Город, которого нет

      Августовская мексиканская ночь была удивительно душной, и мучимый бессонницей житель одной из самых заметных вилл в Койоакане сидел в плетеном кресле на террасе, задумчиво разглядывая темно-синее небо, где блестели крупные, непривычно яркие звезды. Немолодой, среднего роста худощавый человек в круглых очках вспоминал другую ночь, круто изменившую его жизнь…       В ту ночь хлестал острый, по-зимнему колючий ветер да падал снег, который таял на лету, становясь больше похожим на дождь. Ноябрь 1917 года выдался на редкость холодным и неуютным, но руководивший вооруженным восстанием Лев Давыдович Троцкий не обращал внимания на капризы погоды. Он ощущал небывалый подъем душевных сил: совсем скоро, через считанные минуты, свершится великая социалистическая революция, которая станет началом новой, лучшей жизни. И вот Зимний дворец взят, Временное правительство свергнуто; наконец долгожданный миг настал! Мир вступил в новую эпоху. День, ставший для огромного государства переломным, совпал по дате с тридцать восьмым днем рождения Троцкого, несомненного лидера революции (впоследствии Троцкий не раз думал об этом совпадении, и он отнюдь не считал его простой случайностью).       Троцкий очень любил Петроград – колыбель трех революций, город, который по инициативе Зиновьева переименовали в Ленинград после смерти Ильича, город, которого сейчас нет. С этим городом у Льва Давыдовича связано много по-настоящему счастливых мгновений. Возвращаясь в Россию весной семнадцатого после долгих вынужденных странствий по Европе, США и Канаде, Троцкий радовался, что обрел наконец приют, где его многие помнили и ждали. Быть может, и теперь, в сороковом году, остались еще такие, что помнят и ждут… Хотелось бы в это верить. В большинстве своем люди привыкли считать, что бывший (ненавистное словечко!) Наркомвоенмор – убежденный мизантроп, который никогда не испытывал необходимости быть симпатичным для кого-нибудь, но это абсолютная неправда. Жесткий, саркастичный, прозванный за свой нелегкий характер «демоном революции» Лев Давыдович в глубине души очень ценил уважительно-теплое отношение простых рабочих или бойцов Красной Армии, которые по-настоящему преданы своему руководителю; и ему приятно было чувствовать себя нужным, важным, незаменимым. Троцкий никогда не считал себя тщеславным, но с удовольствием вспоминал оборону Петрограда от войск Юденича. Это был еще один его триумф. В те дни Троцкий не думал о том, что успех всегда ходит рука об руку с завистью окружающих. Впрочем, когда у талантливых людей было иначе?       Поздно, слишком поздно он понял, что недооценил своих… нет, не врагов, много чести для некоторых личностей, недоброжелатели – более подходящее определение для теперь уже покойных «штрейкбрехеров революции». Родственные узы с тем же Каменевым не сделали их друзьями, этот человек всегда был Троцкому непонятен. Да и Зиновьев тоже. Последний приложил особенно много усилий к тому, чтобы Троцкий был изгнан из партии; опасался конкурента, к которому сам и прибежал несколько лет спустя каяться… пришлось заключить перемирие, на безрыбье и Зиновьев сторонник. Правда, бывший председатель Коминтерна пробыл в этом качестве недолго, но Троцкий и не обольщался на этот счет, памятуя пророческие слова Сергея Мрачковского, одного из своих лучших друзей: «Сталин предаст, а Зиновьев убежит». Все сбылось…       Лев Давыдович не ожидал, что ему станет немного жаль бывших недругов, когда он, будучи еще в Норвегии, услышал по радио новость о первом московском процессе и небывалой в Советском Союзе казни. Зиновьев, который так часто раздражал его, при всех своих недостатках никогда в жизни не смог бы совершить то, в чем его обвинили, Каменев – тем более. Бесхарактерность - вот что их погубило. Десятки других одаренных большевиков меньше чем через год – тоже, чего только стоит фантастический в своей нелепости самооговор Карла Радека… Не пощадили и Бухарина, и Рыкова. Но он, Троцкий, будет бороться с «выдающейся посредственностью» до победного конца, даже здесь, за тысячи километров от родной земли, опутанный шпионской сетью НКВД... Сталин лишил его многого: детей, родины, общественного признания – но отобрать волю и веру в мировую революцию не в его власти. Да и литературный талант у Троцкого оставался, перо всегда было главным его оружием… Троцкий чувствовал, что в его жизни совсем скоро должен произойти очередной перелом, решающая заочная схватка со Сталиным, из которой кто-то будет вынужден уйти проигравшим. И кто знает, быть может, судьба еще подарит ему шанс вернуться в любимый город, где все напоминает о самых счастливых минутах его жизни. В ночной тьме не было видно, как на умном лице немолодого человека сверкнула широкая улыбка, странно контрастировавшая с чуть печальными, задумчивыми глазами.       ... Светало.       (шел 1940-й год)