Незнакомец на остановке.

Вечер выдался достаточно прохладным. Привычное солнце уже давно скрылось за тёмными тучами. Вот-вот должен пойти дождь, но проходящих людей мало волновала погода. Они стремительно направлялись в свои тёплые дома, где их ждала семья и вкусный ужин. Их лица были серьёзными и сосредоточенными, порой немного уставшими после тяжелого дня. Они упрямо игнорировали настойчивого паренька, раздававшего листовки. Никто не брал этот бесполезный мусор из рук работяги, и тот желал выкинуть всё к чертям, но он не мог, поэтому взяв себя в руки, попытался успокоиться. Парень присел на ступеньки, что вели в магазин косметики, и достал из небольшой сумки яблочный сок, который купил ещё в университете. Живот предательски заурчал и пожелал что-то посытнее, чем обычный сок, но парнишка подавил это чувство, довольствуясь тем, что есть. Время было уже позднее и, если он за полчаса не раздаст хотя бы больше половины, то точно не успеет к автобусу и будет ночевать на остановке с достаточно жёсткой скамейкой. Уйти с полной рукой бумажек он не мог — денег не дадут. Парень с нескрываемой печалью глянул на прохожих, цепляясь взглядом за каждую мелочь. Тратить время на рассмотрение незнакомцев — глупо, но он ничего не мог с собой поделать. Тем более парень явно не хотел домой, где его ждут пьяные родители, которорые требовали денег или алкоголя. Он устал находиться в доме полном отчаяния и криков. Порой своих, но чаще всего отца и матери. Непонятно на кого они кричали и кого хотели задеть, ведь парень точно проигнорирует. Он и виду не подавал, что его задевали слова родных. Спустя час парень наконец-то смог раздать надоедающий мусор и, получив небольшую сумму денег, направился к остановке, не надеясь успеть на последний автобус. Он присел на деревянную скамейку, поставив рядом сумку и заткнув уши наушниками. Одет парень был бедно и достаточно прохладно для такой погоды. Дождь всё-таки начался и барабанил по ненадежной крыше. Пару капель попали парню прямо в лицо, поэтому тот поспешил закрыться большим капюшоном своей любимой чёрной толстовки. Он не заметил, когда рядом с ним присел какой-то мужчина на пару лет старше его, поставив свой зонтик рядом. Тот был одет в классический чёрный костюм, сверху которого было накинуто того же цвета пальто. Незнакомец тут же вытащил помятую пачку сигарет из кармана и закурил. Запах никотина привлёк внимание парня, который чуть было не заснул из-за спокойной музыки в ушах. Если заснёт, то его сразу обворуют, о чём он как-то не подумал. В сон так и клонило, но парень упрямо держался, пытаясь не смотреть на незнакомца. Было желание покурить, и рука привычно потянулась к карману, но он тут же вспомнил, что бросил пару месяцев назад, так как денег на сигареты не хватало. Да и вредно это. Незнакомец, заметив действия парня, достал пачку с последней сигаретой и протянул её ему, из-за чего парнишка вздрогнул и хотел отказаться, но желание покурить было сильнее. Он тихо поблагодарил и, почувствовав знакомый вкус, расслабился. Парень опять чуть не заснул, но он тут же очнулся, почувствовав, как чья-то рука тянет его за наушник. Мальчик уставился на незнакомца, который притягивал черный провод к себе, надеясь услышать музыку. Парень быстро встрепенулся и вырвал наушник и рук мужчины, давая другой. — Возьмите лучше этот, — проговорил он. Незнакомец ничего не ответил, покорно взяв в руку другой. Парнишка, пролистав свой плейлист, включил одну из самых спокойных песен в своей коллекции, в тайне надеясь, что мужчина одобрит его вкус, но тот даже виду не подал. Парень обреченно вздохнул, поправляя провод. Наушник, который он вырвал у незнакомца, был сломан, поэтому тот сидел в тишине, незаметно кидая взгляды на мужчину и в голове для себя отмечая, что тот достаточно красив. Выглядел он на тридцать, если не меньше, черные волосы коротко стрижены, грубые черты лица и печальные глаза. Хотя парень мог ошибаться, так как паршиво видел из-за плохого освещения. Он напряженно ковырял дырку в старых джинсах, пытаясь придумать тему для начала разговора, так как было неуютно находиться в тишине, но незнакомец его опередил, снимая наушник и отдавая его парню, который побыстрее кинул их себе в карман. — Ты хорошо разбираешься в музыке. — Что? А… Спасибо. Я рад, что вам понравилась моя музыка, — растерялся парень. — Какая вам по душе? — Разная, — неоднозначно ответил незнакомец. — Как тебя зовут? — Чонин. А вас? — До Кенсу. Почему же ты в такое позднее время сидишь здесь, а не дома? — То же самое хотел бы я спросить у вас, — переводя стрелки, сказал парень, заставляя незнакомца усмехнуться. Что-то было устрашающее в этой усмешке, но Чонин упрямо игнорировал это «что-то». — Я жду. — Чего? — не понял парень. — Хм, интересный вопрос. А чего обычно люди ждут? — спросил Кенсу, сбивая с толку Чонина, который решил, что мужчина просто над ним издевается, но в его голосе не было и намёка на издевку. Он прямо спросил, заинтересовавшись ответом. — Много чего. Зависит от обстоятельств. — Чего же ждешь ты? — Автобуса. — Нет, чего ты ждёшь от жизни? Чонин и понятия не имел, что ему ответить. У него никогда не было определённой цели, к которой он двигался. Немного помолчав и покопавшись в голове, он наконец-то произнёс: — Спокойствия. — Как же скучно, — усмехнулся мужчина, удивляя парня. — Почему же? — Его ждут только те, кому вскоре суждено умереть. Те, кто сейчас корчится от боли, мечтая о конце своих страданий. Спокойствие — это и есть смерть. — Странные у вас ассоциации. Душевное спокойствие не может быть смертью. — Ты не понимаешь. Человек не может быть всегда спокойным и жить спокойной жизнью. Это скучно. Это как смерть. Смерть, кстати, — это то же скучно. — Скорее грустно. — Множество прилагательных возможно подобрать, но скука — самое точное слово. Нет ничего скучнее смерти. Ты был когда-нибудь на похоронах? Полная скука. Скука. Скука. Да и одно лицемерие. — Был, — ответил парень, чувствуя дискомфорт из-за этого разговора. — Ну вот, значит знаешь, что это такое. Люди натягивают маски скорби, говоря тебе как им жаль, а на самом деле им плевать. Всем им. Они придут домой, снимут свой проклятый костюм, который взяли в аренду, и включат глупое шоу, забывая о том, что где-то страдает мальчик из-за смерти родного человека. — Не все люди такие. — Я открою тебе небольшой секрет. Все люди эгоисты. Абсолютно все. Во всех действиях, что мы совершаем, есть выгода. Ты думаешь все те, кто жертвует деньги больным детям, думают только о детях? Ошибаешься. Они просто не хотят чувствовать себя ужасно всю жизнь из-за того, что, имея возможность, не спасли бедняжек. Всегда везде есть выгода. Такова уж сущность всех людей. — Не все думают о себе, когда помогают другим, — бросил Чонин. — Не все, — согласился парень, — но выгоду от этого всё равно получают. И даже тот мальчик, который плачет из-за смерти родного человека, большой эгоист. Он скорбит не из-за того, что этот человек не будет больше жить, а из-за того, что его не будет рядом с ним уже никогда. — Вы не можете быть уверены, о чём он думает. — Мне для этого не нужно залезать в чужую голову, чтобы понять это. А знаешь почему? — Потому что все люди одинаковые? — предположил парень, заставляя Кенсу широко улыбнуться: — Быстро схватываешь. — Всё равно это бред, — пробурчал Чонин. — Аргументируй. — Что? — Докажи свою точку зрения. — Вы свою толком не доказали, — опять перевёл стрелки парень. — Значит не можешь? — Кто сказал? — Твое поведение, — усмехнулся Кенсу, а Чонин лишь фыркнул, отворачиваясь. Возможно, он повёл себя как ребёнок рядом со взрослым мужчиной, но его это особо не волновало. Парень считал, что незнакомец сумасшедший, хотя толк в его словах был, но Чонин упрямо игнорировал это. — Я не сумасшедший. Просто ты многого ещё не понимаешь, — задумчиво проговорил Кенсу. — Когда ты столкнешься с предательством и эгоизмом лицом к лицу, тогда может вспомнишь всё, что я тебе здесь говорил. Предательство. Наверное, это больно, когда тебя предают. Сложно доверять людям после такого, ведь они тоже тебя кинут. — Не все люди предают. — Ни один смертный не способен хранить секреты. Если молчат его губы, говорят кончики пальцев; предательство сочится из него сквозь каждую пору. — Кто это сказал? — Зигмунд Фрейд. Я бы не сказал, что он хорошо понимает людей и его сущность, но множество вещей, сказанные им, действительно похожи на истину. — А кто, на ваш взгляд, хорошо понимает людей? Вы? — недоверчиво произнёс Чонин. — Я? — захохотал мужчина. — Думаю, каждый понимает человека в какой-то степени. Просто не полностью. А все эти люди, утверждающие, что понимают себе подобных, нагло врут. — Как вы можете решать, кто прав, а кто — нет, если сами не понимаете людей? — Нахожу аргументы против. Но знаешь, мы все можем утверждать, что кто-то прав, а кто-то очень сильно ошибается, основываясь на личном мнении и жизненном опыте. Я вообще считаю, что Фрейд тот еще извращенец, а мозг извращенца чаще всего затуманен, но ты можешь прямо сейчас привести сотню доказательств против моего мнения. — Зачем же вы цитируете тех, кто не прав в своих убеждениях? — Я не говорил, что он всегда не прав. Нельзя всегда говорить что-то правильное. Как все говорят?.. Ах, да. «Людям свойственно ошибаться». Это касается не только каких-то неправильных действий, но и ошибочного мнения. Невозможно всегда быть правым. Это даже сводит с ума. И наводит тоску. — Разве? Мужчина промолчал. Мимо остановки впервые за эти полчаса пронеслась легковая машина, слегка сбавляя скорость на повороте. Парень проводил её печальным взглядом и вернулся к рассматриванию своих кроссовок. Он обдумывал всё, что ему сказал незнакомец и попытался анализировать. Вышло паршиво, но заняться было нечем. Дождь закончился. На улице стало тихо и умиротворенно. Лишь пара капель, что скатывались с крыши, падая на голову парню, рушили всю идиллию, но Чонин попытался не обращать на это внимание. Он опять повернулся к мужчине, который и слова не сказал, продолжая смотреть вперёд. — И всё-таки, что вы делаете тут в такое время суток? — не выдержал Чонин. — А ты? — Опоздал на автобус, а до дома дойти невозможно. — Враньё. — Что? — Если бы ты хотел, то смог бы добраться до дома. Ты бы мог попытаться не опоздать на свой автобус, мог бы остановить машину, дойти пешком. Ты лишь придумал причину, чтобы не идти туда, поэтому сидишь здесь и разговариваешь с каким-то сумасшедшим о жизни. — Вы только недавно сказали, что не сумасшедший, — игнорируя вывод мужчины, сказал парень. — Если человек начал говорить о смысле жизни и подобной чепухе, то он уже ненормальный. Всё-таки я иногда бываю прав, да, Чонин? — усмехнулся мужчина. — Почему же ты не хочешь идти домой? — Не ваше дело, — прорычал парень, поворачивая голову в другую сторону и не обращая внимание на усмешку Кенсу, которая уже начинала раздражать его. — Я просто нахожусь там, где хочу. Мне было интересно поговорить с тобой. — Вы, случаем, не маньяк? — Завязал, — серьёзно проговорил мужчина, но, увидев испуганный взгляд парнишки, засмеялся. — Я просто люблю разговаривать с людьми, которые меня заинтересовали. — И чем же я вас заинтересовал? — Нет определённый причины, просто что-то явно зацепило. Может, отношение твоё к миру. — Как вы могли понять мое отношение, если мы даже не говорили об этом? — Тебя выдаёт взгляд. «Глаза — зеркало души», — как говорят. — И как же я отношусь к миру? — Этот вопрос ты должен задать не мне, а себе. — Нет, мне интересно ваше мнение, — настаивал Чонин, игнорируя чувство опасности, что росла в груди с каждой минутой. — Моё мнение ни к чему. — Вы точно маньяк, — вздохнул обречённо парень, понимая, что не вытащит из этого мужчины правды. — Ты когда-нибудь влюблялся? — спросил Кенсу, заставив паренька удивлённо уставиться на него. — Нет, не думаю. То, что я чувствовал, вряд ли можно назвать любовью. — А что можно назвать любовью? — Сильное чувство, заставляющее нас совершать поступки, которые мы не думали, что в состояние совершить. Это боль и слёзы, но это также забота и привязанность. Её нельзя так быстро уничтожить. Нельзя человека разлюбить, если тебе захочется. — Ошибаешься, — задумчиво произнёс Кенсу. — Человека можно разлюбить. Да и полюбить любого мы в состоянии, если захотим этого. Самовнушение. Это психология, известная многим. Ты легко можешь заставить свой мозг полюбить кого-то. Просто не надо самому себе в таких случаях ставить преграды. Любовь, кстати, штука временная. В конце концов, ты начнёшь видеть в человеке кучу недостатков, и уровень твоей любви будет падать, что вполне естественно. Если человек захочет, то будет любить до старости, но если не будет прикладывать усилия, чтобы полюбить, то, понятное дело, не полюбит. Он будет внушать сам себе, что достоин лучшего и что первая любовь настоящая, а всё, что происходи сейчас, — абсурд. — Но любит не мозг, а душа. Как мы можем обмануть свою душу? — А что есть душа? То, что болит? Но люди сами себе внушают, что одиночество — это больно, предательство — больно. Даже та самая любовь причиняет боль. Душа — это просто совокупность каких-то чувств. — Говорите так, будто сами не являетесь человеком, — пробурчал парень, обдумывая слова Кенсу. Мужчина ничего не сказал, только хмыкнул, перекладывая зонтик на другую сторону и оттягивая рукав пальто, чтобы посмотреть время на наручных часах. Воцарилось неуютное молчание, которое ничто не нарушало. Машины перестали ездить давным-давно, а прохожие уже несколько часов спят в своей кровати. Пустынная улица пугала парня, особенно в компании сумасшедшего, который хоть и выглядел безобидно, всё равно нагонял страх. Кто знает, откуда он? Может, из психушки сбежал. — Что значит быть человеком? — спросил неожиданно он. — Уметь чувствовать, — не раздумывая, ответил Чонин. — Что чувствовать? — Разное: ненависть, злость, любовь, радость, ревность, страх. — А как можно пробудить эти чувства? — спросил Кенсу, заставляя парня задуматься. — Поцелуем, например. Мужчина замолчал, что-то обдумывая, а потом резко притянул к себе Чонина, прикасаясь к его губам своими. Парень опешил, затем попытался оттолкнуть Кенсу, но тот не дал того сделать, притягивая к себе ещё ближе и обвивая руками шею. Ким, решив плюнуть на всё, поддался сводящий с ума ласке и простонал, посылая вибрации в рот мужчине, который явно оценил такую реакцию на свой поцелуй. Чонин ненавязчиво положил руки на плечи Кенсу, слегка их сдавливая. Только вот ничего не длится вечно. Поцелуй прервали так же неожиданно, как и начали. — Всё равно ничего не чувствую, — пробормотал мужчина. Он быстро взглянул на часы, пока парень пытался прийти в себя и, не дав даже опомниться, поцеловал опять. Совсем невесомо, очень нежно. — К сожалению, мне пора, — сказал Кенсу, смотря ошарашенного парня. — Не бойся, Чонин. Действуй. Не жди, когда всё изменится. Измени всё сам. Ты в ответе за свою жизнь. Перестань волноваться о других, если им на это плевать. Тебе никто не скажет «спасибо». Будь сильным. Слабых никто не любит. Мужчина не стал дожидаться его реакции. Он встал со скамейки, схватил зонт и перешёл дорогу, тут же скрываясь во тьме. Чонин всё не мог прийти в себя, а когда понял, что Кенсу ушёл, ничего не объяснив, кинулся за ним, но мужчина исчез, словно его и не было тут пару минут назад. Парень обречённо вздохнул и не заметил, как провалился в сон, прижимая к себе рюкзак. Проснувшись, Чонин понял, что что-то изменилось. Он вспомнил вчерашнего мужчину с лёгкой грустью. В голове всплыли последние слова незнакомца, заставившие парня задуматься. Чонин перестал врать себе. Он вернулся к родителям, собрал вещи и покинул родной дом, захватив собой парочку булочек и деньги, что копил ещё будучи маленьким ребёнком. Парень уволился с работы, начал снимать квартиру с другом, прилежно учился в университете. Он нашёл неплохую забегаловку рядом с однокомнатной квартирой, в которой ютились два парня. Хозяин был необычайно добрым. Он разрешил Чонину работать официантом и даже сказал, что добавит в зарплату пару бумажек, если парень будет иногда убираться на кухне. Порой Чонин приходил на ту самую остановку, ожидая увидеть на ней До Кенсу, но мужчина будто сквозь землю провалился. Парень вскоре смирился и лишь изредка вспоминал незнакомца, который изменил всю его жизнь. Каждый человек встречает того, кто способен перевернуть его жизнь. Возможно, этот незнакомец так и навсегда останется незнакомцем, но он определённо внесёт что-то в вашу жизнь, а вы так и не сможете его поблагодарить. Он уйдет как тень, унося за собой все твои переживания и страх, оставляя лёгкий осадок, напоминавший об этих чувствах, и мимолётное воспоминание о себе.