Отложи меч, укрась одеяние.
Мы отстроим это место, как люди создали Древний Рим, возведем империю, место, которое с гордостью можно будет назвать своим собственным. Место, где возможно, в идеальном будущем двое мужчин могут быть вместе, не боясь последствий в виде петли на шее. -Нет, это от его отца. Прозвучали слова, которые он надеялся никогда не услышать. Он встал, подошел к ней, рука на мгновение дрогнула. Страх затуманил разум, в горле пересохло, Александр облизнул губы, перед тем как заговорить снова. -От отца? Прочти его мне, пожалуйста.Ахиллес и Патрокл были любовниками.
-Во вторник, 27 числа, мой сын был убит в перестрелке с британскими войсками, отступающими из Южной Каролины. Война уже была закончена. Как вы знаете, Джон мечтал освободить и нанять 3000 человек для первого в истории чернокожего полка. Его мечта о свободе этих людей умерла вместе с ним.Когда Патрокл погиб, Ахиллес сошел с ума от горя.
В ушах начало звенеть, как звенело только после пушечных залпов во время бесконечной войны. Но Александр стоял у себя дома, под ногами- полированный паркет, а не усеянное трупами поле боя. Его руки безжизненно повисли, казалось, их сковало невидимой цепью. Все тело налилось свинцом, он буквально ощутил тянущую вниз силу, словно желая присоединиться к Лоуренсу в безымянной могиле в лесу. Пусть они найдут покой друг в друге, под пристальным взором Аида, если Зевс признает их виновными в грехе. Но разве их любовь могла быть грехом, если они так любили друг друга? Его колени подогнулись, он упал в кресло, сквозь пелену размышлений показалось, что он услышал собственное имя. Возможно, это был мелодичный голос Элайзы, который, словно маяк, освещающий путь, должен был оградить Александра от бушующих темных волн его разума. Но что ему полагалось сказать? Как мог он ответить на вопрос, сорвавшийся с ее губ? Как объяснить, что только что лишился части себя, что внутри образовалась пустота, которую даже она с сыном не способны заполнить? Зияющая, кровоточащая рана в груди, плотоядные когти и клыки которой словно вгрызаются в его душу. Он называл Джона дорогим сердцу, потому что не было никого дороже него. Элайза не сравнилась бы с ним во многих отношениях. Они оба существовали раздельно для Александра, никогда не конкурировали между собой, у него было достаточно любви для них обоих. Но почему-то, что он так сильно любит, судьба столь беспощадно вырывает из рук? Где он поступил не так, чтобы заслужить подобное? -Я еще столько должен сделать. Это все что он может выдавить из себя, но что еще остается, кроме как зарыться в рутинной работе, ведь он знает, что это лучший способ не выбиться из колеи. А Александр еще с детства слишком хорошо понял, что мир не замирает без движения, когда горе настигает тебя. Когда Икар упал, корабль, который определенно видел что-то необычное- юношу, падающего с небес, спокойно продолжил свое плавание, думая, что кто-нибудь да спасет его. А Икара оставили тонуть в море. Так почему нет? Почему не продолжить двигаться вперед и бороться за дело до конца? Хотел ли Лоуренс, чтобы Александр скорбел по нему? Миллион вопросов, на которые у него нет ответа, не будет, ведь даже несмотря на древние учения и знания, которые он подчерпнул из книг, есть в жизни вещи, ответ на которые не будет найден никогда. Поэтому он лишь встает в кресла, делает глубокий вдох, и мечтает о единственной вещи на данных момент- он хочет, чтобы Элайза вышла, потому как не подобает жене видеть плачущего мужа. Но он не плачет, и не будет. Он не даст себе ни мгновения оплакать погибшего мужчину, которого он любил, как не оплакивал ни отца, бросившего семью, ни мать, холодеющие руки которой из последних сил обнимали его. Или кузена, неспешно болтающегося в веревке на ветру. Нет, он- Александр Гамильтон, и он не проронит слез. Он встал, поцеловал жену в волосы, не понимая, кого он больше успокаивает- себя или Элайзу. Сжав письмо в ловких пальцах, Александр ушел в кабинет, закрылся на ключ и не выходил до самого утра. У него еще много дел, нужно успеть построить государство, место, которым Лоуренс бы гордился, когда они неизбежно встретятся вновь.