Чудовища.

      Быть на расстоянии пары сотен шагов от друга - близко и далеко. Шизуо подолгу смотрел на нее.       В ней было что-то.       Если расписывать по пунктикам– волосы, глаза, ресницы, ноги-грудь там - то вышло бы, наверное, на полстраницы максимум - Шизуо никогда не был силен в сочинениях. Слова лепились на язык вяло, неохотно и не хотели ложиться на бумагу так, как надо. Вышло бы коряво, вздумай он написать про нее.       Но он много смотрел. Из-под шапочки выбивался огонь рыжих волос, на глаза падала лохматая челка, глаза были ярко-синие, обрамленные пушистыми ресницами. Шизуо смотрел на все это сквозь белую пелену снега. В Токио мело постоянно, будто зима совсем сошла с ума.       Эта девчонка тусовалась на станции каждое морозное и мерзкое утро, каждый долбанный будний день, когда все вокруг заваливало липким снегом, холод пробирал до костей, а глаза отчаянно слипались и не помогал ни кофе, ни сигареты. Ее тонкая фигурка вырисовывалась через зыбкую пелену всегда, даже когда никого, кроме них на станции больше не было – Шизуо, прищурив глаза, смотрел на нее. Девчонка всегда становилась у стены, заложив руки себе за спину и опустив голову. На ней была совсем тонкая курточка, юбка и сапожки. Когда становилось особенно холодно, появлялись еще шарф с шапочкой. При ней всегда был рюкзак, из которого торчал бесполезный фиолетовый зонт.       Она была единственным ярким пятном в этой убивающей белизне.       Отменяли поезда, отменяли рейсы. Шизуо каждое утро смотрел в окно и все его существо сопротивлялось тому, чтобы выходить куда-либо. И Том бы понял - самому было влом выбираться в такую погоду на общение с должниками. Но потом вспоминалась тонкая одинокая фигурка и Шизуо, рыча от бессилия, шел искать старый шарф Кацуки.       Он представлял, как выглядит на фоне этой девчушки. Эдакий гопник в шарфе и куртке, с высветленными волосами и деловым видом, который только и ждет, чтобы прикопаться к невинной школьнице...       Однажды, он ненароком повернул голову и наткнулся на пристальный взгляд ярко-синих глаз.       Девчонка смотрела в упор. И вряд ли в этом взгляде был страх. То чувство называется иначе.       Шизуо очень захотелось представиться, но он прикинул их разницу в возрасте и сделал вид, что ничего не заметил. Девчонка вскоре отвела глаза, сверля взглядом что-то на путях.       Однажды, снег должен был закончиться и мир бы обернулся чем-то новым. Возможно, она бы однажды просто не пришла.       Шизуо закрывал глаза и слушал. Где-то там, в паре метров от него, билось чужое сердце.       Стоять в паре десятком шагов друг от друга - близко и далеко. Снег закончился спустя неделю, и вышло солнце.       Шизуо очень не хотел идти на работу. Том достал постоянными звонками, Изаи давно не было и не на ком было выместить свою злость, а та, рыжая,скорее всего больше не придет - а если бы и придет, то на станции будет толпиться еще куча людей и того единения больше не будет.       Шизуо даже не взял шарф, вот так.       "Кому ты вообще нужен, чудовище".       Он и сам не знал, почему прицепился к этой девочке. Может быть, потому что она была такой же, как и он? В сильный мороз и пургу, упрямо ходила на станцию, хотя могла просто, как и все, остаться дома... Словно ее тоже ничего не держало. Словно, она тоже была...       Поезд уходил, но Шизуо решил не спешить. Он дошел до своего места на скамейке, плюхнулся туда и полез в карман за сигаретами. Порыв ветра ударил по лицу, поезд загудел и промчался мимо. Хейваджима прикрыл ладонью огонек зажигалки и опустил голову, чтобы прикурить.       Внезапно его отвлекло какое-то движение. Ветром от ушедшего поезда взметнулась ткань юбки, на мгновение обнажились светлые ноги... Шизуо медленно поднял глаза, так и не прикурив.       Она стояла перед ним, рыжая, синеглазая, та самая, которая все время находилась за границей из ничтожного расстояния - и не шагов. Шизуо смотрел на нее снизу вверх. У нее был очень красивый взгляд.       - Эй, почему ты опоздал? - спросила она, покачиваясь с носка на пятку, - поезд, ведь, только что ушел. Я ждала тебя.       Шизуо даже заморгал от неожиданности.       - Зачем?       Она пожала плечами.       - Кто знает.Ты приходил сюда каждый день и это придавало мне сил. Я больше всего на свете не хотела подниматься и ехать в эту ненавистную больницу, но думала, о том, что быть слабой еще хуже, чем не выполнять обещания. К тому же, я не могла уступить тебе.       - Так это было просто соревнование?       Она пожала плечами.       - Мы все равно сегодня опоздали. Снег закончился, и я думала, что ты не придешь.       Шизуо опустил глаза на ее маленькие руки. Потом сжал сигарету в пальцах и отбросил ее в мусорку.       - Ты знаешь, кто я такой? - спросил он. Девчонка пожала плечами. Солнце светило ярко и она не могла устоять на месте – двигалась, будто танцевала, и снег похрустывал у нее под сапогами.       - Я, - продолжил Шизуо, видя, что она не понимает, - монстр в человеческом облике. Я ненавижу насилие больше всего на свете, но не могу его не совершать. Ты зря ждала меня сегодня. Ничего хорошего от меня не будет.       И, чтобы окончательно, видимо, поставить на себе крест, он встал с лавочки и поднял ее одной рукой.       Он злился. Но, в этот раз не на нее - на самого себя, за бестолковость, за то, что повелся на эти голые беззащитные коленки, ярко-синий взгляд и фиолетовый зонтик. За то, что позволил себе представить, что она приходит ради него - и позволил себе вообще ответить ей.       Она смотрела на него спокойно, слегка прищурясь, как человек, который не боится, когда перед ним размахивают лавочками. Потом подошла, привстала на цыпочки и протянула руку к скамейке.       - Ты ездил на работу? - спросила она, прикасаясь к сиденью кончиками пальцев, - ужасно, должно быть. Я каждый день ездила к своему другу в больницу, потому что, в такой снегопад все остальные отказывались ездить к нему. Для меня это тоже было, как работа. Он платил мне своими улыбками.       Шизуо слегка опустил руку и эта девчонка, рыжая, как самый яркий огонь на свете, легко забрала у него скамейку. Взвесила ее в руке, а потом, вздохнув, подставила на место. Отряхнула руки от грязи, вынула из рюкзака зонтик, открыл его и забросила себе на плечо, прикрываясь от холодного зимнего солнца. Повернулась к Шизуо - и ее лицо осветила улыбка. Не плата. Подарок.       - Но сегодня к нему приедут другие его друзья, поэтому я сейчас свободна, - сказала она, - меня зовут Кагура.       Хейваджима ошарашенно моргнул, а потом снял очки и спрятал их в нагрудный карман. Сунул руки в карманы брюк и сделал неуверенный шаг ей навстречу. Она ждала.       - Шизуо.       Ее румяное от мороза лицо снова озарила улыбка.       - Поедим сукомбу, Шизуо?       - Пошли, лучше, в «Русские суши».       - У меня нет денег.       - Я заплачу.       Кому вообще в этом мире нужны чудовища? Снег скрипел под сапожками Кагуры, ее смех звенел, отражаясь от тысячи белоснежных снежинок, устилающих мир. Ее глаза были двумя кусочками неба.       Шизуо улыбался ей в ответ.       Чудовища всегда нужны только другим чудовищам.