Я рядом

Прозвенел звонок, закончился очередной суетный учебный день. Школа постепенно пустела, и скоро в ней не осталось никого, кроме учителей и малого количества учеников, готовых оставаться на дополнительные пятничные занятия. Среди таких отчаянных смельчаков был и Эдвард Нигма. Старшеклассник, лишённый внимания своих сверстников и слывущий в классе надоедливым зубрилой и ботаником. Он никогда не пропускал занятия по математике, что каждую пятницу после уроков проводились под руководством пожилого учителя, с которым у Эдварда были свои особые доверительные отношения. Группа Икс, как Эд сам называл этот математический класс, каждый раз вела себя непредсказуемо. В один день на занятия могло прийти больше десяти человек, а на следующей неделе – только двое. Подобные колебания числа участников группы Икс ни для кого не были новостью и воспринимались как должное. Но Эдвард всегда подмечал подобные детали, и для него было развлечением каждую пятницу гадать: «Сколько же человек явится сегодня?». Иногда ему удавалось заранее предугадать их количество, и тогда Нигма охотно делился своим достижением с остальными математиками. Те, в свою очередь, или не обращали внимания на горделивого отличника, или поднимали его на смех. В любом случае, Эдвард любил эти математические часы и охотно их посещал, вооружённый толстым блокнотом и тяжёлым учебником. Сегодня парень был особенно воодушевлён, ведь ему удалось доказать теорему, которая на прошлом уроке поставила в тупик всех его одноклассников. И теперь он хотел как можно быстрее поделиться этой новостью с многоуважаемым учителем математики, который непременно похвалит его и поставит в пример. Однако ему так и не удалось дойти до кабинета. На втором этаже он был остановлен жалобными звуками, доносящимися из мужского туалета. В густой тишине рекреации Эдвард отчётливо слышал тихие всхлипы и плач. Осмотревшись по сторонам, он почесал затылок и взглянул на наручные часы. До начала дополнительных занятий оставалось меньше десяти минут, а Нигме совсем не хотелось на них опаздывать. Но он не мог пройти мимо чужого плача, делая вид, что всё в порядке. Так бы поступили многие из его знакомых, но только не он. Недолго помявшись на месте, Эдвард бросил взгляд на кабинет в конце длинного коридора и зашагал в сторону мужского туалета. Когда отличник отворил дверь и зашёл в небольшое помещение с керамическими плитками на стенах, он увидел сидящего на полу Освальда. Юный Кобблпот прижимал к себе портфель, уткнувшись в него носом и тихо всхлипывая. Его глаза были красными от слёз, а сцепленные вместе руки несильно дрожали. От увиденного зрелища у Эдварда защемило в груди. Они с Освальдом были знакомы чуть больше трёх лет, и за всё это время Эд не раз ловил себя на мысли, что влюбился в своего друга. Ему нравилось в Освальде практически всё, в том числе его хрупкость и чувствительность, но только не в моменты, подобные этому. — Оззи, что случилось? — обеспокоенно спросил Нигма, подойдя ближе. Он снял с себя сумку, опустился на колени рядом с Освальдом и осторожно приобнял того за плечи. — Тебя кто-то обидел? — Эд? — парень вздрогнул от неожиданности и поднял заплаканные глаза. Не желая представать перед другом в столь жалком, как он считал, состоянии, Освальд скинул со своих колен портфель и спешно вытер слёзы рукавами джемпера. — Нет, всё в порядке. Я просто… — Эти ублюдки снова к тебе лезли, верно? — Эдвард нахмурился и несильно сжал чужое плечо. — Ты не должен терпеть их издевательства, Освальд. — Ну а что мне остаётся делать? — не выдержал Кобблпот и снова заплакал. — Они выше и сильнее меня. Даже когда я пытаюсь сопротивляться, они всё равно меня ловят, и тогда всё становится ещё хуже. Мне надоело, что они обзывают и бьют меня, но разве я способен это остановить? Нет,— он жалобно взглянул на Нигму. — Потому что я слабый, Эд. Они правы… В какой-то степени. Я ничтожество по сравнению с этими ребятами. — Не говори так, — строго пресёк Эдвард. — Они просто придурки, которые возомнили о себе невесть что. В ответ Освальд не произнёс ни слова, а лишь отвернул голову и поджал плечи. Эдвард чувствовал печаль и отчаяние любимого человека, и от этого ему становилось неприятно и тяжело на душе. Он любил Освальда. Так сильно, что ему захотелось отомстить недоброжелателям. Надрать задницы этим хулиганам и бросить их в канаву, чтоб впредь неповадно было. Его злость раскалилась до предела, он готов был сиюминутно сорваться с места и отправиться на поиски тех, кто посмел тронуть его милого Оззи. Он знал, что не слишком силён, и наверняка проиграет в честной драке. Придётся хитрить. Всего за минуту в его голове родилось множество идей, посвящённых тому, как он будет наказывать несовершеннолетних бандитов. Но потом он ещё раз взглянул на несчастного Кобблпота, и все его мысли о мести словно улетучились. Гнев не прошёл, но Эдвард понял, что не должен давать скверному чувству завладеть его разумом. Освальду не нужна была месть, ему нужна забота, которую Эд мог дать прямо сейчас. И тогда он крепко обнял Кобблпота и стал ласково гладить по мягким волосам, целовать в макушку и прижимать к себе его хрупкое тело, тихо приговаривая, что всё будет хорошо. Освальд верил каждому слову и каждому нежному прикосновению. В тёплых объятиях ему удалось достаточно быстро успокоиться и наконец почувствовать себя в безопасности. Когда слёзы на щеках парня высохли, он поднял взгляд на Эдварда и улыбнулся ему уголками губ. — Ты сейчас такой милый, Оззи, — Эдвард улыбнулся в ответ и поцеловал Освальда в кончик носа. — Не правда, — он тихо засмеялся, и на его щеках появился алый румянец. — Хорошо, признаю, — кивнул Нигма, — я обманул тебя. На самом деле, ты всегда милашка. Кобблпот смутился от услышанного комплимента и неловко отвёл взгляд. Ему нравилось внимание Эдварда, но он никак не хотел в этом сознаваться. Разговаривать с тем, кто с тобой добр, нежиться в его объятиях и слышать ласковые слова из его уст – в этом и кроется счастье. По крайней мере, так думал Освальд. И он был сейчас счастлив, несмотря на то, что буквально несколько минут назад заливался слезами. Рядом с Эдвардом он забыл обо всех печалях и думал только о том, как же приятно обниматься с ним. — Освальд, — еле слышно произнёс Эдвард, легко коснувшись ладонью щеки. — Да? — Освальд отвлёкся от своих размышлений и обратился к Нигме. — Что такое? — Давно хотел тебе сказать, — неуверенно начал тот и осёкся. Закусив губу, он опустил взгляд и не позволил себе продолжить речь. — Говори, — отозвался Кобблпот. — Я слушаю. Протяжно вздохнув, Эдвард обнял Освальда крепче и заглянул в его глаза. Он больше не хотел противостоять своим чувствам. Обаяние юноши и его наивная улыбка пробуждали в Нигме нечто большее, чем просто симпатию. Это была любовь, прекрасное и искреннее чувство, благодаря которому в груди становилось теплее. Подавшись вперёд, Эдвард накрыл нежным поцелуем влажные губы. Освальд удивлённо распахнул глаза и покраснел от смущения. Но он не оставил поцелуй безответным и обвил руками чужую шею. Эд улыбнулся, ласково зарываясь рукой в волосы и сильнее прижимая к себе любимого. Сердце забилось быстрее от волнения и нахлынувших эмоций. Нигме не хотелось отпускать Освальда и даже после того, как они отстранились, он не ослабил своей хватки. — Я люблю тебя, — прошептал он, уткнувшись в плечо. — Очень сильно люблю тебя, Освальд. И мне безумно больно, когда ты плачешь. — Извини, — с неловкой улыбкой на лице ответил Кобблпот. — Ты извини, — Эдвард взял руку любимого и, поднеся к своим губам, поцеловал, — за то, что не всегда бываю рядом.