Дружба

      Этим летом Кьярри научился смотреть на солнце. Может быть, он научился смотреть на солнце гораздо раньше, и сейчас только вспомнил об этом своём умении. В любом случае, это был тайный дар, особенность, которой обладал только он, Кьяртан Оулавссон, и которой мог бы поделиться, при случае, с кем-нибудь достойным. Естественно, не из взрослых. Кьярри представил, что мог бы на это сказать отец. Отец бы сказал: «Крьяртан, займись чем-нибудь полезным!» Мать бы погладила по голове, но всё равно бы не поняла. Даже брату Тоурри об этом не рассказать. И Кьярри сомневался, стоит ли посвящать так скоро в тайну своего друга Сверри Асгейрссона: Сверри-предатель завтра уезжал обратно в Арскоссандюр, а оттуда должен был ехать в Акюрейри, где его старшая сестра выходила замуж. Брат Кьярри, Сайтоур (он же Тоурри), тоже должен был жениться этим летом, в августе.       Была у Кьяртана ещё одна тайна: обнаруженный сегодня возле большого серого валуна трупик неизвестной птички. Кьярри погладил пёрышки и обложил трупик маленькими камушками, вроде могилы, чтобы никто не посягнул на него. Он приберегал эту тайну на сладкое и мечтал хорошенько поизводить Сверри, прежде чем откроет её.       Сейчас Кьярри и Сверри лежали на крыше лодочного сарая старого Гюннара. Гюннар выходил из себя, если видел детей на этой крыше, грозно кричал издали, размахивая кулаком — в этом случае надо было как можно быстрее соскользнуть и кинуться наутёк. Но именно с этого лодочного сарая несколько на отшибе открывался потрясающий вид на залив. Кьярри, лёжа на спине, смотрел на солнце. Сверри, устроившись на животе, плёл что-то из сухих травинок. Было тихо, только кричали чайки да плескалась вода. Сверри был обижен, что Кьярри так просто даёт ему уехать. Он чувствовал, что друг что-то не договаривает: настолько таинственно тот улыбался, зажмуривая по очереди то один, то другой глаз и глядя в небо. И поэтому Сверри с некоторой запальчивостью снова начал разговор сперва о сестре, о её женихе, потом о том, что однажды сам переедет в Акюрейри… Кьярри перевернулся на живот. Если долго смотреть на солнце, то потом увидишь чёрную дыру. Это была обратная сторона солнца. Кьярри медленно обвёл взглядом берег, осторожно покосился назад — не видно ли старого Гюннара и тихонько подтолкнул Сверри локтем в бок. Со стороны рыбацкого посёлка к сараю нерешительно шла маленькая мальчишеская фигурка. Кьярри никак не мог её как следует рассмотреть: мешала чёрная дыра. Она закрывала собой голову подходящего. И всё-таки Кьярри был уверен, что мальчик ему незнаком. Из детей в посёлке оставались только он да Сверри.       Сверри оглянулся и с нажимом повторил ещё громче:       — Когда закончу школу, обязательно перееду в Акюрейри! А когда мне исполнится восемнадцать, то непременно женюсь!       Фигурка замерла на полпути.       Кьярри вдруг ощутил острое желание как-то покрасоваться.       — А я… я… я, когда закончу школу, перееду в Рейкьявик!       — А я закончу школу раньше, чем ты!       — А я вообще в четырнадцать её закончу!       Мальчики повышали голоса. Пришелец, словно бы не слушая, оглянулся назад.       — Пугало! — охнул Сверри. Старый Гюннар, размахивая кулаком и что-то крича, показался на берегу. Мальчишки соскользнули с крыши и ринулись бежать. Под ногами мелькала чёрная дыра.              До обеда они успели помириться. В два часа Сверри забрался в родительскую машину и долго махал рукой Кьярри через заднее стекло. Только после того, как машина скрылась вдали, Кьярри запоздало вспомнил о том, что забыл рассказать о солнце, чёрной дыре и птичке.       Кьярри вздохнул и повернул домой. Он сам напросился этим летом в посёлок к брату Сайтоуру. Зимой здесь, в общем, и не жил никто, да и летом людей было немного. Невеста брата, Бирта Йоунсдоттир, приезжала почти каждый день на велосипеде из Дальвика. Кьярри нравилась Бирта. Она была весёлая и прекрасно готовила. Свадьба была назначена на август в родном Арскорсандюре, до этого Бирта никогда не оставалась с Тоурри на ночь. Это было правильно. Кьярри уважал рыцарские отношения.       Но сегодня приехала не Бирта. После обеда постучали в дверь, Тоурри пошёл открывать. Раздались громкие мужские голоса. Кьярри сунул нос в прихожую.       Сайтоур обнимался с каким-то мужчиной, а рядышком стоял тощий маленький мальчишка.       — Проходи, проходи… сын твой? — как-то странно хохотнул Тоурри, напряжённо вглядываясь в вошедшего — черноволосого и мрачного, словно ворона, мужчину. Полная противоположность самому Сайтоуру.       — Племянник. А это малыш Кьярри? Как вымахал!       Кьярри вздёрнул нос. В десять лет он вам не малыш. И у него есть тайна.       — И не говори… ест больше меня… Кьярри, помнишь Адноддюра Хильмарссона?       Кьярри не помнил.       — Вот чудной… ну Ари же, мой старый… друг!       Что-то, вроде бы, мелькнуло в памяти, но как-то размыто. Кьярри покосился на «племянника». Тот как-то тихо и жалостно жался у притолоки. Почему-то вспомнилась мёртвая птичка под камнем.       — Да вы заходите…              Мужчины сидели за столом, и Ари что-то тихо и серьёзно рассказывал Тоурри. Тоурри, подперев голову руками, не сводил с Ари взгляда. Кьярри присел в уголку, делая вид, что разбирает старые поплавки, а сам косился на «племянника». Тот, нерешительно опустившись на перевёрнутое ведро, сидел очень прямо. Бледный, тонкий. И правда на птичку похож. Но только не на ворону, как Ари, а на маленькую птичку…       — И, видишь, Йоуханна пока не может собраться… надо с кем-то оставить, а у меня… сам знаешь… вот и привёз его к деду… а он… такое дело…       — …мда… с Гюннаром, наверное, не очень сладко…       — …говорят — нервы, но я не знаю… Сигги последние полгода вообще молчит… не знаю, что делать… Халли заедет вечером…       Тоурри вдруг обернулся к Кьярри. Тот, вспыхнув, уткнулся в поплавки.       — Слушай, викинг. Тут такое дело. Возьми-ка ты…       — Сигги, — вставил Ари.       — Во-во. Возьми-ка ты Сигги да идите погуляйте… Сигги Гюннара Фридрикссона правнук…       Кьярри вздохнул. Ясно — будут вести свои взрослые разговоры. Не хотят, чтобы любопытные уши слушали. Как будто ему очень интересно. Как будто дел других нет.       — Ладно… — Кьярри нарочито лениво поднялся. — Идём?       Сигги перевёл на него странный, словно бы обращённый внутрь взгляд.       — Сигги, — громче сказал Ари. — Иди погуляй с Кьярри.       Мальчик, словно очнувшись, встал, и тут же вышел из дома.       Кьярри пошёл следом, но замешкался в прихожей. Из комнаты доносилось приглушённое:       — …отец… погиб… на глазах…       Что-то внутри пережало, Кьярри выбежал на улицу.              Сигги стоял, плетьми свесив руки вдоль тела, смотрел под ноги.       Кьярри покачал головой. Если бы у него прадедушкой был старый Гюннар, то он бы вообще… — что именно «вообще», Кьярри не додумал.       — Идём на лодки посмотрим, — сказал он.       Сигги всё так же безучастно стоял.       — Идём же… — Кьярри взял мальчика за руку. Тот, дёрнувшись словно от электрического разряда, поднял на него свои странные чёрные птичьи глаза.       «Как две чёрные дыры», — решил про себя Кьярри.       — Идём, — ещё раз, но уже решительно повторил он и потащил за собой Сигги.              Брат в обычное послеобеденное время на берег не вышел. Кьярри с завидным упорством таскал за собой Сигги, рассказывал о том, как они с Тоурри ходят в залив ловить рыбу. Начал рассказывать о грядущей свадьбе Тоурри с Биртой, о том, что, может быть, после свадьбы он будет приезжать в посёлок сам и ловить рыбу в одиночестве, понял, что зарвался, покраснел и замолчал. Сигги молчал тоже, за всё время не проронил ни слова, только глаза временами чуть расширялись. Солнце едва начало клониться за высокие скалы на том берегу.       — Ну, пойдём домой, — сказал Кьярри. Сигги робко подал ему руку.              В доме, несмотря на только начавшиеся сумерки, горел огонёк.       — Подожди здесь, — шепнул Кьярри и отправился на разведку. Он никак не мог поверить, что у брата могли быть другие дела, помимо рыбалки и Бирты. И что можно с кем-то так долго разговаривать. Тихонько, придерживая дверь, пробрался в прихожую, затаился за старыми, пропахшими рыбой рыбацкими куртками. Из комнаты доносились какие-то странные, словно тихое сдержанное мычание, звуки. Кьярри осторожно выглянул из-за курток. На столе стояла пустая бутылка. Тоурри, перегнувшись, взяв Ари за руки, целовал его в губы. Совсем не так, как Бирту — рыцарски, а так, словно хотел съесть кусок Ари. Кьярри отпрянул в тень. Перевёл дыхание и осторожно выбрался на улицу. Сигги нерешительно двинулся к нему навстречу. Кьярри помотал головой:       — Молчи!       В лёгких летних сумерках глаза Сигги ещё сильнее расширились. Кьярри вспомнил, что тот не говорит. Он схватил мальчика за руку и потянул в сторону просёлочной дороги.       — Сделаем два круга и вернёмся, — приговаривал Кьярри. Что-то странное творилось у него в голове. Почему на месте Бирты сегодня был этот чёрный Ари?.. Кьярри бежал, сжимая в руке маленькую ладошку Сигги, бежал со своей привычной скоростью и не сразу заметил, что мальчик рядом уже запыхался.       В конце дороги показались фары автомобиля. Может быть, Сверри вернулся?..       Автомобиль остановился возле домика Сайтоура.       — Ну что же, можно и обратно! — решил Кьярри и уже медленнее пошёл назад. Сигги старался не отставать.              В освёщенном прямоугольнике, отбрасываемом распахнутой дверью, стояли, покачиваясь, Тоурри и Ари.       — Ну с-с-спасибо! — Ари протянул обе руки, Тоурри упал в его объятия. Они немного постояли, не в силах оторваться друг от друга. — Хо-орошей тебе с-свадьбы, засранец!       Похлопали друг друга по плечам, по спине и двинулись к автомобилю. Ари забрался на сиденье впереди.       — Не беспокойся, всё будет… вот что значит — друг!.. Сигги… Эй! Сигги!              Кьярри, наблюдавший эту сцену, стоя у забора, почувствовал лёгкое движение рядом: Сигги пытался спрятаться за его спину.       — Да вот же он! — тем же странным смехом, что и днём, расхохотался Тоурри. Лицо его было красным и мокрым. — Да не бойся ты! Кьярри, идите сюда!       Мальчики подошли. Сигги упорно смотрел в землю.       — Вот ч-что, Си-и-грикюр Торстейнссон, — сказал Ари, стараясь звучать убедительно. — Я смотрю… ты тут… В общем, я, как и решено было, тебя тут оставляю. Смотрю, ты с… Кьярри уже подружился. Ну вот и славно. Йоуханна… мама твоя приедет через неделю. Вы тут… дружите, хорошо?       — Да, — неожиданно вставил водитель, знакомый Кьярри по Арскорсандюру Хадльфредюр Магнуссон. — Дружите, как дядя Ари с Сайтоуром…       Ари засмеялся дребезжащим смехом, а потом вдруг заплакал. Тоурри отвернулся.       — Да что ты, Ари? — серьёзно сказал Хадльфредюр. — Я натурально, никогда такой дружбы, как у вас не видел у других…       — Езжай уже! — всхлипнув, стукнул кулаком Ари. — Ну, Тоурри… бывай…              Тоурри не оглянулся. Автомобиль отъехал задним ходом до дровяного сарая, развернулся и начал удаляться в лёгкой акварельной синеве.       — Надо отвести Сигги к Гюннару… ночевать… — Голос Тоурри вдруг сломался до сипоты.       — Нет. Пусть здесь останется.       Тоурри обернулся. Кьярри всё так же решительно сжимал ладошку Сигги в своей.       — Хорошо. Пойду тогда, скажу старику, что у нас… и вообще… пойду, поброжу…       Кьярри долго смотрел, как брат, заглянув к Гюннару на пару минут, идёт прочь от посёлка.              На следующее утро, не в силах больше держать тайны при себе, Кьярри повёл Сигги к серому валуну. Он не знал, с чего лучше начать.       Осторожно разобрал каменную могилку.       — Вот. Нет, погоди, не смотри. Сперва надо поглядеть на солнце. Вот так вот.       Они долго смотрели вверх, а потом, по команде Кьярри, перевели взгляд вниз.       В центре трупика неизвестной птички зияла чёрная дыра. Мальчики молча смотрели на неё, пока она не стала исчезать. Потом снова заложили птичку камнями.       — А у меня папа умер, — неожиданно сказал Сигги. — У него в груди была такая же штука…       — Расскажешь?       — Расскажу.              Мальчики опасливо забрались на знаменитый лодочный сарай, но старый Гюннар, хоть и видел их там, почему-то так и не выбежал с криком.