Город Ветра

Город Ветра – 2008 год от Рождества Христова Ирука с опаской следил за электрическим чайником. Ему объяснили, как он работает, но юноша до сих пор переживал, правильно ли он его использует. Раздался щелчок, и красный индикатор погас. Сказитель взял чайник и заварил чай. Сегодня он помогал Саске с завтраком. Какаши любил спать до обеда, причем не только в выходные, поэтому вся работа по дому ложилась на хрупкие плечи подростка. Видеть такое Ирука просто не мог и уже на следующий день после перемещения попросил мальчика научить его пользоваться всеми диковинными приспособлениями для уборки. Освоившись с пылесосом, утюгом – гладить теперь нужно было втрое больше вещей, юноша заинтересовался приготовлением еды. Первая попытка закончилась ожогами и сгоревшим рисом, зато во второй раз все получилось на удивление вкусным. Наруто съел почти половину приготовленного. Не это ли лучшее подтверждение его кулинарного успеха? А вот Какаши едва ли заметил старания юноши. После того поцелуя он держался в стороне от сказителя. И Ирука, в свою очередь, старался, как можно реже, попадаться ему на глаза. Образ Возлюбленного, который юноша рисовал в своем воображении, оказался слишком далеким от реальности. Сказитель случайно стал свидетелем разговора Хатаке с Мисаки, его любовником, как ему объяснил потом Саске. И тем же вечером, слушая игру Учихи, он сделал для себя неутешительный вывод, что надеяться на положительный ответ на свои чувства от Какаши было глупо и очень самоуверенно. Кто для него Ирука? Незнакомец? Чужой? А Мисаки – практически родной человек, с которым Хатаке связывает взаимная симпатия. Саске разучивал музыкальную фразу. В ней сказитель угадывал отголоски мелодии песни, приведшей его в этот мир. Подросток неуверенно поглядывал на Ируку – нравятся ли ему его попытки. Юноша улыбнулся и жестом попросил продолжать. Саске, воодушевленный, удвоил усилия, а сказитель погрузился в размышления. Теперь ему стало ясно, почему тогда, ночью, Какаши не оттолкнул его. Почему позволил ласкать себя и целовать. Просто Ирука по прихоти Высших Сил переместился на место Мисаки. И его, а не Ируку, обнимал в те мгновения Хатаке. Дверь в комнату приоткрылась, и заглянул Наруто. - Ирука, тебе пора выпить молоко, - сказал мальчик. Сказитель кивнул, поднялся и поманил за собой Учиху. Подростку не помешал бы перерыв, а заодно можно было и пообедать. Какаши дома не было, поэтому троица расположилась на кухне - накрывать большой стол в гостиной не было необходимости. Ирука подогрел еду, приготовил салат, и они с аппетитом поели. Наруто рассказал брату о том, что Саске берет уроки у одного музыканта из ночного клуба и, по мнению мальчика, играет отлично. Темноволосый подросток сделал вид, что комплимент ему безразличен, но Ирука успел заметить легкий румянец на его щеках. Сказитель медленно пил молоко. Мальчики не теряли надежды, что его голос вернется, однако он сам в это не верил. Ему больше не нужен был Дар. Его Возлюбленный не ответил на его чувства, и здесь не было церковников, которые могли бы причинить вред, поэтому и потребности в колдовской песне больше не было. Сказитель не чувствовал в себе силы петь. Не было больше желания. *** Ирука поднялся около семи утра. Мальчики и Какаши еще спали, поэтому юноша решил самостоятельно приготовить завтрак. Продуктов в холодильнике почти не осталось, и он отметил для себя, что следует напомнить Хатаке о покупках. Решив сделать омлет, Ирука с опаской зажег спичку и поднес к газовой плите. Огонек на мгновение отклонился, и тут же вокруг конфорки вспыхнул голубоватый ореол. Юноша с гордым видом потушил спичку и поставил на огонь сковороду, налив в нее немного подсолнечного масла. И пока оно нагревалось, начал взбивать яйца. За работой Ирука про себя мурлыкал какой-то мотивчик. Он привык почти все свои действия сопровождать музыкой, даже сейчас, потеряв голос. Сказитель прикрыл глаза, представив, что он, как раньше, поет в таверне, и в сумку вот-вот посыплются монеты. Улыбнувшись своим мыслям и продолжая напевать, добавил в тягучую желтую массу молоко, а потом вылил это все на сковороду. Должно быть, в первый раз с момента перемещения в этот мир ему захотелось исполнить песню - детскую песенку про весну: Придет весна – и солнышко согреет Замерший берег, речку и траву. Придет весна – и теплый ветер веет, Несет к нам сказку, что бывает наяву. Изгонит добрый свет глухую ночь, Вернутся птицы и споют. Закрой глаза, и сердце – светоч Исполнит песенку мою. - Я думал, лисенок преувеличивает, - раздался голос Саске. Сказитель обернулся к нему и приветливо улыбнулся. - Я думал, он из любви к тебе преувеличивает красоту твоего голоса, - повторил Учиха и сел за стол, - а теперь … У тебя действительно прекрасный голос. Юноша удивленно приподнял брови и так и застыл. Затем, коснувшись рукою горла, тихо произнес: - Спасибо, Саске, - и умолк, не веря своим ушам. - Это правда. Тебе нужно петь профессионально, - заявил мальчик. - Хочешь, я поговорю с хозяином клуба, где беру уроки? Там будут рады такому талантливому исполнителю! - Я… Не думаю, что смогу… - пробормотал сказитель. Юноша никак не мог поверить, что его Дар снова с ним. Невероятно! - Не сможешь?! – воскликнул Саске и решительно мотнул головой. - Ты же сбежал от инквизиторов! Неужели боишься?! - Доброе утро! – раздалось громкое приветствие Наруто, и мальчик ворвался в кухню. - Доброе утро, малыш, - поздоровался Ирука. На миг Наруто замер, а потом кинулся на шею брату: - Иру! Твой голос! Твой божественный голос вернулся! Ура! - Тише, маленький. Да-да, он вернулся, но Какаши еще спит, - попытался уменьшить громкость его восторгов юноша, но тщетно. Наруто закружился по комнате, крепко сжимая Ируку в объятиях. - Я так и знал! Твой голос… Он такой красивый, - не успокаивался мальчик. Саске с легкой улыбкой наблюдал за ними. Кое-как сказителю удалось угомонить брата и вернуться к омлету. - Ты должен нам спеть, - заявил Наруто. Учиха кивнул. - Если вы так просите, я спою, - улыбнулся Ирука. - Я слышал одну песню, которую исполняет группа… Не помню, как она называется, но она нравится Саске. - Отлично! Я могу тебе аккомпанировать… Если хочешь, - немного смутился из-за своего рвения Учиха. - Я буду только рад, - подбодрил его сказитель. - Что за шум с утра, - пробурчал Какаши. Он, поморщившись, оглядел детей и скользнул взглядом по сказителю. – Зачем так кричать? - К Ируке вернулся голос! Голос! – воскликнул Наруто. - Теперь он сможет петь. - Я рад за него, - бесстрастно произнес мужчина и сел за стол. - Давайте завтракать, - сказал Ирука. Он постарался, чтобы дети забыли о недовольстве Хатаке. Смешные мордочки, сотворенные из омлета, на какое-то время отвлекли их от неприятного разговора. - Почему бы нам не устроить сегодня маленький праздник? – спросил Саске. - Без меня, - покачал головой Какаши. - У меня дела. - У тебя в последнее время одни дела, - недовольно пробормотал Учиха. - Я зарабатываю деньги. - Но у тебя совсем нет времени ни на меня, ни на Наруто, ни на Ируку. Мы тебе вообще безразличны! Для меня Ирука больше родственник, чем ты! - Саске, - попытался вмешаться сказитель, но его перебил Хатаке. - К твоему сведению – я единственный, кто приносит в этот дом деньги. Без них вы вряд ли организуете свой праздник, - с раздражением произнес он и поднялся. - Как ты можешь так говорить! – ахнул Саске. - Он прав, - громко сказал Ирука. Юноша покраснел и нервно потер шрам на переносице. - Я сегодня же начну искать работу. Мне неловко, что мы… сидим у Вас на шее. - Оставьте, - подчеркнуто вежливо обратился к нему Хатаке. - Вы хоть что-нибудь умеете, кроме как петь песенки? А, впрочем, мне все равно. Он махнул рукой и вышел из комнаты. Учиха принялся извиняться перед сказителем, но Ирука только покачал головой и предложил закончить завтрак. Идея о поиске работы давно волновала его, но тут Какаши прав – что он мог? Только петь. Ну, еще выполнять работу по дому. Может, поискать себе такое место? Во времена Ируки многим богатым людям требовались слуги. - Ты с ума сошел?! – вскричал Саске, узнав о планах сказителя. - Какая еще стирка, уборка?! Ты что! Собирайся, пойдем в тот бар, о котором я тебе говорил. Пошли-пошли. Может, хозяин уже сегодня послушает тебя. - Но, я не уверен, - попытался отказаться юноша, однако, Наруто почти силой заставил его надеть куртку и обувь, и троица отправилась в «Цветок Конохи». Ирука представлял себе бар как таверну, но, войдя в «Цветок Конохи», он был приятно удивлен элегантным интерьером помещения. - Это основной зал. Там, в глубине, есть танцевальная площадка, но там работают те, кто признает только клубную музыку, - поморщился Саске. - Посидите пока, я пойду, спрошу, здесь ли Эбису. - Не могу поверить. Я снова буду петь, - прошептал Ирука. - Конечно. Ты бы видел, как тебя слушали тогда в таверне. Слушатели сидели как зачарованные, - закивал Наруто. - Но… здесь все будет по-другому, - вздохнул сказитель. - Не говори глупости. Тебя возьмут на работу, я уверен! – сказал Наруто и начал оглядываться в поисках Саске. Через пять минут к их столику вернулся Учиха в сопровождении высокого серьезного молодого человека. Он даже в помещении не снимал черные солнцезащитные очки, что показалось Ируке странным. На голове у незнакомца была черная бандана, да и остальная одежда не отличалась яркостью красок. - Это - Эбису, - представил мужчину Учиха. - Он согласился тебя послушать, Ирука. - Надеюсь, Вы стоите тех восторгов, которыми меня засыпал Саске. - Он стоит! – произнес Наруто. - Что Вам спеть? – спросил сказитель. Он почувствовал себя так, словно в первый раз собирается петь для посторонних. - Что угодно, - пожал плечами Эбису. Он расположился за столиком и жестом предложил юноше подняться на небольшую сцену. Сказитель кивнул подбадривающему его Наруто и поднялся на помост. - Я спою для Вас балладу. У нее нет автора, но говорят, ее пели наши предки в те дни, когда солнце еще было молодым, - сказал сказитель. Он на мгновение прикрыл глаза, настраиваясь, и начал петь: За миг до рассвета услышу я голос, Который зовет меня за собой. Увижу узор малиновых полос, Блеск карих глаз – и желанный покой. Кто ты? Скажи, не таись, незнакомка, Ласковым взглядом пленила меня. Шелковой нитью – алою кромкой Небо прочертит накидка твоя. Легкая поступь, темно-синие очи, Золото локонов сияет во тьме. Увижу тебя в объятиях ночи, Взгляд мимолетный – и исчезнешь в наступающем дне. - Хорошо, - кивнул Эбису. - У меня вопрос. У Вас есть музыкальное образование? - Нет, - покачал головой Ирука. Мысленно он уже смирился с тем, что его не возьмут на работу. - Ясно, - протянул хозяин клуба, поднялся и подошел к помосту. - Вы где раньше были?! Такой голос! Контракт сейчас же, заработок… сколько хотите? - Я не знаю, - смущенно проговорил сказитель. - А сколько обычно платят? - Послушайте, Вы, вообще, откуда приехали? А ладно, - махнул рукой Эбису. - Эй, Котетцу, принеси контракт. Быстро. Изумо, иди сюда, надо подобрать этой звезде новый имидж. Следующий час вокруг юноши кружилось не меньше дюжины людей. Кто-то задавал ему сотню вопросов – вес, рост, согласен ли постричься? Изумо тараторил что-то про одежду, настойчиво повторяя время завтрашней примерки. Котетцу кое-как удалось втиснуться в кружок и протянуть сказителю бумаги. - Вот, контракт. Прочитайте и подпишите, можно завтра привезти. Вы очень понравились Эбису, - подмигнул ему молодой парень. - Спасибо, - благодарил всех Ирука. - Спасибо. - Хватит на сегодня, - прервал творческий шум хозяин клуба. - Ждем Вас завтра. В одиннадцать утра здесь. - Я приду. Вечером говорили только об успехе юноши. Наруто не уставал пересказывать историю Ируки Саске, который, прекрасно зная происшедшее, тем не менее, в сотый раз кивал, выслушивая одно и тоже. Ирука смущался и краснел, особенно, когда все рассказали Какаши. Тот рассеянно выслушал мальчиков, поздравил сказителя и ушел в свою комнату. Неделя пролетела для Ируки как одно мгновение. Репетиции, выступления, снова репетиции. Эбису был в восторге. Котетцу и Изумо всячески помогали сказителю, перезнакомили со всеми в клубе. Вечером, когда он выступал, зал был полон. Посетители не отпускали его до глубокой ночи. У Ируки даже появились поклонники, они просили у него автографы, дарили цветы. Через неделю юноша в первый раз пошел сам за покупками на свои собственные деньги. Он с гордостью принес продукты домой и устроил маленький пир. *** Какаши злился. Злился уже не первый день. А все из-за этого сказителя. Ирука то, Ирука се. И минуты не проходило, чтобы Наруто или Саске не говорили о нем. И что такого в этом сказителе? Ну, поет, хотя сам Хатаке ни разу не слышал его пение. После того неприятного разговора юноша пошел и устроился на работу. И теперь хвалебные гимны ему пелись мальчиками каждое утро. Хатаке начало казаться, что он стал лишним в этом доме. Сначала разрыв с Мисаки, теперь вот все внимание уделяли этому певцу. Тоже мне звезда! - Ты просто ревнуешь его, - заявил Генма – его друг, который был с ним рядом уже почти двадцать лет. Единственный человек, который говорил Хатаке правду. Всегда и обо всем. - Чушь! – возразил мужчина. - Я не ревную! - Еще как. Ты злишься потому, что этот парень забрал у тебя роль всемогущего взрослого, дети сильно привязались к нему, и неудивительно – ведь они видят его больше тебя, а, кроме того, он внимательный и заботливый. - Я работаю! Я не могу сидеть с Наруто и Саске днями напролет! – воскликнул Какаши. - Верно. Ирука же поет часа три поздним вечером, а с утра уже жарит на завтрак оладьи, - хохотнул Ширануи. - Ты откуда знаешь-то? – удивился Какаши. - Откуда? – протянул Генма и вздохнул. - Ты разве не в курсе, что твой сказитель поет в клубе Эбису? - Маа… по-моему, Саске что-то такое говорил, - пробормотал Хатаке. - Так вот. Я уже неделю слышу: Ирука – такой замечательный, Ирука – такой талантливый, - пожаловался Ширануи. - Только о нем и разговоров. Эби в восторге, от посетителей нет отбоя, а знаешь, что я вчера увидел?! - Нет, - чуть качнул головой Какаши. - Неужели они? - Эй! У нас с Эбису все серьезно, - нахохлился Генма. - Нет. Эта парочка сидит в нашем, НАШЕМ, кафе и ест наши любимые пирожные. - Это кошмар, - притворно округлил глаза от страха Хатаке. - Тебе смешно, - фыркнул Ширануи, - а я страдаю. Ты - тоже предатель! - Почему это? - Ты не говорил, что Ирука красивый. Я… - вздохнул Генма и опустил глаза, - я начинаю ревновать. Мы вместе четыре года и… - Ты с ума сошел, - улыбнулся Какаши. - Выбрось из головы эти мысли. Твой Эбису любит тебя и только тебя. - Да. Я знаю. Кстати, я как-то специально остался на выступление твоего сказителя. Он пел два часа. В основном баллады, у меня было ощущение, что я сижу в средневековой таверне. Слушатели не отпускали его еще час, просили спеть полюбившиеся композиции. И самое интересное, угадай что? - М-м-м? – протянул мужчина. - Я сам хлопал и просил спеть еще. У него такой голос… - Я не слышал, - признался Хатаке. - Как? – ахнул Ширануи. - Не может быть! - Да, - кивнул Какаши. - Стоит мне войти в квартиру, как он умолкает. Ирука поет только для мальчиков, для меня – нет. - Странно, - вздохнул Генма.- Я придумал! Пошли сейчас же в «Цветок». Через час Ирука будет петь. - Нет. Я устал, - попытался отказаться Хатаке. - Не хочу это слушать. Пошли, - сказал Генма и поднялся. Когда друзья приехали в «Цветок Конохи», в зале не осталось пустых мест. Если бы для Эбису не держали всегда пустой столик, то мужчинам пришлось бы стоять. - Не думал, что его выступления вызывают такой ажиотаж, - заметил Какаши. - Да, - подтвердил Генма. – Выступления Ируки вызывают большой интерес, к тому же сегодня пятница, а к концу недели посещаемость всегда выше. - Привет, - сказал подошедший хозяин заведения. - Не ожидал, встретить вас здесь. - Я тоже рад тебя видеть, мой ненаглядный, - промурлыкал Ширануи. Эбису приподнял брови, но взгляд прятался за стеклами темных очков, и понять, о чем он думает, было почти невозможно. - Когда начнется выступление? – спросил Хатаке. - Через десять минут. Вы еще успеете заказать себе выпить, - произнес Эбису и отошел от столика. - Вы поссорились? - Утром повздорили. Я хотел украсть его на все выходные, а он ни в какую! У него – Ирука! Песни! – вздохнул Генма. Мужчина сел за стол и с горестным видом покосился на барную стойку. - Обо мне забыли. - Бедный, - согласился с ним Хатаке. Он поднял руку, подзывая официантку. - Начинается, - пробормотал Ширануи. - Вон, моя радость, стоит у края сцены. Нет. Он меня больше не любит. Какаши лишь вздохнул и протянул ему бокал с коктейлем. Тем временем в зале приглушили свет. Ирука вышел на сцену и улыбнулся слушателям. В зале раздались хлопки, быстро перешедшие в аплодисменты. Он поклонился, и начал тихо напевать. - Сейчас начнется, - прошептал Генма, - держись. Этот парень околдовывает своим голосом. - Я знаю, - усмехнулся Хатаке. Ирука замолчал. Зал притих, казалось, все слушатели затаили дыхание в ожидании. В небе темном яркой звездой Пылают слезы прекрасной Леи. Грустно ей в темноте и одной Ждать конца проклятья немой ворожеи. Смотрит Луна, не прячет глаза, Солнце ярким лучом выжигает Дорожку, что чертит девичья слеза. Час расплаты вовек не настанет, Плачет Лея, плачу и я. Какаши наблюдал за тем, как поет сказитель. Ему казалось, что он уже где-то слышал эту песню. Только где… Он никак не мог вспомнить. - Ему не хватает мальчика, который собирал бы монеты в шляпу или сумку, - тихо сказал Генма. - Да. Ему не хватает Наруто, - подтвердил Хатаке. Теперь он вспомнил свой сон, в котором сидел в душной средневековой таверне. И малыша с холщевой сумкой. Неужели тот сон был правдой? - Хорошо поет, - сказал Ширануи, с тоской глядя на Эбису. - А я ведь тоже петь умею, но на меня он внимания не обращает! - Любит тебя твой Эби, успокойся, - заверил его Какаши. Генма снова вздохнул и отпил коктейль. Ирука начал новую песню. По залу прошел тихий шепот восхищения. Слушатели любили сказителя, он очаровывал их своим пением. - Красиво, - протянул Генма. - Ладно. В конце концов, Эбису нравится его клуб, я должен его поддерживать. - Молодец, - сказал Хатаке. - Поет Ирука, конечно, хорошо, но… меня не впечатляет. - Ты – сухарь, - проговорил Ширануи, - и ревнивец. У паренька талант, и он очень хорош. Может, ты… того… влюблен в него? - Я? – засмеялся Какаши. - Очень надо. Уже поздно, я поеду домой. - Уже?! Останься, - возразил Генма. - Нет, я уже наслушался, - покачал головой Какаши. Забери меня в город Ветра по ту сторону времени Какаши замер. Он медленно повернулся на стуле и снова устремил свой взгляд на сцену. Сейчас Ирука пел без сопровождения. Его голос, подобно звездному свету, пронизывал зал. Хатаке смотрел на юношу и не мог отвести глаза. «Как же ты? Как ты можешь петь эту песню?» - думал он. Исполни желание чистого белоснежного цветка «Как же ты… но почему ты никогда…» Забери меня в город ветра по ту сторону времени, Исполни желание чистого белоснежного цветка. Хатаке вздрогнул, закрыл глаза и медленно вдохнул воздух. Ему показалось, что он снова чувствует свежесть дождя, видит темноту пещеры, касается замерзшего человека и прижимает к себе. И это он – Ирука! Возьми меня за руку своими нежными пальцами и уведи далеко-далеко, Уведи меня в свой мир, где я мог бы быть с тобой. Не слыша даже отголоска твоей песни, в этот вечер полный судеб – Двое влюбленных пытаются стать одним, Им впервые открылась полнота истинного счастья. Какаши не мог поверить. Не мог. Почему он не заметил этого раньше. Почему? В каждой строчке мужчина узнавал свои видения. Нежные прикосновения, легкие поцелуи и ласковые руки, касающиеся его тела. В ту ночь Какаши был с Ирукой, а не с Мисаки. Хатаке припомнил, как услышал сквозь сон тихие слова этой песни - этой молитвы, которая соединила их через века. «Почему, почему ты?» Забери меня отсюда Пропел сказитель и замолчал. Какаши начал хлопать. Ирука встрепенулся, взглядом ища того, кто нарушил тишину. Их глаза встретились, и юноша покраснел. Он нервно потер шрам и застенчиво улыбнулся со сцены. Слушатели повернулись к Хатаке, словно впервые видели хлопающего человека, а потом, по одному, присоединились к нему. Сказитель поклонился. На мгновение застыл в нерешительности, потом откинул распущенные волосы назад и начал новую песню. Больше Хатаке не думал о том, чтобы уйти. Он сидел, с жадностью ловил каждую ноту и не верил в то, что был так слеп. Наконец, зал отпустил Ируку. Он поклонился, поблагодарил всех за внимание и ушел со сцены. «Дурак. Как же я раньше…» - На Вас лица нет, - услышал Хатаке обеспокоенный голос склонившегося к нему сказителя, неслышно подошедшего к их столику. - Может, поднялась температура? Здесь немного душно… - Нет, я в порядке, - покачал головой Какаши и пристально посмотрел в глаза юноши: - Почему ты мне ни разу не сказал, что это твой голос я слышал в своих ведениях? – не замечая, как оставил свой официальный тон, спросил он. - Зачем? – пожал плечами сказитель, от волнения также переходя на «ты». - У тебя своя жизнь, друзья… Мисаки. А я – кто? Никто. - Не говори так. Ты… - Я не хочу навязываться тебе. И… тогда, ты дал мне понять, что я не нравлюсь тебе, - проговорил Ирука. - Я… - Какаши замолчал, огляделся по сторонам. У сцены стояли Эбису и Генма. Ширануи что-то говорил хозяину клубу, тот кивал, а под конец пламенной речи увлек его куда-то. - Пошли, - решительно произнес Хатаке и поднялся. Ирука удивленно взглянул на него: - Куда? Уже поздно, и дети… - Дети давно спят. Я хочу показать тебе кое-что, - шепнул на ухо юноши Какаши, от чего у того на щеках вспыхнул румянец. - Что же это? – спросил Ирука, позволив увести себя из клуба. - Город Ветра, - улыбнулся ему Какаши. - Я покажу тебе город, в котором мы будем жить вместе.