем для Чанёля, то есть высказывался предельно искренне и без задней мысли. В его возрасте об омегах думать было рановато — в таком вот ключе. Женилку ещё не отрастил. Поэтому любые сомнения испарялись тут же — Чонин говорил именно то, что думал. Верил в это. — Может, поедем к отцу в офис? Скоро у него перерыв, вместе перекусим. Там недалеко кафе есть, где делают вкуснючие салаты — овощные или фруктовые. Я таких нигде больше не пробовал. Идём? Насчёт альфы Чонин не ошибся: они выбрались из машины возле здания строительной компании — альфа тут же возник на тротуаре. — Ничего, сейчас отвалит, когда увидит, куда ты заходишь, — успокоил Чанёля Чонин. Приставучий альфа действительно исчез с горизонта, едва они направились к нарядному крыльцу. Чонина тут знали, потому им обоим приветливо кивали или кланялись, распахивали двери, предлагали всё и сразу, но Чонин целеустремлённо двигался к отцовскому кабинету, пока секретарь не остановил его и тихо не сообщил, что у Криса важная встреча, которая вот-вот закончится. Чанёль устроился вместе с Чонином на кожаном диване и принялся задавать различные задачи математического или логического характера. Как он и ожидал, Чонин легко расправлялся с задачами, которые подгонялись под его возраст. Более сложные задачи он тоже решал без особого труда. Наиболее интересными он находил задачи для средней школы. Их он тоже решал, но не мгновенно, тут ему требовалось размышлять. Чанёль пришёл к выводу, что ему следует сосредоточиться именно на программе средней школы, потому что Чонин явно самостоятельно изучил все программы младшей школы. Похоже, Чонин в свои десять будет знать то, что другие дети знают в пятнадцать лет, и это, возможно, не предел. *лепит сердечки для Гражданина Мира за красивенный подарок*