Горная Роса

Холодно сияют на солнце вершины Высоких гор. Далеки они и недоступны, не зря называют их Крышей Мира. Говорят, что на них живут странные Боги – Боги с голубыми лицами, многорукие, танцующие, любящие жестокие шутки, насылающие кровь и смерть. Из серебра чертоги их, из золотой парчи одежды их, холод в сердцах их. Пируют Боги в своих чертогах из серебра, едят они прекрасные яства и запивают их Горной Росой, дарующей бессмертие, оттого они юны и прекрасны, оттого жестокосердны и неумолимы. Пируют они в чертогах своих, танцуют на вершинах Высоких гор свои странные танцы и не беспокоят их судьбы людские… Но есть легенда, что тот, кто сумеет одолеть Крышу Мира и подняться в чертоги Богов, получит всё, что пожелает. Говорят, что много, много смельчаков сложили головы свои в Высоких Горах, пытаясь дойти до заветной цели. Одни жаждали поединка и славы, другие – удачи, третьи – золота… И ни один не дошёл до цели, тела их, вмерзшие в лёд, остались вечно на подступах к вершинам, чтобы предупреждать смельчаков об их грядущей печальной судьбе… Но находятся всё новые и новые, смелые или глупые, жаждущие золота, знаний, власти… Никто не дошёл до чертогов Богов, никто… Но они продолжают идти. Иду и я. Не за властью. Не за золотом, не за знаниями… Я иду, чтобы сложить голову, ибо жизнь моя утратила смысл, ибо потерял я всё, что мне дорого. Моя страна завоёвана, моя столица разрушена, моя жена и дети мертвы, подданные мои склонились перед захватчиками в страхе… Я не виню их, слишком многочисленны были народы, приплывшие из-за моря, слишком воинственны, слишком хотели они завоевать себе место под солнцем. Такова была судьба моя – стать последним правителем моей страны… и я смирился. Остаётся только умереть с честью, ведь, всё, что дорого было мне – исчезло, а в плену захватчиков не ждёт меня ничего, кроме пыток и смерти. Так что лучше погибну я, штурмуя чертоги Богов… И я иду. Холод окружает меня. Он проникает в моё тело, он шепчет – мягко, ласково: «Ляг, усни, смирись… Многие сложили здесь головы, сложишь и ты…» Как же я хочу этого – лечь, уснуть навсегда и всё забыть… Но не могу остановиться и упрямо иду. Иду вперёд, а в ушах у меня звучит нежный голос жены и звонкий смех дочери и сына. Они мертвы и нелёгкой была их смерть в руках жестоких захватчиков, а я не защитил их, не смог, не сумел, и это рвёт на части то, что осталось ещё от моей усталой души. Холод кусает меня, одежда моя перестаёт согревать, она рвётся, превращается в лохмотья, подошвы сапог трескаются, бесполезный меч бьёт по бедру. Но я иду вперёд, поднимаясь всё выше и выше. Туда, на Крышу Мира. За мной следовало несколько тощих волков, но и они отстали, устрашённые холодом и зловещей высотой. У меня болит грудь, болят ноги, потрескались губы, я дышу с трудом, но иду. Я вижу вдоль пути моего занесённые снегом останки – останки в блестящих кольчугах и мохнатых шубах – изодранных, сквозь них торчат голые кости, а черепа погибших до меня зловеще мне улыбаются. Как же я хочу лечь рядом и уснуть навсегда. Но не могу. И я иду вперёд. День сменяет ночь, а я всё иду… Одежда моя почти истлела, сапоги свалились с ног, ноги мои почернели, но боли я не чувствую. Уже не чувствую, ибо глаза мои прикованы только к одному – к сияющей впереди вершине. Она так близка… и так далека, но я дойду. Потому что должен… *** И вот я стою на вершине – ледяной, продуваемой всеми ветрами. Я дошёл. Но вершина пуста. Нет там никаких серебряных чертогов, нет насмешливых многоруких богов. Нет танцующих дев в золотых одеждах с браслетами из колокольчиков на ногах…. Нет ничего. Только ветер, продувающий вершину насквозь, холод и снег, превратившийся в лёд. Я дошёл. Но на вершине нет ничего. И тут я ложусь на лёд и умираю. *** Мне жарко, нестерпимо жарко и хочется пить. И на губы мои падает прохладная капля, которую я тут же слизываю. Вкус у неё удивительный, сладчайший, и всего одна капля прибавляет сил, заставляя открыть глаза. Я лежу в своём дворце, в своей спальне, на своей постели. Рядом сидит моя жена, живая и прекрасная, и глаза её смотрят на меня с любовью. - Слава Богам, ты очнулся, - говорит она. – Как же ты напугал меня, муж мой… И меня, и наших детей, и своих верных подданных, которые разорвали одежды свои, скорбя по тебе. Я так боялась, что от злой лихорадки, которая одолела тебя, нет спасения, но заморский лекарь сварил питьё под названием Горная Роса, и оно вернуло тебя к жизни. Как же я рада, муж мой, как же счастливы наши дети! Ты снова с нами! Я не понимаю ничего и оттого задаю вопросы. Мой голос с трудом повинуется мне, слова похожи на хриплый клёкот, но любимая жена моя понимает меня... Как и всегда. - Дети… - с трудом шепчу я. - С ними всё в порядке, - улыбается жена. – Они знают, что тебе лучше и больше не плачут. - А как же война? – хриплю я. – Захватчики? Смерть? Тонкая вертикальная морщинка прорезает лоб моей прекрасной жены, и она тихо говорит: - Ты бредил, муж мой… Это всё лихорадка, тебе нужно выпить ещё Горной Росы… И мне в рот падает ещё одна капля чудесного питья. И я успокаиваюсь. Неужели всё, что я пережил – это всего лишь морок, бред, лихорадка, и ничего не было? Неужели всё хорошо, моя жена со мною, дети мои живы и не было войны, крови и жестоких захватчиков? Или так исполнили моё желание, моё самое сокровенное желание, спрятанное глубоко в душе, насмешливые горные Боги? Всё хорошо, теперь всё хорошо, - думаю я и засыпаю с этой мыслью. Я буду жить, – думаю я, - и увижу, как вырастут мои дети. Моей стране ничто не угрожает, - думаю я, – и она будет процветать. Ведь я совершил невозможное – поднялся на Крышу Мира. И теперь никогда не узнаю – живу я своей жизнью или медленно замерзаю на горной вершине, а вся моя жизнь - просто предсмертные видения, жестокая шутка Богов. Ведь Боги, даже исполняя наши сокровенные желания, всё равно остаются жестокосердными и неумолимыми.