Невидимые путы

      Гаю доложили: в подвале директриса ШНыра. Такого Мокша упустить не мог, и, разогнав всех своих арбалетчиков, направился к подвалу. Подвал служил Гаю подобием тюрьмы и даже был разбит на маленькие комнаты. Возле двери одной из них горой возвышались два берсерка Тилля. Смерив их взглядом, Гай презрительно скривил маленький рот. — Пошли прочь! — приказал он, властно махнув рукой.       Берсерки повиновались и засеменили к выходу из подвала. Это выглядело всегда странно: Гай рядом с гороподобными подчиненными Тилля смотрелся воробьем, но стоило ему чирикнуть, как хищные берсерки втягивали головы в плечи и спешили исчезнуть.       Гай толкнул дверь. В нос ударил легкий цветочный аромат. Губы тут же изогнулись в усмешке. В сочетании с его худым лицом и сощуренными, как у хищника, глазами эта усмешка смотрелась жутко.       Она сидела, прислонившись спиной к стене, опустив голову, очки съехали с переносицы и вот-вот должны были упасть. Привычная косичка растрепалась и была похожа на крепкую, но слегка потрепанную мочалку. — Ох, — одобрительно протянул Гай, шагнув ближе, — Кого я вижу!       Он сказал это так, будто совершенно случайно забрел в эту камеру, и теперь скрывает удивление, а не специально пришел сюда, чтобы взглянуть на нее. Кавалерия дернула головой, но не подняла. По началу Гай удивился, почему она не привязана или не прикована, и вот так смирно сидит, но потом вспомнил, что до него тут побывал сильный маг из форта Белдо, наложивший на нее «невидимые путы» Заклинание, делающее человека послушным, как пластилин, не способным двигаться без посторонней помощи. По сути, ей была подвластна только голова и частично шея. — Твой ученицы у нас нет, — почти ласково ответил Гай на незаданный вопрос, и присел на корточки прямо перед Калерией, — Я же не дурак, чтобы держать ее здесь.       Он улыбнулся и заправил выбившуюся из косички Кавалерии прядь ей за ухо. Директриса дернула головой, пытаясь спастись от прикосновений ведьмаря. Дышал он громко и спокойно, что еще больше раздражало ее. Тут она провела час, в таком вот положении, и было бы неплохо хотя бы вытянуть ноги, но тело ее не слушалось, и вместо обычных движений выходило дерганье умирающей рыбешки.       А Гай все так же спокойно дышал, изредка усмехаясь чему-то, и, держа ее за подбородок, поглаживал большим пальцем по уголку губ и щеке. Усмешка, мерзкая и неправильная, не исчезала с его губ. Казалось, его лицо заморозили, и губы никогда не примут другую форму.       Кавалерия зажмурилась, чтобы не видеть ненавистного лица Мокши, на что ведьмарь усмехнулся еще омерзительней и приблизил свое лицо к лицу пленницы. — Ну как же ты умудрилась так глупо попасться? — прошептал он, обжигая щеку и ухо Калерии горячим дыханием и снова усмехнулся, отодвигаясь.       Гай смотрел на нее сощурив глаза, почти любовался ей, в то время как она пыталась вжаться в стену. Ведьмарь склонил голову на бок. Так делает сытый кот, поймавший мышку исключительно для игры. Видимо, Гаю наскучило сидеть, поэтому он обхватил ее руками, на несколько мгновений прижав своим весом к стене. Она вздрогнула, будто порезалась бумагой, и попыталась вырваться, но цепкое заклинание не дало. Кудри Гая щекотали глаза, но повернуть голову она не могла — с одной стороны мешала рука ведьмаря, с другой — его щека и уголок губ. Ненавистный уголок губ.       Почувствовав замешательство пленницы, Гай беззвучно засмеялся. Его волосы дрожали, еще больше щекоча глаза директрисы ШНыра.       Ведьмарю нравилось, что в данной ситуации он — царь и бог. Сейчас Кавалерия не может ничего, и такой шанс упускать ни в коем случае нельзя!       Прекратив смеяться, Гай крепче обхватил Кавалерию и поднялся, поднимая на ноги и ее. Ноги женщины не слушались, и она завалилась на Гая, уткнувшись ровно в ключицу ведьмарю. Тот опустил голову и теперь его дыхание обжигало другое ухо Кавалерии. — Осторожней нужно быть, — насмешливо прошептал Мокша. — Я Вас ненавижу, — тихо, но отчетливо проговорила Кавалерия, пытаясь увернуться от горячего дыхания над ухом.       Гай великодушно перестал щекотать Кавалерию своим дыханием и прислонил к стене. Стоять она могла, но возможность шевелиться до сих пор не вернулась. Мокша смотрел на нее молча, все так же громко дыша.       То, что Гай так близко, выбивало Кавалерию из колеи. Он страшный человек и умелый психолог. Вкрадчивый голос, движения, улыбочки и прищуры. Этому можно было противостоять на расстоянии, но когда стоит протянуть ладонь, чтобы коснуться его… Тут уже все известно заранее.       По затылку, где-то под косичкой, пробежало стадо мурашек, из-за чего Кавалерия дернулась. Гай слишком близко стоял, чтобы не заметить этого. Мокша усмехнулся. Самодовольно и гордо. Лера попалась на крючок.       Он снова взял ее за подбородок и погладил по губам, чуть отогнув нижнюю. Ему нравилась эта игра. Глаза Кавалерии наполнились слезами. Она была в ловушке. Сил зажмуриться больше не было, оставалось только смотреть на скулу или ухо Гая. Гай молчал и улыбался, чуть опустив веки. Изредка он гладил женщину по разгоряченной щеке или проводил шершавым большим пальцем по ее губам. Она вздрагивала и пыталась отвернуться.       Слез было все больше, и в конце концов они потекли по щекам. Лера не нашла ничего разумней, чем уткнуться в ключицу ведьмаря. Лучше так, чем эта замершая усмешка. Гай усмехнулся и на этот раз, но гораздо добрее. Позволив Кавалерии немного помочить его рубашку, он за плечи снова вернул ее к стене. Она прятала глаза, а слезы все так же текли по щекам. — Ну-ну, — прошептал Гай, и вытер слезы пальцем.       Кавалерия судорожно выдохнула, и слезы потекли сильнее. Какое-то время Мокша вытирал их пальцами, но потом вдруг приблизился к лицу женщины, и убрал слезинку губами.       Кавалерия дернулась и замерла. Губы Гая были шершавыми. Он не отстранился, так и стоял, обжигая дыханием скулу и веко. Кавалерия вывернулась, снова уткнувшись в ключицу. — Не надо. — беспомощно прошептала она. — Пожалуйста, не надо. — Почему же? — дыхание Гая снова обожгло ухо женщины. — Тебе не нравится? — Я не хочу…- совсем уж тихо прошептала Кавалерия и уткнулась в его шею. Шея была теплой и… И будто бы уютной. Гай потерся щекой о волосы Кавалерии. — Не такой уж я и страшный, видишь? -прошептал он, и немного отстранив от себя, коснулся губами ее уха.       Только пришедшее чувство покоя, покинуло директрису ШНыра, и слезы вновь обожгли щеки. Ее телу, а может и душе, было хорошо в объятьях ведьмаря, но разум настойчиво протестовал. — Пожалуйста, не надо! Пожалуйста! — словно безумная, шептала она, отворачивая лицо от Мокши. — Пожалуйста… — Тише… — прошептал Гай, поглаживая ее по щеке большим пальцем, — Тише…       Он коснулся губами ее скулы и замер, обжигая дыханьем другое веко, затем осторожно поцеловал. Лера забилась в сильных руках, но Мокша не отпускал. — Тише…       Он покрывал легкими поцелуями скулы, щеки и подбородок Калерии. Дойдя до губ, он остановился будто в нерешительности, затем осторожно коснулся и их, снова оторвался. Кавалерия плакала. Может от безысходности, а может и от собственной слабости. Гай был с ней ни нежен и ни груб. «Конечно, все это сейчас он делает лишь из собственного эгоизма» — подумала Кавалерия и судорожно выдохнула.       Гай тихо засмеялся. — Глупенькая, — тихо прошептал он, — Глупенькая маленькая Лерочка.       Калерия замерла. Мокша угадал ее мысли. Ведьмарь снова коснулся ее губ, но настойчивей. Все внутри у женщины сжалось. Гай усмехнулся. Только сейчас шнырке открылось, насколько же он властный. Она приоткрыла рот, чтобы вновь попросить Гая остановиться, но ведьмарь тут же приник к ее губам.       По щекам потекли слезы. Гай отрывался от ее губ, собирал слезы губами, а затем вновь приникал к ним. Она не отвечала на его поцелуй, но и не сопротивлялась. — Неужели ты и вправду ненавидишь меня, м? — прошептал он, прислонившись своим лбом ко лбу Леры, поглаживая пальцами её шею. — Я не знаю.       Кавалерия сказала это беззвучно, почти не шевеля губами, но Мокша услышал. И снова усмехнулся.       Калерия Валерьевна ни на что не надеясь двинула рукой… и та послушалась. Заклинание теряло силу.             От Гая не укрылось это и он тихо засмеялся. — Теперь ты не можешь сказать, что все произошло по вине заклинания!       Он начал покрывать поцелуями ее лицо и шею. Иногда посмеиваясь неизвестно чему. Губ он не касался.       Кавалерия всхлипывала и не смела пошевелиться. — Пожалуйста, Гай, — прошептала она срывающимся голосом, — Как человека тебя прошу! Пожалуйста! — Пожалуйста, прекрати? — усмехнулся он. — Мучить меня… — совсем тихо закончила она.       Лера впервые подняла на него глаза. Они смотрели друг на друга, пока Калерия не коснулась рукой лица Гая. Она будто отрешенно провела пальцами по его щеке и сама прильнула к его губам.