* * *
Будучи порядочной девушкой, Елена не стала подслушивать. Ей также было стыдно признавать симпатию к Никифорову, вызваную обоюдной ненавистью. Она — лечащий врач городской больницы, а он — великий фигурист прошедшего, настоящего и грядущего столетия. Легенда, одним словом. Разве бывает такое, что такая недоступная известность станет повседневно общаться с такой, как она? Конечно, можно втереться в доверие его сестры, после выписки нагрянуть в их дом, сопоставив время с плотным графиком Виктора и провести вечер с ним. Но Елена — порядочная девушка, поэтому никогда так не сделает. — Простите... Женщина обернулась, приняв чьё-то обращение к себе, и увидела паренька со светлыми волосами и такими же голубыми глазами, как и у Виктора. Удивительно, но она знала кто перед ней стоит. — Юрий, — девушка выразительно выгнула бровь, — пришёл за Виктором? Сначала Плисецкий пришёл в замешательство, когда та назвала фигуриста по имени, но потом отрицательно мотнул головой, и Елена, видимо, поняла, в чём дело. — Всё хорошо, — медсестра примирительно улыбнулась, — она уже очнулась. Парень кивнул. Его лицо, до этого напряжённое до предела, заметно расслабилось, а веки сами собой прикрылись. — Спасибо, — спокойно поблагодарил он Елену и, зашуршав карманами куртки, поплёлся к зоне ожидания. — Ты не зайдёшь? — пока не поздно окликнула она Юрия, проследив за его шагами. Парень не остановился, даже не ответил, проигнорировав вопрос медсестры. Но она, будучи девушкой порядочной, не станет и дальше докапываться до истины. Она понимала, какого это, — потерять любимого человека.* * *
После того, как Елена покинула комнату, между нами воцарилось долгое молчание. Иногда я ловила на себе заинтересованный взгляд Виктора, который тут же отводил его к окну; один раз он чихнул, и я вежливо пожелала ему "будь здоров". — Прости, что так сразу пришёл, — парень всё же подал голос, положив начало, — Я волновался. Он приулыбнулся, явно вспоминая что-то хорошее — чувствуя блаженное облегчение. — Ничего, — мотнула головой, — Я рада, что ты сейчас со мной. Никифоров осторожно посмотрел мне в глаза и, полностью растрогавшись, тут же оказался подле, присаживаясь на край кровати и подхватив мою ладонь своими длинными, светлыми пальцами. — Боже мой, Вика, больше никогда не оставлю тебя одну, — горячо распинался Витя, грустно оглядывая медицинские приборы, особенно капельницу и трубку, оканчивающуюся иглой, воткнутой мне в руку. — А что произошло, расскажи, — я встрепетнулась, надеясь на то, что мой новообретённый брат не станет скрывать причину моей тяжёлой амнезии. Однако, Никифоров замялся, видимо подгатавливая нужные слова — или, по крайней мере, хотел в более мягкой форме преподнести событие минувшего дня, если не недели и, страшнее всего, месяца. — Однажды вечером, — на выдохе начал рассказ Виктор, в душе предпочитая забыть тот день, — ты собиралась к подруге в гости. И попросила меня отвести тебя к ней, так как её родители, как ты сказала, уехали в командировку, а бабушка, с которой осталась твоя подруга жить, не дееспособный водитель. В тот же вечер меня пригласили на важную встречу с журналистами, — про себя Виктор подумал "Яков козёл", — по поводу очередного выступления. Да, Елена не упомянула то, что я фигурист, — он озорно прищурился, но потом вновь посерьезнел, — Ты позвонила мне, прося отвезти, а я отказал. К тому же накричал на тебя и...мы поругались. Дальше ты вызвала такси и...о том, что было после, ты, наверное, догадываешься. Я понимающе кивнула, с силой сжав губы в тонкую линию. Неприятный эпизод — мне ужасно неловко перед парнем. — Прости, что заставила вспомнить это, — большим пальцем я провела по тыльной стороне ладони Никифорова, размышляя о том, что же стало с таксистом — об этом спросить уже не решилась. — В следующий раз, — взбодрился брат, гордо выпрямив спину, — я самостоятельно организую для тебя вечеринку, идёт? Я только хотела ответить ему, как из кармана кофты Вити послышалась скрипичная музыка — в моей голове выплыли соответсивующие слова: "Зима — Вивальди". — Боже, — он растерянно посмотрел на меня, затем на наши сплетённые руки и, аккуратно расцепив их, встал, — Это...телефон...не знаю... — Ничего, можешь идти, — я кивком указала на дверь, расплывшись в радостной улыбке. Фигурист подошёл к двери, медленно открыл её и нехотя вышел, в последний раз оглядев капельницу.* * *
Он нажал на мигающую зелёным кнопку "ответить" и приложил телефон к уху, закатив глаза. — Где ты шляешься, чёрт возьми? — устало спросил Виктор, запустив пятерню в свои светлые волосы. —Приди ко мне, — ответил парень на том конце связи. — Хорошо, но где ты? — с ноткой раздражимости переспросил он. — Зона ожидания, — ответил Юра и отключился, оставив Никифорова гадать, где же находится это помещение.* * *
Он сидел на пластиковом синем стуле, вжав голову в плечи. Одна рука свободно покоилась на колене, другая сжимала в кармане куртке бархатную коробочку. Её подарок на День рождения. Которое та провела в коме. Он помнил, как сжимал её руку, сидя у постели, как дрожали её ресницы и как доктор постоянно говорил ждать — ведь это единственное, что тогда оставалось. А теперь она очнулась. До этого серый, монотонный мир, казалось, вновь разукрасился во всю цветовую гамму, а сердце освободилось от тесных тисков. — Хорошо расположился, Юр, — из поворота показался Никифоров, неспешно подходя к Плисецкому. — Как она? — без промедления спросил Юрий, смотря прямо перед собой. — Не волнуйся, — Витя положил руку на плечо друга, — Я тоже сначала переживал...правда, есть одно ма~аленькое но. По спине парня пробежала холодящая дрожь. — Она... — Виктор переменулся с ноги на ногу, отводя взгляд — ...потеряла память... Глаза Юры поползли на лоб. Его рука, сжимающая коробочку, невольно расслабилась, а всё тело разом размякло. Взгляд невидяще уставился на фигуриста, пытаясь уложить его слова с голове. — Что?.. — неверя переспросил его Плисецкий, но Виктор перебил: — Нет, всё точно хорошо! — торопливо заговорил он, — Елена сказала, она вспомнит... — Вспомнит что? — дробяще проговорил Юра, вставая со своего места, — Хочешь сказать, она будет знать только о себе и о том, кем она является? — Тебе этого мало? — удивился друг. — Да, мало! — уже кричал Плисецкий, — Мне мало того, что она будет помнить только себя! А наши прогулки, наши совместные вечера, когда мы все втроём сидели у льда? Мне мало того, что она не будет помнить меня! Чёрт возьми, это ты виноват в этом... Парень кинул в грудь Виктора ту самую коробочку, в которой что-то звякнуло, и поторопился покинуть помещение, игнорируя последующие выкрикивания Вити, зовущего Юру по имени.* * *
— Всё хорошо? — встрепетнулась я, видя угнетённое лицо моего брата. Виктор прикрыл входную дверь, вновь подошёл ко мне и, сев на корточки, устало улыбнулся. — Я не потерял свою любимую сестру, всё прекрасно, — он протянул ко мне свои руки; в его ладонях я заметила некий маленький квадратный предмет. — Что это? — прищурившись подобно Никифорову, я оглядывалась на коробочку, всё ещё непонимая назначения. — Подарок, — он вложил бархатный предмет в мои ладони, вставая, — От моего друга — тоже великолепнейшего фигуриста. Я с интересом рассматривала подарок, слыша, как внутри что-то весело звякает. А после, подняв брови, оглянулась на брата. — Ты уже уходишь? — его слишком скорое покидание палаты слегка расстроило меня. Витя улыбнулся улыбкой, успевшей стать мне такой родной. — С прошедшим Днём рождения, — он заигрывая подмигнул и ушёл, аккуратно захлопнув дверь. Моё сердце начало биться в бешеном темпе. Буквально за час я приобрела брата, узнала о себе что-то и даже получила подарок от незнакомого мне человека. Удача, везение или судьба? Кто знает. Я потянула крышку коробочки от себя. Она поддалась, резко щёлкнув, и мне на колени упал свёрнутый в несколько раз клеточный лист. А внутри лежал...амулет. Красивый кулон в форме сердца, пустой внутри, однако обод отделан переливающимися на солнце маленькими розоватыми камнями. Серебрянная цепочка и резная серебрянная застёжка. От такой красоты у меня перехватило дыхание, а в сердце зародилось прочное желание узнать отправителя. Взгляд привлекла записка, аккуратно сложенная по всем сгибам. Я бережно отложила кулон и одними пальцами захватила листок, разворачивая тот. Красивым почерком, синими чернилами разбегались слова. Я прочитала письмо. Прочитала заново и снова два раза. Удивительно, но...почему-то по щекам покатились слёзы. Совершенно незнакомый мне человек написал письмо, подарил кулон, но всё, что когда-либо со мной происходило, забылось — и эта записка тому напоминание. Приложив помятый лист к груди, я прошептала: — Спасибо, Юра.Дорогая Виктория Никифорова, Передай своему брату, что он уже достал постоянно спрашивать меня про наши с тобой отношения. Мой он брат или твой, а? Поздравляю с пятнадцатилетием! Теперь-то мы ровесники, и я обещаю, что больше не буду называть тебя малявкой (без обид). Желаю, естественно, всего самого лучшего и радужного. Чтобы тебя забрал единорог в Волшебную страну (ага, размечталась). Я долго выбирал подарок, и ты ему не удивишься, ведь когда-то мы гуляли по городу, и ты сказала, что мечтаешь именно об этом. Пусть я и притворился, что проигнорировал это (ты меня потом больно побила), но я тогда уже знал, что тебе подарить. Я люблю тебя и всё, что с тобой связано. И это сердце тому подтверждение. Спасибо за все время, проведённое вместе, Твой Юра.