Игра в игру

Жизнь — это череда случайных событий. Он это понял давно. Еще когда случайно проходил не по тому району, и на него постоянно налетала местная беличья свора с наглым «семки е?». Случайности его подстерегали на каждом шагу. В программе повышения квалификации случайно ему перепутали направление специализации, и он вместо кибер-техники оказался на отделении игро-техники. Случайно познакомился с девушкой. Вернее, она в него врезалась, когда дралась с каким-то своим бывшим: он хотел с ней строить любовь, а она хотела строить его. И они так яростно спорили за архитектурные вопросы, что растолкали всех прохожих в радиусе трех метров. А когда девушка врезалась в него, то схватила за руку, притянула к себе и объявила, что он ее парень. Ее экс-парень был не согласен и выразительно это объяснил. Позиция физической силы оказалась концептуальной, и все его аргументы пали. Девушка переехала к нему, и он стал ее первым кавалером… с которым она досмотрела до конца фильм «Влюбленный механизм». Девушка была счастлива: фильм уже полгода был в прокате, она его начинала смотреть раз двадцать и до сих пор не знала каков конец. На второй день совместного проживания девушка приволокла в дом какого-то приятеля. — Оно будет жить с нами. — А зачем? — Ну надо же ему где-то жить. — Логично. Новый квартирант занял диванчик на кухне. Правда, предварительно разгреб его от завалов из термокоробок для пиццы и кофейных стаканчиков из ближайшего кафебери. В жизни программера ничего не изменилось. Только выставил количество автоматического заказа на одну порцию больше. На четвертый день девушка между делом сообщила, что уходит, ибо он ей больше не пара. И ушла. Парень остался. Даже в окно стал смотреть с большей радостью и просветлением на челе. Количество заказываемых порций уменьшилось на одну. Все логично. Но случайности его все равно преследовали. Он случайно не нашел свою любимую кружку с подогревом и симнакопителем. Не то чтобы было жалко чашку, просто там были песенки для настроения. Они были и где-то еще, но где — сказать было сложно. Случайно и неожиданно он столкнулся в душе с голым квартирантом. И на вопрос «А чего ты тут делаешь?», тот ответил «Произвожу санитарную обработку». «Логично» — подумал программер и решил, что душ можно принять и после расчета сто семьдесят второго куска аркады. Но потом, по какой-то случайности, отключили горячую воду и пришлось доделывать аркаду. Голый парень в душе продолжал иногда возиться со своей санобработкой. Очевидно минусовая водичка — все, что было ниже двадцати пяти градусов, считалось минусовой температурой по определению — его бодрила. Аркада писалась успешно, но случайности продолжали происходить. На полу, там, где раньше пролегала скромная протоптанная тропинка на кухню и в санузел, вдруг оказалось много свободного места. И можно было ходить смело, даже не глядя под ноги, чем он тут же и воспользовался. Четыре метра до кухни стал проходить, уткнувшись в планшетку. Потом с привычных мест вдруг стала пропадать одежда. Вроде бы, вечером кинул в правую сторону под углом в тридцать пять градусов, а на привычном месте поутру майки нет. А мирные ночные сны стало разбавлять приглушенное шуршание. Он успокоил себя тем, что истинного гения не должны волновать подобные мелочи, но в автоматический заказ добавил витаминный комплекс с седативным эффектом. Случайности продолжались. Вещи меняли свое привычное местонахождение. А модуль с каждым днем пропорционально увеличивался в размерах. Примерно через неделю оказалось, что расстояние от одной стены до другой составляет 3,85 метра. А раньше казалось, что всего только полтора. Самый простой вариант — списать все на галлюцинирование после сложной работы. Списал для начала, но потом списывать больше не получилось. Ибо в один далеко не прекрасный вечер вместо порции пиццы курьер привез какой-то подозрительный пакет с пучками растительности и разномастными упаковками. — Это что? — Принесенное было незнакомым и оттого казалось подозрительным. Да и на роль артефактов не тянуло. — Ужин, — спокойно проинформировал квартирант. — Да? — Для проверки гипотезы пришлось взять и на пробу и прикусить один пучок. — Гадость. — Возможно, — согласился парень, — зато полезная. — Я это не хочу, можно пиццу? — Я не хочу, чтобы ты ел пиццу, и мы ее заказывать не будем. — Логично. День не задался просто с утра. Вначале потерялся нетбук. Собственно даже не потерялся, он охотно отвечал на пинг, радостно подставлялся под удаленный доступ. Но визуально отсутствовал. И даже было неясно, где он вообще находится. Попробовал дистанционно включить на нем веб-камеры, чтобы по картинке вычислить местоположение, но был послан… в далекий темный угол с совершенно не идентифицируемым интерьером. Пришлось смириться. Набулькать в тару с растворимым кофе кипятка из автоматического чайника. Не вкусно и не бодрит, но пить что-то надо. И желательно не проливать. — Доброе утро, клавиатура! Хочешь кофе? Нет? Но да, уже поздно. И почему она не биоклавиатура? Вот щас бы не пришлось ни разбирать, ни промывать. Была бы довольная, удовлетворенная и работоспособная. Пришлось активировать виртуальную, но с ней скучно, даже пальцами не погладишь. Самое обидное, что парень, квартировавший на его жилплощади, пил нормальный кофе. С приличным ароматом. И встроенная в кухонный блок кофемашинка его не стеганула разрядом тока и не обляпала противной черной гущей. А с ним самим такие фокусы проделывала регулярно. Еды тоже не было. Вернее, в холодильнике стояли какие-то контейнеры, но в них было что-то желтое и кашеподобное с коричневыми кубиками-вставками. И даже на вид вызывало только один рефлекс, противоположный гастрономическому. — На тебя еду заказывать? — Нет, еда в доме есть. Вчерашняя доставка. Новый заказ в ближайшие три дня совершать не рационально. — Это… не съедобное! — Последняя попытка отбиться от легитимных вкусовых предпочтений. — А ты пробовал? — Нет. — Тогда откуда ты знаешь? — Так ведь не хочу. — Не ешь. — А ты вообще кто? — Я у тебя живу. — Логично. Может, все же пиццу? — Нет, там слишком много консервантов, вредных для здоровья. А у тебя и так режим питания неправильный. — С чего ты это взял?! — С визуальных наблюдений. — Ну, я есть хочу… — Возьми, разогрей и приятного аппетита. — Оно не вкусное. — Попробуй. — Ладно. Но не хочу. — Не ешь. Возникло смутное подозрение, что недавно они об этом уже говорили. Но парень не проявлял ни малейшего признака раздражения. Идеальный собеседник. Интересно, сколько раз он способен повторить одно и тоже? Программер подумал, что у него личный рекорд триста шестьдесят восемь раз подряд — пока добился адекватной реакции голосового анализатора для симулятора. Мысли потекли в правильном направлении и даже, вроде бы, в сторону работы. Но живот протестующе заурчал. Пришлось снова нырнуть в недра холодильника. Единственным продуктом, который не вызывал вопросов, была термоупаковка с маслом. Его тоже можно было есть. Обрадовавшись, программер подхватил пакет, но на обороте крупными буквами стояла надпись «Масло сливочное. 85%». Пришлось возвращать обратно на полку, на дозагрузку. Знать бы еще, с какой скоростью будет подгружаться этот продукт, а то как-то совсем грустно на душе и пусто внутри. — Хватит страдать. Садись и ешь. Парень ловко достал из выставленного на подогрев духового шкафа контейнер. Переложил часть еды в тарелку. Программер немного поколебался, но аромат, бурное слюноотделение и недвусмысленный пинок к столу-стойке перевесили. Еда действительно оказалась вкусной. — Это что? — Картофельное пюре с сырно-мясными шариками. — А почему шарики квадратной формы? — Так лепить удобнее было. — А ты чего? Сам приготовил? — Ну да. Это дешевле, чем заказывать еду на вынос. Практичнее. И можно пользоваться почти натуральными продуктами. — А ты откуда это умеешь? — Софт… прокачал. — А что ты готовить умеешь? — Все. Например, программистов. — Да? А к чему? — К суровым жизненным реалиям. — Это аркада или симулятор? — Скорее второе, но полная реалистичность гарантируется. — Круто, а где можно поиграть? — А завтра тебе полный пакет инсталлирую. — Вот здорово! Спасибо! Вечер и ночь прошли в штатном режиме. Сначала допиливал алгоритмы персов, потом увлекся и затестировался до состояния «и буковки кровавые в глазах». А потом внезапно наступило утро, а он-то всего лишь моргнул. И пробуждение было странным: как будто его кто-то держит за шкирку и методично встряхивает. Ощущения не обманули. Квартирант действительно приподнял его над полом одной рукой и даже не делал вид, что ему тяжело и неудобно. — Дискомфорт — превентивное состояние человека, пребывание в нем вызывает стойкую деструктивную реакцию психики, — выдал программер на одном выдохе. — Логично, — ответил парень, — раз ты проснулся, то у тебя три минуты на утренний туалет. И мы с тобой приступим к выполнению упражнений. — А зачем? — Реалистичное инсталлирование программы. Такого полного единения виртуальности и реальности у него еще не было, поэтому программист покорно поплелся в душевой отсек. Но деструкция привычного мира продолжалась: планшетку из рук выдернули, из комнаты уединения выковыряли через две минуты — даже уснуть толком не удалось. А затем началось то, что по категории тяжких телесных могло смело классифицироваться как пытка с членовредительством. Парень заставлял его ходить, прыгать, приседать, отжиматься, наклоняться, скручиваться с профессионализмом отъявленного садиста. А следующий этап, который звучал как «а сейчас небольшой отдых и приятная растяжка», по градусу жестокости мог поспорить с пытками на дыбе. Он был в этом не уверен, но когда читал — было страшно. Сейчас было гораздо хуже. Несколько метров до душевой оказались непреодолимым препятствием, но его туда просто подбросили. На плече. И этот инквизитор даже не запыхался. Отстоять свое право на комфортную температуру не получилось. Парень его просто скрутил и, спокойно удерживая одной рукой, второй врубил направленную ледяную струю. Даже вопль вышел на ультразвуке и потому безвредным для мучителя. Тот голосовых потуг даже не заметил. Замораживал его минут пять, но периодически делая ледяную водичку чуть теплее. Для жертвы разница выглядела примерно так: смертельно холодная, не смертельно холодная. Хорошо растереться полотенцем не получилось. Лишь хоть как-то стряхнуть капли воды, от которых продолжал ощущаться холод. Единственный позитивный момент за все паршивое утро — на кухонном блоке его поджидала большая горячая кружка настоящего ароматного сладкого кофе. Парень, пока он скулил под полотенцем, сварил на двоих. Блаженство хотелось растянуть даже больше, чем оргазм. Насчет этого было как-то сомнительно и не запоминающиеся эпизоды, зато кофе был настоящим. Правда ощущение благоденствия и умиротворения длилось ровно до той секунды, как взгляд упал на табло комма. — Семь утра?! За такое убивают! Быстро и безжалостно. Или, наоборот, медленно и с наслаждением, со всеми возможными пытками, накопленными человечеством за всю свою многовековую историю. Семь утра для человека, который ложится спать в пять-шесть — это глубокая ночь. — Слушай, ты вот понимаешь, что людям физического труда надо на сон часов семь-восемь? Ты знаешь, что людям, которые занимаются умственной активностью, спать надо часов по девять-десять? А ты знаешь, что гейм-программеров вообще нельзя будить?! Они должны спать столько, сколько требует их организм!!! Он собой мог гордиться: произнес аргументированное, большое, преисполненное возмущением выражение, ровно и весьма корректно. На парня впечатления не произвело. Он выслушал с тем же отстраненным видом, как и прогноз погоды: а чего за него волноваться? Сидишь дома, еду привозят, ходить никуда не надо, да и не хочется. — Инсталлирование программы продолжается. У тебя двадцать минут на то, чтобы убрать в комнате. Затем будет завтрак. Сегодня его приготовлю я. С завтрашнего дня — ты. Затем я выдам тебе график работы за терминалом. — Ты не офигел часом? — Время пошло. Если помещение не будет приведено в надлежащий вид, ты будешь наказан. — Что? Да ты?! — Мучитель выразительно хрустнул пальцами, и привычная миротворческая натура победила мимолетный воинственный порыв. — Да я уже пошел… Второй раз за многие годы самостоятельной жизни программер оглядел свое место обитания. Первый раз был лет одиннадцать назад, когда он сопливым еще пацаном сделал на гейм-кроссе всех мэтров. И ему подарили этот жилой модуль. Тридцатиметровый. Огромный и прекрасный. Перебрался он в него, как только вчитался в буквы сертификата и сообразил, что они означают. Из вещей — единственный терминал. И пакет одежды. Как ни странно, но количество полезных вещей не изменилось. Объем шмоток на тот же пакет. Зато терминал на полкомнаты. Кухонный диванчик на новоселье подарили родители. Надувной матрас купил сам. А коробки от пиццы и прочий хлам принялся самозарождаться с космической скоростью. А потом самонивелировался. И теперь в комнате было достаточно просторно и пусто. — Слушай, парень, а чего мне тут надо убирать? Тут кроме матраса и терминала и нет ничего. Даже моей одежды. — Вещи в шкафу, выстираны. А надо вымыть пол. — А смысл? Все равно же по нему ходим, и на него все падает. — Чтобы было чисто. — А уборщика разве нету? — Был, но у него контакты перегорели — перед бедным роботом была поставлена неразрешимая задача: убрать сорок один кубометр мусора при забитом под завязку утилизационном мешке. — Так это… может, давай я его просто починю? — Или доломаешь? Нет уж, мой пол вручную. — А! — Программа! Наказание! Двенадцать минут. — Ну ты и… инквизитор! Как его мыть?! В качестве половой тряпки парень выдал ему использованное дешевое полотенце. Воду налил в большую пластиковую бадью. На новый год в такой таре пришла доставка из гипермаркета бытовых хозяйственных мелочей. И отчего-то было тоскливо наблюдать, как на дне пятнадцатилитровой бочкообразной канистры одиноко болтаются набор зубных щеток, упаковка пасты и четыре бутылки универсального средства для душа. — Тряпку прополаскиваешь в воде и вот так, захватывающими и подгребающими движениями шваркаешь по поверхности пола. — А, ладно, грязь по полу развозюкать. Ок. А на кой тряпку полоскать? Все равно ведь испачкается. — Так в этом и вся соль. Ты грязь с пола собрал тряпкой, ее в воде смыл, и снова собрал. — Может, я лучше уборщика… того… тряхану? — Мой пол. Вот как можно уместить в шесть букв столько глобального смысла? Талант, не иначе. *** Наблюдать за работой человека было одно удовольствие. Он для начала, выполаскивая тряпку, выплюхал на пол с полведра воды. Потом сам же в этой луже поскользнулся и упал на коленки. Описал свое падение с точки словесными оборотами, в которых в разных ролях попеременно выступали гребаные герои, тормозящие платы, фиговые контакты и какие-то заковыристые гремлины. Надо будет потом глянуть по базе, что это за существа такие. Но подтереть лужу не догадался. И на исходе третьей минуты упал снова, на сей раз на задницу. Описание данного процесса прозвучало более натуралистично и экстравагантно. Теперь в активной роли выступили шпунтики, всесторонний процесс форматирования, какой-то бекап и контрольная панель. В пассивной — арахис, артефакты, бабай, борды, ботва, валенок, говно, дробь, жопа, зеленка, имбец, квакер, ламер, мазафака, пецка, плюшка, рельса, обсервер, трикс, топик, фраг. Человек использовал все определения четко по алфавиту — наверное, привык в силу своей профессии оперировать четкими базами данных — и сбился только в одном месте. Речь он внимательно записал. Человек продолжал радовать. Он залетел на этой же луже в третий раз, и последствия были плачевнее. Опрокинутая тара, ссаженный на ровном месте локоть, стукнутый об пол затылок и мокрая одежда. Впрочем, вода была везде. Даже с потолочного покрытия накрапывало. Человек расстроился. Киборг приготовился записывать новую порцию изощренной ругани, но высказываний не последовало. Человек повозился немного в устроенном болоте, сел, обхватил колени руками. И приготовился то ли плакать, то ли погружаться в депрессию. До такого лучше не доводить. Как в таких случаях поступать с хозяевами женского пола, киборг знал: навидался, наутешался, наелся по самое не хочу. А вот как быть с хозяином модификации ХУ? Попробовать по привычному алгоритму? *** Было обидно. Не то чтобы он считал себя неловким и ни на что не способным, но дожить до двадцати семи лет и внезапно осознать, что не можешь сладить с какой-то примитивной половой тряпкой?! Это даже больше, чем разочарование всей жизни. Это унизительно. И если верить статистике событий, которые происходят с ним в его жизни, то раз в двенадцать лет его бросает девушка. И раз в двадцать семь лет он вдруг осознает, что он — абсолютное ничтожество. Джинсы противно намокли, сидеть было холодно. Но на душе было так горько, что дискомфорт от холодной и мокрой ткани можно было считать несущественным. Объятия были неожиданными, но теплыми. К твердой груди его прижали жестко, но по спине погладили достаточно корректно. Даже через футболку чувствовался жар уверенной ладони. Захотелось большего. Раздеться, согреться, забраться под большое и мягкое одеяло, выпить под ним чашку какао или, лучше, горячего шоколада. Его желание угадали. Еще немного погладили, а затем подняли, вытряхнули из липнущих к телу шмоток и засунули на матрас в спальник. Однозначно, этот парень был волшебником — через пару минут он принес дымящуюся кружку с шоколадным сиропом. — Десять минут на согреться и успокоиться. А потом будешь домывать пол. Очарование померкло, восторг потух. Суровая реальность задрала. Парень снова проводил мастер-класс по владению половой тряпкой и овладеванию поломойным искусством. У него получалось ловко: тряпку выжимал до скрипа, грязь собиралась охотно, разводов не оставалось. А вот ручки программера, привыкшие к кнопкам и стилусу, ныли и постанывали. Правда, дальше монотонной жалобы на жизнь и меланхоличного бурчания под нос он заходить опасался. То, как его подняли и мотивировали на исходе десятой минуты, отбивало всякое желание спорить. Пол мылся почти два часа, с перерывами на митинги, проходящие под лозунгом «Долой и домой!», на отдых и на умирание. В итоге по чисто отдраенной поверхности можно было ходить босиком, хоть в белых носках. Но завтраком его не покормили, недвусмысленно ткнув в пол на кухне и душевом блоке. Оказывается, на волне чистой и яркой злости пол моется гораздо быстрее и чище. Тряпка чуть ли не сама втирается в пол. И выкручивать становится легче, особенно, когда представляешь вместо синтезированного волокна чью-то шею. Оладьи были разогретые и с сырным соусом шли на ура. Программер съел одну порцию, потом добавку, и едва ли не с жалостью наблюдал, как парень медленно и со вкусом прожевывает свои оладушки. — Это блюдо ты и сам можешь приготовить. Очень просто делается. Еще сырники можно: на молоке, на сметане, на твороге. Блины на кефире или скисшем молоке. А вообще, тебе печь надо будет научиться. Это быстро и просто: все смешать и само печется. Можно своими делами заниматься. Но для здоровья человеческого организма полезнее завтракать кашей. Тебе ее тоже надо научиться варить, и не только в униварке. Но и ручками. Услышанные перспективы не радовали. Но еда слегка примиряла с действительностью и с самоуправством квартиранта. — Кстати, а тебя вообще как зовут? — Ну ты даешь, — парень усмехнулся, — я у тебя уже второй месяц живу. И ведь знакомились. — Да, наверное, извини, не помню. — Гирс сокращенно. Генрис — полное имя. — Очень приятно. Дин или Андрэ в жизни. — Ну, вот и познакомились.