My daddy loved me.

      Марта снова поругалась с братом. Несмотря на то, что они были одни друг у друга, они часто ссорились, потому что Дэвид считал, что он всегда и во всем прав. Когда старший брат принимается за воспитание младших, тем более, если это младшая сестра, конфликтов не избежать. Даже несмотря на то, что им уже за 30. Дэвид считал, что Марта должна быть леди, что он воспитывал ее, как леди, а значит она не должна быть такой. Брат всегда с яркой неприязнью выделял это слово. Потому что Марта была мужеподобной. Потому что Марте не нравились мужчины. Потому что Марта была не такой, какой он старался ее сделать. Да, «сделать» более уместное слово, чем «воспитать».       Она шла по парку и курила, любовалась дымом, ей нравилось как он щекочет легкие изнутри, обжигает горло. Это успокаивало. Марта курила только тогда, когда была вне себя от любых эмоций, только в самой крайности, как сейчас. Хорошо, что они больше не живут вместе. Как только она стала зарабатывать и съехала от брата, она тут же подстригла волосы коротко, еще больше становясь похожей на парня. Грубые черты лица, плоская грудь и угловатое крупное тело только подчеркивали это. Многие люди не сразу определяли ее пол и она забавлялась их недоумением. Но при этом все принимали ее и любили такой, какая она есть. Кроме Дэвида.       Встряхнув головой, Марта отогнала все мысли и достала очередную сигарету. Крепкие, одной-двух всегда было достаточно, чтобы почувствовать легкость сознания. Сделав первую тяжку, Марта села на скамью, которая была дальше всего от фонарей и смотрела в небо. Сегодня было пасмурно, но тепло. Иногда из облаков выныривали звезды и заныривали в другие. Совсем как маленькие рыбки блестят чешуей в волнах. Девушка улыбнулась этой мысли и откинулась на спинку, чтобы было удобнее смотреть. — Папочка? Папочка, это ты? — гротескно угловатый и сгорбленный парень подошел вплотную. Вся его поза говорила о том, что у него не в порядке с головой. Поэтому Марта не удивилась этому. — Нет, вы обознались, — девушка встала, затушила сигарету о мусорку и тут же почувствовала как чужие руки обхватили торс. — Эй, прекрати. Немедленно, — чеканя каждую букву произнесла девушка, пытаясь расцепить руки незнакомца. — Прости, папочка, я не хотел! Я не хотел! Я правда не хотел, я так тебя люблю, папочка!       Молодой человек рыдал, сползая на колени, но руки не расцепил. Он хватался за одежду, как будто боялся утонуть в асфальте, а Марта единственное, что удерживало его от этого. — Папочка! Я заслужу твое прощение, можно? Позволь мне заслужить твое прощение! Прошу!       Не дождавшись ответа остолбеневшей девушки, парень начал расстегивать ее джинсы. А когда снял ремень, остановился и стеклянными глазами смотрел на него. Через мгновение они почернели настолько, что даже темнота, в которой они находились, казалась светлее. Он резко выпрямился и расправил плечи. Теперь Марта увидела, что парень такой же комплекции, что и она, но чуть ниже. Удар.       Пробороздив лопатками асфальт, девушка уже было приготовилась вскочить и ответить, но парень пригвоздил ее обратно, схватив за горло с нечеловеческой силой. Ее попытки разжать пальцы психа были тщетны. — Ты жалкий ублюдок, ненавижу тебя! Это все из-за тебя! Ненавижу тебя! Ты мне больше не отец! Я убил тебя! Убил! Но ты снова здесь! Я убью тебя снова, но прежде я хочу показать тебе как мне было. Я сделаю с тобой все, что ты делал со мной, — последние слова парень говорил шепотом сквозь зубы. В глазах плескалась ненависть, глубже которой Марта не видела за всю свою жизнь.       Резко парень перевернул девушку на живот, левой рукой давил на спину между лопаток, не давая подняться, а правой стягивал джинсы. Марта попыталась вырваться, но преступник ударил ее в то место, где держал, выбив из легких весь воздух, а из глаз звезды. Пока она приходила в себя, он стянул трусы и уже оголил свой член. — Папочка, скажи! Скажи, что любишь меня! Пожалуйста, папочка! Ты всегда говорил, что любишь меня, когда делал это, — парень всхлипнул, но хватку не ослабил.       На спину упала пара горячих капель, а плоть психа уже давила на анальное отверстие. Марта забилась, но посыпались хаотичные удары и пришлось притихнуть, до крови прикусив губу. Девушка заплакала, отчаянно, молча, несдержанно. Впервые за пятнадцать лет.       Член вошел резким толчком, Марта заорала, но дергаться боялась. Даже имея мужскую комплекцию, она была слабее мужчины, который сейчас насиловал ее. Психи всегда сильнее, потому что их не тормозит сознание, они не могут рассчитывать силу. Войдя до упора, парень снова начал плакать и умолять «папочку» сказать, что любит. Марта сцепив зубы терпела боль. Тогда молодой человек начал двигать тазом. Девушка воткнулась лбом в асфальтные камни и, стараясь не издавать звуков, задержала дыхание. Анус пульсировал, кровоточил, наверняка кровоточил, но маньяка это не волновало. Кровь была отличной смазкой, когда псих начал активно двигаться, царапая спину своей жертвы до мяса. Он плакал, кричал, бил, умолял, но Марта терпела, молча стиснув зубы. Тогда насильник наклонился, схватил зубами ее загривок и сомкнул челюсти. В глазах потемнело, она только недавно привыкла к боли, которая стальным раскаленным прутом пронзала хребет, а теперь маньяк откусил от нее кусок. Ковыряя в ране, парень снова стал умолять, чтобы ему сказали, что любят. Через мгновение он зарычал и стал вдалбливаться в тело жертвы с такой силой, что на бедрах, животе и правой стороне лица не осталось живого места: асфальт нещадно царапал кожу.       Мгновение и парень вышел из тела девушки, но облегчение было секундным, потому что псих стал рвать ее тело руками, зубами. Она больше не могла сдержаться, крик боли и отчаяния наполнил темноту, но маньяка это только больше разозлило. Девушка уже потеряла сознание от болевого шока, а он продолжал рвать, с ненавистью выплевывая проклятия. — Папочка! Я ненавижу тебя, понял? Я никогда тебя не любил, слышишь, не любил! Потому что ты делал мне больно, сколько я себя помню, ты всегда делал мне больно и говорил, что любишь! Ты не любил меня! Я тебя боялся, чертов ублюдок! Я мечтал, что разделаюсь с тобой! Но я и мечтать не мог, что сделаю это дважды! Спасибо, папочка, за такую возможность! Ненавижу тебя! Гори в аду! Ты сгоришь в аду! АХАХАХАХА! СГОРИШЬ В АДУ ЧЕРТОВ УБЛЮДОК! МРАЗЬ! НЕНАВИЖУ! СДОХНИ! СДОХНИ!

***

***       Девушка лежала на асфальте лицом вниз. Ее спина была похожа на фарш, из которого выглядывали кости. Рядом, скрестив ноги, сидел парень. Его сгорбленная, раскачивающаяся вперед-назад, фигура говорила о том, что он болен. Он держал труп за руку и рыдал. — Папочка… Папочка, я люблю тебя, ответь, ты любишь, меня? Папочка всегда говорил, что любит меня… Папочка так меня любил…