Злостный троллинг или воспоминания начинающего автора.

Чай медленно, словно нехотя, лился в кружку ровной золотистой струей. Я стоял, потирая ступню о штанину второй ноги и нетерпеливо следил за ним. Он стал моим злостным врагом с тех пор, как сломался чайник, а окно никогда особо и не закрывалось на кухне. И теперь, в зимнее время, готовка чая (а на большее я не способен) превращается в ад. Или прогулку на северный полюс. Блин. Чувствую себя дядей Федором из Простоквашино. В смысле. Дядя в наличие есть – я. Холодина жуткая за окном – тоже. Обогреватель «солнышко» в комнате есть. Нет только кота, который «если бы был, так может я бы и не женился вовсе». Наконец, нетерпеливо вздрогнув напоследок, мой переделанный чайник выдал мне последнюю порцию чая и был отставлен в сторону, а я, с невнятным из-за пакета печенек в зубах криком «уррра», устремился к нему, к родимому, обожаемому и практически любимому… дорогому, драгоценному… самому-самому…. Компу. Еще бы. ? гигов оперативки. Не машинка, а зверь. Летает. Звук почты встретил меня, когда я столь же невнятно матерился, потирая ногу. Споткнулся. С кем не бывает. А чай придется наливать заново. И тряпку пора бы выкопать из-под груды хлама в ванной… мда. Но, отложив первостепенные задачи по зачистке моего логова, я потянулся к мышу и кликнул по бегущей строчке. Письмецо от той самой девочки. Ага, агаааа! Хех. Честно говоря, я не хотела бы работать с вашим текстом. Я занята учебой, да и силы мои на ниве правки текстов оставляют желать лучшего. Хм. Хм. Хм? А как же те три десятка текстов, которые ты ммм… «правишь», девочка? Я просмотрела две главы и немного, совсем каплю, начерно - остальные. Меня смущают некоторые вещи в вашем тексте. Тааак…. Замечательно. Честно говоря, я даже не надеялся, что мой… «текст» примут. Там такой текст… аццкий. Дело было в пору моей невинной юности. Почти что нежного детства, когда ты делишься конфетой с товарищем и не зовешься педиком. Вот только я и был… хм… как бы это помягче… а, впрочем, зачем мягче? Я был сопливым педиком. Сопливым, слюнявым, ванильным педиком, влюбившимся в старшеклассника. Это было ужасно. Ужасно, отвратительно, кошмарно. Я бегал, словно влюбленная восьмиклассница (а я и был восьмиклассником и тоже до ужаса влюбленным) за одиннадцатиклассником, умудрился найти его фотографию в интернете, распечатал ее и повесил на дверь. Чуть позже, когда я узнал о том, что он встречается с первокурсницей престижного ВУЗа, я ревел в подушку и кидал в фотку дротики. А ведь он мне даже улыбнулся и пару раз поговорил (составив обо мне мнение, как о жутко стеснительном и забавном пареньке, у которого не все дома). Но, впрочем, я отвлекся. И вот в тот сопливо-розовый период времени, о котором я вспоминаю всякий раз, когда чувствую отвратительно-знакомый запах ванили (я покупал булочки с ванилином, потому что он их любил), я занялся ЭТИМ! Нет, вы не о том подумали. Этим я занимался и раньше. И нет. Этим тоже. А вот этим…. Ммм? Ого… Хм, ну и мысли у вас… Нет-нет-нет. Я занялся бумагомарательством. Я пытался писать сопливые истории… Ну как пытался? Я вполне счастливо писал во всякие детские журнальчики типа «Север» (счас я взрослый дядька и такие вещи не читаю. Читаю я… мда.) и они даже печатали! Но вот я, разбирая стол (если ту жуткую кучу бумаг, чуть ниже меня можно назвать столом. Нет, я правда откопал из-под всякой литературы и документов стол!!! ) наткнулся на огромную рукопись, повествующую о моей неземной любви. И о моих мечтах, в которых я с этой любовью сливаюсь в экстазе. Нет, вы подумайте, я, нормальный, почти гетеросексуальный мужик, слабо представляющий процесс, увлекся! Ночь проржал над рукописью, с трудом отыскивая знакомые буквы, а утром, едва отбившись по телефону от шефа, я уселся за комп и застучал по клавиатуре. Меня захватило Предвкушение…