Долго и счастливо

      — А нельзя это как-нибудь спрятать?       — Что именно спрятать, ваше величество?       — Ну… — Королева сделала неопределенный жест. — Вот это всё.       — Лицо?       — Разве нет каких-то мужских штучек?       — Даже под макияжем лицо будет видно, — печально констатировал камердинер.— Предлагаю подобрать маску.       Королева вздохнула. Она была великой колдуньей, но Свет Меридиана не могла вмешиваться в природу. А подростковая природа была полностью на стороне королевского отпрыска, который сейчас морозил мать злыми серыми глазами.       Может, и правда маску?       Но кто же возьмёт в мужья кота в мешке?!       — Ладно. Давайте просто отвлечём внимание, — сказала королева и взмахнула могучей рукой.       Покорные монаршей воле, косы принца украсились сверкающими драгоценными камнями. Очень тяжёлыми. Упрямая голова чуть нагнулась, а серый взгляд стал ещё злее. Принц продолжал артачиться и не смотреть вниз, как положено благовоспитанному юноше.       — Подберите ему наряд. Побольше ярких деталей! — велела королева, сделав вид, что всё в порядке, и вышла из комнаты.       Брошенный на произвол судьбы камердинер сглотнул. Выставив перед собой раскрытые ладони, мол, безоружен, и приближаясь к принцу медленно и с опаской, как к бешеному зверю, он прошептал:       — Ваше высочество, вы этого не хотите, я тоже этого не хочу, но у нас нет выбора…       Его отшвырнула мощная энергетическая волна.       Дверь в покои захлопнулась.       — Выбор есть всегда! — заявил принц, торопливо сбрасывая медальон, кольца, серьги и прочие безделушки, на которые расщедрилась матушка.       Это были прелестные, очень красивые вещицы. Верный клеврет принца в красоте понимал, поэтому вынырнул из-за софы, за которой всегда прятался, пока бушевала Свет Меридиана, и бережно собрал украшения. Сложил их в шкатулку, подошёл к своему повелителю, осторожно тронул гелиодор, вплетённый в толстые косы.       — Помочь вам, ваше высочество?       — Бесполезно, — отмахнулся принц. — Королева зачаровала мои волосы. Остаётся только обрезать. Но если обрежу — заставит носить парик, а это ещё унизительнее! Лучше дай нормальную одежду.       С болью в сердце верный клеврет подчинился. «Нормальной одеждой» его господин именовал безразмерный зелёный балахон, который то и дело сползал с узких веснушчатых плеч и придавал коже травянистый оттенок, делая принца похожим на тощую лягушку.       Такую никогда не стала бы целовать ни одна принцесса.       Впрочем, в этом и был замысел. Ведь если ты принц (и тебя не похитил дракон), то путь у тебя лишь один — под венец, а под венец его высочество очень не хотел.       Облачившись в любимый бесформенный балахон и усевшись у трюмо, он принялся за лицо. Стерев пудру, выдавив все прыщи, какие можно было выдавить, и отодрав ещё кусок от выдранных бровей, принц улыбнулся желтозубой улыбкой. Теперь не устраивали его только волосы: великолепная серебристая волна, стелившаяся до пола. Он втирал в них и пепел, и известь, но они продолжали расти, упрямые и стойкие, как их обладатель.       Зато всё остальное было просто чудовищно.       — И отлично! — сказал его высочество.       Верный клеврет промолчал. Он знал, что спорить с господином бесполезно. Когда королева объявила магический турнир «за руку и сердце прекрасного принца», прекрасного принца так перекосило, что стало ясно: грянет гром.       И гром грянул. Ранее безразличный к светской жизни и вообще ко всему, кроме своих магических опытов, теперь господин устроил несколько безобразных скандалов, нагрубил каждой из потенциальных невест, испортил свою кожу всеми доступными способами…       И ещё сделал татуировки.       Его высоконравственный и высокодуховный отец, увидев их, едва не упал в обморок.       — Ты понимаешь, во что они превратятся в старости? — заламывал руки несчастный король. — Как ты объяснишь их своим детям?!       — У меня не будет детей, — решительно выдал принц.       Принц в принципе всегда действовал решительно. Даже когда был не прав. Особенно когда был не прав. Его настойчивое нежелание идти в мужья (и обещание отравить супругу в первую брачную ночь) стало притчей во языцех, поэтому многие благородные леди отказались от участия в турнире. Но не все. Принц понимал, почему: в придачу к сыну королевы шло и баснословное приданое, и шанс породниться со Светом Меридиана, а что же до нежелания заводить детей…       Ну, у принца просто женщины хорошей не было.       Так все говорили.       — И не будет! — вздёрнул подбородок его высочество, поднимаясь на ноги и направляясь в Сад.       Сад был его личной магической лабораторией, где он мог проводить дни и ночи, отгородившись от враждебного мира плотной завесой тёмных роз. Среди роз, будто змеи, извивались покрытые чешуёй гибкие лианы, готовые атаковать любого незваного гостя. А между лиан разгуливало уникальное растение…       Точнее, должно было разгуливать.       — Сходить за ним, ваше высочество? — спросил верный клеврет.       — Да пропади он пропадом! — бросил принц и погладил розы, которые нежно тыкались в его ладонь. — Я создал эту бестолочь, чтобы он помогал в Саду, а он днями торчит в библиотеке. Если много читать — развивается мнение! Кому нужно растение с мнением? Тьфу! Найти бы негодяя, что проболтался Калебу о книгах!       Верный клеврет покраснел, но не признался.       — Я сам вам помогу, ваше высочество, — сказал он.       — Конечно, поможешь, — хмыкнул принц, устаиваясь на удобной толстой лозе.       Ревнивых ноток в голосе слуги он не заметил. Принц вообще ничего не замечал, когда погружался в эксперименты.       Принц не замечал даже, что, осуждая своё создание за личные суждения и стремление к свободе, сам он, по сути, страдает теми же грехами.       Конструирование нового сорта шиповника подходило к концу, когда растение-книголюб наконец объявилось. Вид у него был задумчивый, зелёные глаза сверкали таинственным блеском, а капельки росы, будто пот, поблескивали на высоком нахмуренном челе…       «До романтиков добрался», — понял верный клеврет.       Наглое растение на хозяина внимания не обратило. Окинув Сад печальным глубокомысленным взором, оно уселось на землю, из которой когда-то родилось, и, прижав ладони к груди, заявило:       — Я, верно, болен: на сердце туман,       Мне скучно всё — и люди, и рассказы…       — Так иди поработай! — не выдержал его высочество.       Отряхнув руки, он сорвал несколько роз, всучил часть из них бездельнику, а часть — верному клеврету и приказал:       — Раздадите моим «невестам». Скажете, что от его высочества с наилучшими пожеланиями. — Он коварно усмехнулся. — Каждая дама, уколовшаяся о шипы, завтра проиграет. И королева наконец оставит меня в покое!       Печальное растение, вдохнув аромат обречённых на смерть собратьев, мрачно процитировало:       — Роза молвила: «Ох, мой сегодняшний вид       О безумстве, по сути, моём говорит.       Почему выхожу я в крови из бутона?       Путь к свободе сквозь тернии часто лежит»…       — Мы всё сделаем, ваше высочество! — перебил верный клеврет, и, подхватив растение под мышку, потащил выполнять монаршее поручение.       А принц вернулся к своим кустам, чтобы нежно погладить молчаливые, не умеющие нести чушь веточки.       — Не бойтесь. Я вас не брошу.       Веточки ласково зашуршали в ответ.       Королева не могла избавиться от неприятного предчувствия. Сидя в ложе и слушая герольдов, объявлявших начало турнира, она то и дело бросала на сына косые взгляды. Но он не вертелся на месте, не грыз ногти, не теребил драгоценности в волосах (королева добавила ещё несколько прекрасных топазов, и теперь принц и вовсе с трудом держал голову прямо). Он даже согласился сменить мантию на ослепительно-золотую, так что сейчас для участниц турнира выглядел просто сверкающим призом-пятном.       И вот, пока благородные леди и лорды занимали места на трибунах, пока знаменосцы расставляли штандарты, пока первые участницы выходили на ристалище, — принц был спокоен и бесстрастен.       И только когда настала пора боёв, его тонкие губы тронула злая улыбка.       Коварный план воплотился в жизнь. Каждая потенциальная невеста, получившая тайный подарок, не могла не то что колдовать — ходила с трудом, а спустя несколько минут «боя» и вовсе мешком падала на песок под оглушительный хохот публики. Верный клеврет отлично справился с заданием — смазливый и ловкий, он нашёл каждую даму и каждой вручил по розе.       В отличие от бестолочи-растения. Этот вообще потерялся где-то по дороге.       Надо его на удобрения пустить, подумал принц.       — Что ты сделал?! — шёпотом, но от того не менее возмущённо спросила королева, когда очередную спящую красавицу утащили с поля брани.       — Думаю, сразил их своими прелестями, — едко ответил ей сын.       Но сражены оказались не все.       К концу турнира две участницы остались стоять на ногах, и мало того, у одной — рыжей — вокруг рук с треском извивались молнии, а под ладонью другой — блондинки — ходуном ходила земля.       — Восславим победительниц! — закричал распорядитель под звук торжественных рожков. — Благородная леди Вандом и благородная леди Хейл!       «Проклятие!» — мысленно выругался принц, стиснув подлокотники стула и понимая, что нашлись дамы, магия которых оказалась сильнее его собственной. А значит, ему предстояло идти с ними договариваться.       Договариваться с дамами.       А может, даже просить.       От возмущения и ужаса по коже принца пронеслись мурашки, и голос распорядителя показался ему злым и насмешливым, и глаза колдуний сверкнули недобрым блеском, и начал меркнуть свет дневной… но верный клеврет, стоявший сзади, легонько коснулся плеча господина.       И хотя принц никогда бы потом не признался, от этого прикосновения ему стало немного легче.       Тем же вечером, спрятавшись под плащом и улизнув из-под надзора стражи, его высочество вместе с верным клевретом пробрался к шатрам участниц. Каждая дама вывешивала перед входом щит, так что найти леди Вандом оказалось несложно: только на её гербе пучила глаза огромная зелёная лягушка.       «Кого-то она мне напоминает», — подумал его высочество, но решил не углубляться в эту мысль.       Из шатра доносилась лютня. Трубадур, бренчавший на ней, мурчал сладким, приторным тенорком:       — Но всё изменилось — она, она появилась! Рыжий ангел установил новую в сердце власть — власть любви, о-о-о…       Распевное «о-о-о» всё тянулось, тянулось и тянулось, постепенно превращаясь в стон, и принц, устав ждать, решительно отдёрнул полог.       В тот же миг ему навстречу рванулась молния. Сделанная наспех, скорее испуганная, чем злая. Поэтому принц легко отразил атаку. Но леди Вандом уже готовилась ударить снова, а когда незваный гость скинул капюшон, шатёр наполнился электрическим треском.       Для дамы в одном исподнем леди Вандом была очень грозной.       — Что вы здесь делаете?! — воскликнула она.       За её спиной полуобнажённый юноша — тот самый вагант, — прикрывая срам музыкальным инструментом, юркнул под одеяло.       — Могу задать вам тот же вопрос, — глядя на одеяло, сказал принц.       Лицо леди Вандом покрылось румянцем, но ни магия, ни решительность её ничуть не угасли, а тёмные брови сильнее сошлись на переносице.       — Я не ваша супруга и не имею перед вами никаких обязательств. И надеюсь, никогда не буду иметь!       — То есть, — осторожно уточнил принц, — вы не собираетесь завтра побеждать в дуэли?       — Конечно, нет! кто в здравом уме возьмёт вас в мужья?! — Рыжие пряди стояли дыбом, наэлектризованные. Леди Вандом была чертовски зла, а, когда леди Вандом была зла, она переставала контролировать и свои колдовские способности, и свою прямолинейность. — Мне ведь и велено проиграть! А победит… — Взглянув в лицо принца, она вдруг стушевалась. — Ох, вы что… не знали?       Потрясающе! подумал принц.       А ещё он подумал, что этого стоило ожидать. Свет Меридиана привыкла контролировать всё и вся, и неудивительно, что невесту она тоже выбрала заранее, не дожидаясь результатов «турнира».       Резко развернувшись и не тратя на девчонку больше ни секунды, принц покинул шатёр. Леди Вандом смотрела ему вслед и ещё какое-то время слышала совершенно непристойные ругательства, срывавшиеся с его губ.       Сама она тоже чувствовала себя неловко. Сердитая молния исчезла, и, возведя очи горе, леди Вандом мысленно возопила:       «Мне когда-нибудь будут сообщать все подробности миссии?!»       Небеса, как положено небесам, остались безмолвны.       — Ваше высочество…       — Потом, Седрик!       — Но я должен вам кое-что сказать…       — Потом!       Принц не хотел ничего слушать. Принц хотел всё решать. Сам. Всегда.       Но решать ему вновь не позволили, а значит, оставалось только понять, что произошло. Итак, семейство Хейлов не отличалось ни большим политическим весом, ни особой знатностью… разве что богатством.       Значит, продали.       Продали, как племенную кобылу!       Исполненный гнева и почти ничего не различавший на своём пути, принц неудержимым вихрем ворвался в шатёр леди Хейл.       И замер.       Нет, в этот раз все участники сцены, к счастью, были одеты. Но участников вновь было двое: сама леди Хейл, которая, увидев незваного гостя, гордо вздёрнула подбородок… и одно небезызвестное растение.       Растение держало леди за руку.       — Именно об этом я и хотел вас предупредить, ваше высочество, — прошептал верный клеврет.       Он слегка лукавил.       Для него происходящее было приятным, даже долгожданным событием. Он был уверен, что растение — безалаберное, безмозглое, бес-сполезное, бес-с-толковое, бес-совес-стное! — совершенно незаслуженно перетягивает на себя внимание господина. А господин уж слишком долго собирается от неудачного образца избавиться да никак не избавляется.       Но теперь-то всё кончено, не сомневался верный клеврет. Растение подставилось и больше не будет гулять по их с принцем Саду!       Пока юный мститель, придав лицу положенное выражение благородного возмущения, наслаждался моментом, и пока принц ошеломлённо пытался понять, откуда у его растения такая наглость (которую ещё называют «свободой воли»), молчание тянулось и тянулось. Наконец леди Хейл сделала шаг вперед, закрывая собой избранника.       — Вы его не заберёте, — уверенно сказала она.       В отличие от импульсивной леди Вандом, леди Хейл была человеком прагматичным и рациональным…       …во всём, что не касалось любви.       — Это моя вещь, — заметил принц.       — Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой! — выдало растение из-за спины своей защитницы.       — Вот именно! — кивнула она, и в глазах её мелькнул недобрый зелёный огонёк.       Леди Хейл ещё хотела добавить: «Мы с Калебом видели друг друга во снах и предначертаны друг другу судьбой», но, памятуя о том, что она — девушка рациональная и прагматичная, вовремя прикусила язык.       — Хм… — задумчиво протянул принц. Расставаться с опытным образцом ему было жалко, но не очень. — Я подарю вам мою вещь, если вы поклянётесь завтра не выиграть.       — Даю вам слово, — торжественно произнесла леди Хейл, чувствуя, как возлюбленный нежно обнимает её за плечи.       — И если так светла ночная тень —       Твоей неясной тени отраженье, —       То как велик твой свет в лучистый день,       Насколько явь светлее сновиденья!       Разомлев, леди Хейл потёрлась носом о его щёку.       А принц, созерцая эту весьма раздражающую сцену, понял, что совсем не чувствует раздражения. Дефектный растительный образец — цена небольшая. Зато вопрос с невестами разрешился практически сам собой, и теперь можно наконец-то…       — Я ведь в любом случае не должна завтра выиграть, — вдруг сказала леди Хейл.       — Что? И вы?! — вздрогнул принц. — Но кто же тогда…       Он не успел договорить. Все его мысли спутал голос.       Голос доносился из-за стен: девичье пение, высокое и чистое — Меридиан ещё не слышал столь прекрасных звуков. В них был и шум волн, и шелест листвы, и звон колокольчиков, и что-то гипнотизирующее, невероятное, магическое…       Принц, как настоящий учёный, тут же выглянул наружу. Перед ним предстал невиданных размеров шатёр, что среди других — серых и скучных — возвышался подобно храму, подобно богато украшенному великому собору, над входом его неземным блеском сиял герб: крылатая львица, окружённая белыми розами.       — Что за?.. — остолбенел принц, глядя на крылья, львицу и розы. Белые.       Хотя склад ума у него был математический, эти три единицы он сложить никак не мог.       — О, здесь живёт третья финалистка! — сказал кто-то. — Её высокое происхождение от самых первых королев, Оракулов и древнейших богов даёт ей право участвовать в турнире на любом этапе. Потрясающая, просто потрясающая леди: очень красивая, умная, добрая, воспитанная, исключительной красоты, талантливая, прекрасно танцует, стреляет из лука, прекрасной внешности, начитанная… Эм-м, я уже сказал, что она очень красива?       Принц был человек решительный. Поэтому, быстро устав от невнятного лепета и игнорируя клевретово «ваше высочество, может, не надо?», он смело вошёл в шатёр «третьей финалистки». Принцем двигало твёрдое намерение поставить зарвавшуюся лгунью на место, ведь он знал, что не было никогда в Меридиане никаких потомков Оракулов, и…       И обомлел.       Первым, что на него обрушилось, был сладкий вишнёво-ванильный аромат. Им пропиталось всё: от расписных ковров и изящных канделябров до высоких заставленных книгами полок, которые свидетельствовали о несомненном интеллекте хозяйки. Сама она возлежала в центре шатра на снежных шёлковых простынях, и её хрупкая фигурка утопала в белых розах. Увидев принца, незнакомка перевела на него взгляд своих больших изумрудных глаз, занимавших половину лица и полуприкрытых длинными угольно-чёрными ресницами. В руке с тонким аристократическим запястьем она держала хрустальный бокал, наполненный вином, кроваво-алым, как её пухлые губы, разомкнувшиеся, чтобы произнести:       — Здравствуйте, ваше высочество.       Принц не шевелился. На лице его застыло совершенно ему не свойственное, потрясённо-беззащитное выражение. Он не отреагировал, даже когда верный клеврет аккуратно дёрнул его за рукав.       Прекрасная дева встряхнула копной огненно-рыжих волос, разметав их по молочно-белым точёным плечам, и изящно поднялась. В вырезе юбки виднелись её длинные стройные ноги. Во всём облике зеленоглазой скользила божественность, та, что выше любых стандартов красоты — абсолют совершенства.       — Мое имя — леди Элисон Эмили Амарил Тия Элизабет Лина Ева Келс Арета Мэйрин Мэри, — выдохнула огненноволосая и скромно потупила взор. — Но вы можете звать меня леди Мэри.       Ткань её платья, обтягивающего плавные линии бёдер, переливалась всеми цветами радуги, когда девушка шагнула навстречу. Жемчужное ожерелье сверкало в глубоком вырезе декольте, где виднелась высокая, упругая, не отпускающая взгляда грудь…       Надо было что-то делать.       «Сам знаю!» — мысленно прошипел верный клеврет и огляделся.       В самые тяжёлые времена он всегда обращался к книгам. Поэтому глаза его и сейчас устремились к книжной полке. С религиозной литературой. Ведь в подобных случаях помогут только высшие силы — религиозная литература всегда была самой богато украшенной и оттого самой тяжёлой.       Схватив особо внушительный том — «Великий Канон. Часть I» — верный клеврет запустил его зеленоглазой в высокий чистый лоб. Раздался звук, будто ударили по чугунному колоколу. Огненноволосая закатила глаза и покачнулась.       А верный клеврет, схватив господина за руку, бегом рванулся прочь.       — Что… как… Я не мог… я… мне даже на секунду показалось… — бормотал принц, когда его оттащили уже довольно далеко от шатра.       Он напряжённо положил руку на живот, но, не обнаружив никаких намёков на пресс и убедившись, что балахон так и остался балахоном, а не превратился в рубаху с брюками, облегченно выдохнул. И тут же скривился, почувствовав, как от одежды несёт ванилью и вишней.       — Какое-то очень страшное колдунство, ваше высочество, — сказал верный клеврет, усевшись на траву и вытирая пот со лба.       Его господин был человеком худым, но всё равно очень тяжёлым. За счёт характера.       — Да. Да, это была магия не нашего мира! — нашёл объяснение принц. — Ей бы и Свет Меридиана не смогла сопротивляться. Спасибо богам, что тебе попалась та книжка!       Пожалуйста.       — Однако… — Вернув себе привычное спокойствие, принц бодро зашагал к замку, и утомлённому верному клеврету пришлось нестись следом. — Теперь мы, по крайней мере, знаем, откуда исходит главная опасность. Приближаться к этому… существу однозначно нельзя. Но! Впереди почти целая ночь, и у меня есть несколько растительных разработок, которые, думаю, я смогу модифицировать, чтобы…       Далее следовала длинная цепочка алхимических терминов и расчётов. Ими принц и занимался всю дорогу, а его усталый верный клеврет плёлся рядом и отвечал стандартное «потрясающая мысль, ваше высочество» и «феноменальная идея, ваше высочество», не понимая ни слова.       Он понимал другое: что господину нужна поддержка. И это было важнее.       Принц уже почти закончил составление очередной гениальной формулы, когда, приблизившись к замку, услышал подозрительный запах. Запах палёной травы.       Он бегом бросился к своей бесценной лаборатории, на создание которой ушли долгие-долгие годы. Он уже знал, что увидит. И всё же, увидев, принц едва сдержал крик, и ноги его подкосились — лишь усилием воли он остался стоять.       Сада не было. Была чёрная, выжженная, пустая земля. Ни деревьев, ни кустов, ни лиан.       — Надо было давно это сделать, — сказала королева.       Она возвышалась в центре пустоты — там, где недавно росло оливковое дерево, — и в ночной темноте её корона светилась мягким, добрым светом. Этот Свет веками дарил земле тепло. Но мог и испепелять.       Принц не отдёрнулся, когда мать подошла к нему вплотную и поправила балахон, опять сползший с узких плеч.       — Худой такой... — Она грустно покачала головой. — Никто не любит биться о скалы, знаешь?       Подул лёгкий летний ветер. Но ему нечем было шуметь в мёртвом саду, и звук получился глухой и бессмысленный.       — Ты уже взрослый. А фазы идут. Что люди скажут? — сказала королева. — Хватит быть эгоистом. Мне нужны внуки, королевству — наследница.       Она несколько минут ждала ответа, реакции, но, так и не дождавшись, опустила ладонь и сделала шаг назад. Ей не нравилось быть жестокой.       Но разве был у неё выбор?       — Я делаю это для твоего же счастья. Со временем ты поймёшь и скажешь мне спасибо.       Бросив на сына грустный прощальный взгляд, она ушла. А темнота — осталась.       Принц медленно опустился на колени, чтобы растереть между пальцами серовато-чёрную золу.       — Ваше высочество… — начал верный клеврет, но запнулся, глядя на то, как кончики длинных кос касаются пепла и как драгоценные камни переливаются под бледным лунным светом.       Так не должно было быть. Но так было.       Принц почти сразу выпрямился. Несколько уцелевших мертвенно-серых чешуек лежали на его ладони.       — Больше тут ничего нет, — сказал он и, сжав кулак, направился к замку.       — Ваше высочество! — ещё раз попытался верный клеврет. Он чувствовал, что молчать нельзя. — Помните? По правилам вы можете выставить Защитника. Может, выставите Фроста?       — Фроста она тоже заколдует.       Войдя в свои покои, принц осмотрел их странным, пустым взглядом. Заинтересовало его только распахнутое окно. Он подумал, что высота тут небольшая, так что, даже если упадёшь, насмерть не разобьёшься.       Хотя, может и повезти.       Поняв, куда смотрит господин, верный клеврет взял его за рукав и мягко повёл к креслу. К тёплому камину. От дурных мыслей подальше.       — Но ведь у Фроста есть носорог! Его-то она не очарует! Вы видели, какая это здоровенная зверюга? Во-о-о такая! — Усадив принца, верный клеврет развёл руки широко-широко, насколько хватило длины. — Она эту леди на раз-два затопчет, ваше высочество!       Принц восторга не разделял. И вообще не слушал. В его глазах отражались язычки каминного пламени — ярко-оранжевые, полные жизни, закрытые стальной решёткой.       Чувствуя, что все старания пропадают втуне, верный клеврет замолчал и обнял себя за плечи.       — Если бы я только был большим и могучим… — пробормотал он.       Огонь вгрызся в свежую ветку и, сверкнув синими искорками, разгорелся с новой силой.       А принц подскочил с места и бросился к столу. Верный клеврет недоумённо смотрел, как его господин распахивает всё новые и новые полки с украшениями, доставая из них спрятанные флаконы.       Собственная — врождённая — магия у принца, как и у всех мужчин Меридиана, была слабой, поэтому он научился извлекать энергию из внешнего мира и сохранять её на крайний случай.       — Я этого не хотел, — сказал он, выливая содержимое всех флаконов в одну широкую чашу. — Но, похоже, со Светом можно бороться только тьмой.       Принц рассёк себе ладонь ножом, и в смесь упали красные капли.       — Что? — Он усмехнулся, заметив, как вздрогнул верный клеврет. — Для любого тёмномагического ритуала нужна невинная кровь. Это даже дети знают.       Последним компонентом стали чешуйки. Высыпанные в зелье, они сразу расплавились, а в воздух взмыло зеленое облачко с горьким, полынным запахом.       Все свечи в комнате разом погасли.       — Ваше высочество… что это? — стараясь скрыть страх, прошептал верный клеврет.       — Наш единственный шанс, — ответил принц.       Перемешав ингредиенты, он взял чашу и уставился на неё с мрачной решительностью.       — Это экспериментальная формула. Ты можешь умереть…       Он не успел договорить — верный клеврет схватил напиток и проглотил в два больших глотка. Потому что господин сказал не «мой шанс», а «наш», и теперь верный клеврет принял бы из его рук даже яд.       Допив, он отставил чашу и старательно прислушался к себе:       — Ничего не чувствую, ваше высочество. Только нос чешется.       — Подействует не сразу. Я… вообще не уверен, что нам хватит времени.       Это «нам» верный клеврет тоже мысленно подобрал и спрятал.       А принц бросил взгляд на фазовые часы на стене. Фазы продолжали свой ход.       Им было всё равно.       Их стрелка пробежала один круг, второй, третий… на четвёртом раздался первый стон. Задремавший клеврет вскочил, не понимая, что звук вырвался из его же горла. Грудь объяло пламя, ноги отказались держать. Он рухнул на пол, глаза его широко распахнулись, и по телу прошла судорога боли.       Принц сел рядом. Конечно, будь вокруг Сад, можно было бы ослабить отрицательные эффекты… Но сейчас оставалось только положить светловолосую голову к себе на колени и придерживать её, чтобы верный клеврет, корчась в трансформации, не свернул шею. Его тело выворачивалось в неестественных, изломанных конфигурациях.       Потом превращение остановилось.       — Это… всё? — прохрипел верный клеврет.       Господин стёр слёзы с его щёк рукавом и честно ответил:       — Нет. Первая фаза. Дальше будет хуже.       За дверью раздались голоса прислуги, и принц положил ладонь на дрожащие губы, добавив шёпотом:       — Можешь кусаться, но постарайся, пожалуйста, не кричать.       Верный клеврет кивнул. Хотя в комнате было совсем темно, он вдруг понял, что видит, как с кос принца слетают маленькие частички пепла. Будто снег. Они падали и падали, и, отдаваясь второй фазе, верный клеврет цеплялся глазами за их мерное спокойное кружение.       Над Меридианом медленно, но неотвратимо занимался рассвет.       Замок встретил новый день сиянием белых мраморных колонн и приторным цветочным ароматом. Приготовления к свадьбе почти закончились, оставалась самая малость: определить невесту.       Публика на трибунах гудела возбуждённо и заинтригованно. Сегодня, впервые в истории, в финальной битве претенденток было не две, а три, и эта битва могла стать эпохальной, рассказы о ней потом бы передавались из уст в уста, из поколения в поколение…       Но, к разочарованию алчущих зрелища, ничего эпохального не случилось. И леди Хейл, и леди Вандом не сражались, а лишь делали вид, стремясь быстрее покончить с нелепым боем за «руку и сердце» человека, который не заинтересовал бы их даже в страшном сне. Поэтому спустя несколько минут наследница Оракулов, древних богов и первых королев осталась на ристалище одна — наслаждаться восхищёнными взглядами. На ней было белоснежное платье, усыпанное бриллиантовой крошкой, идеально облегавшее фигуру. Женщины на трибунах завистливо скрипели зубами, а мужчины вздыхали томно и мечтательно.       Королева поднялась с места. Ей, как и соперницам леди Мэри, тоже хотелось покончить со всем поскорее. Она чувствовала могильный холод, исходящий от сына, и никак не могла заставить себя посмотреть ему в глаза.       «Я стараюсь для его же блага».       Повторяя эти слова, словно мантру, королева выступила вперёд. Она уже собралась объявить имя победительницы — самой благородной и магически одарённой девушки из всех, — когда принц поднял руку.       — Это бессмысленно, — сказала королева, всё же набравшись смелости взглянуть на своего ребёнка.       Он упрямо держал ладонь высоко над головой. Лицо у него было непроницаемое и совершенно бескровное.       Королева кивнула и опустилась на стул, разрешая на несколько минут оттянуть неизбежное. А то, что победа леди Мэри неизбежна, королева не сомневалась. Эта прекрасная рыжеволосая дама отличалась уникальной магией.       Даже подозрительно уникальной.       Но развить эту мысль, от которой почему-то закружилась голова, королева не успела, потому что на ристалище выехал Защитник.       Все поняли сразу: перед ними великий, могучий рыцарь. Его кольчуга переливалась будто чешуя, а плечи, и без того широченные, казались ещё больше из-за заострённых наплечников. На внушительном торсе ослепительно сверкал нагрудник, украшенный гербом королевской семьи, а лицо полностью скрывал высокий шлём с тёмно-синей розой. Даже в латных рукавицах было видно, какие громадные у Защитника кулаки — каждый с голову взрослого мужчины. Крупный мощный скакун, тоже закованный в доспех, был наезднику под стать и нетерпеливо бил копытом по песку.       Зеленоглазая изящно улыбнулась. Между её пухлых губ мелькнули жемчужины зубов. У всех мужчин, сидевших на трибунах, перехватило дыхание.       Но Защитник, похоже, не видел красоты через узкую прорезь шлема. Сжав в руке копьё, он пришпорил скакуна и бесстрашно бросился на врага.       Рассмеявшись, огненноволосая взлетела в воздух. Ветер развевал её шёлковые белые юбки, обнажая стройные ноги в чёрных кожаных ботфортах. С трибун послышались полузадушенные мужские стоны и тихий женский плач.       Покружив над ареной на невидимых крыльях и немного поиграв с рыцарем, высокогрудая щёлкнула пальцами.       Наездник и скакун рухнули на песок. Оглушительно лязгнул металл по металлу.       — Надеюсь, я тебя не поранила, — взволнованно пролепетала длинноногая, опускаясь на землю и поддевая шлем поверженного рыцаря лаковым носком сапога.       Она успела разглядеть мужественную ямочку на синем подбородке.       А потом стало темно.       Огромная тень упала на ристалище. Расправивший крылья дракон перекрыл солнце, и всем показалось, что его чёрный чудовищный силуэт объят пламенем. Пламя вырвалось из клыкастой распахнутой пасти, пролилось на поле боя огненной стеной, дыхнуло жаром на лица людей, оторопевших от ужаса...       А, когда пламя ослабело и стало видно хоть что-то, дракона уже не было.       Принца не было тоже.       Королева, как и положено королеве, пришла в себя первой. Покорный её воле, с небес хлынул ливень и потушил огонь. Но страх уже охватил толпу. Лорды и леди рванулась во все стороны, ломая ограждение, поскальзываясь на мокрых досках, сбивая и стражников, и друг друга, топчась по собственным соседям…       — Тихо! — рявкнула королева.       Её голос, усиленный магией, был подобен грому, и меридианцы послушно замерли.       — Благородная леди Мэри, — сказала королева то, что обязана была сказать. — Вместе с рукой и сердцем прекрасного принца вы получите половину королевства, если немедленно последуете за…       — Ну уж нет!       Королева запнулась. Все взгляды устремились к победительнице турнира. Её прекрасное платье, её белоснежная кожа, её рыжие волосы были чёрными от сажи, которая теперь растекалась грязными разводами. И только большие изумрудные глаза ярко и сердито сверкали.       — Это последняя капля! — воскликнула она, вытирая лицо и потирая шишку на лбу. У леди Мэри все раны всегда затягивались мгновенно, но вот эта — от Канона — проходить никак не желала. — Вы обещали мне прекрасного принца! Прекрасного! А не…       Далее следовал набор витиеватых нецензурных выражений, которые свидетельствовали о несомненной начитанности говорящей. Закончила она свою страстную обличительную речь проклятиями небесам, которые — ни с того ни с сего! — повернулись к несчастной изумрудоглазой спиной.       Небеса, как и положено небесам, остались безмолвны.       А леди Мэри распахнула портал и, под оглушительные рыдания мужчин, исчезла в розовом сиянии.       Но ещё долго над ристалищем витал изысканный ванильно-вишнёвый аромат её духов.       По пропавшему принцу страна тосковала недолго. На самом деле — вовсе не тосковала, потому что вскоре её величество забеременела и родила наследницу, чудесную сероглазую малышку. Правда, принцесса, как и её брат, была на отца совершенно не похожа, но король к адюльтерам супруги относился философски. Что поделать. Полигамна женская природа.       Леди Мэри зареклась возвращаться в Меридиан. Она продолжала путешествовать из вселенной во вселенную, вновь и вновь ища и не находя своего настоящего идеального прекрасного принца…       …пока однажды холодным осенним вечером Петька из параллельного класса не поймал её возле школы и не сказал:       — Давай рюкзак донесу?       Леди Вандом сыграла свадьбу со своим возлюбленным трубадуром. Конечно, такой мезальянс не мог пройти незамеченным, и из-за постоянных пересудов леди Вандом очень нервничала. А когда она нервничала, из рук у неё вырывались молнии, так что скоро все сплетни и сплетники сошли на нет.       Леди Хейл тоже вернулась домой со своим избранником и жила с ним в любви и согласии до тех пор, пока…       Впрочем, это уже совсем другая сказка.       А наша заканчивается здесь, в Самой Тёмной Башне, куда дракон принёс свою жертву. Когда мощные чешуйчатые лапы аккуратно опустили принца на крышу, он смог наконец осмотреться. Его новое обиталище окружали непроходимые жуткие леса, а за ними были бескрайние поля, а за ними широкие реки и необъятные моря… А волшебного меридианского замка на холме отсюда даже не было видно.       По-настоящему прекрасно.       — Ты чуть не опоздал, — всё же не удержался принц.       — Простите, ваше высочество… я ещё не научился управлять… — прошипел дракон, прыгая то на одной, то на другой лапе и пытаясь развоплотиться. Распугав всех зверей в округе страшным грохотом, верный клеврет наконец вернул своё привычное обличье и побежал за хозяином на верхний этаж.       Принц распахнул оконные ставни. Прикрыл глаза, наслаждаясь абсолютной тишиной, потом достал из кармана мешочек с семенами, высыпал часть наружу, а часть оставил для будущих экспериментов.       У принца на это место были амбициозные планы.       — Смотрите! — кричал верный клеврет, носясь по башне туда-сюда на маленьких крылышках. Его тело легко приняло сущность летающего змея. Естественная предрасположенность. — Смотрите, ваше высочество, я могу всё менять!       Он улыбнулся восторженной клыкастой улыбкой и уставился на свои загнутые острые когти. Потом когти исчезли, зато появился длинный зелёный хвост, а изо рта высунулся раздвоенный язык.       — Вас-се выс-сочес-ство, с-смотрите, я с-с-смея!       — Ты с-с-свинья, — передразнил принц. Расставляя на столе алхимические принадлежности, он увидел в одной из реторт своё отражение. — Из-за тебя я весь в саже!       Язык у верного клеврета был длинный, как у змеи, но широкий, как у человека. И очень быстрый. Настолько, что принц даже не понял, что произошло, когда вновь взглянул на стекло. Теперь половина его лица, по которой только что прошёлся юркий язык, сияла здоровьем и чистотой. Любому придворному щёголю на зависть.       Чистотой сиял и взгляд голубых невинных клевретовых глаз.       — Прекрасный принц, о прекрасный принц! — заорал вдруг кто-то. — Скинь свои прекрасные косы, прекрасный принц!       Принц высунулся в окно. Внизу, сидя на благородном белом скакуне, сверкая белыми доспехами и лучезарной улыбкой, размахивала мечом какая-то высокородная леди.       — Быстро же она, — сказал принц. — Видимо, рядом проезжала и тебя увидела.       — Хотите, я её съем, ваше высочество?       — Нет. Дамам невежливо отказывать.       Минуту спустя на даму свалились четыре толстенные косы. Один толстенный топаз стукнул лошадь по крупу, и несчастная скотина, заржав, понеслась прочь вместе с хозяйкой. От подков на земле остались глубокие следы, но их тут же накрыла плотная завеса из тёмных колючих роз. По стенам башни поползли ядовитые гибкие лианы.       Верный клеврет посмотрел на обкромсанные волосы принца и печально спросил:       — Что же теперь, ваше высочество?       Его высочество, как всегда, понял вопрос глобально.       — Теперь будем жить. Долго и счастливо, — сказал он и решительно захлопнул ставни.