В старом доме

Уже поздним вечером Жанна стояла на темной остановке в ожидании предпоследнего трамвая. Уже было одиннадцать и трамвай задерживался на три минуты, что крайне нервировало. В руках девушка держала пакет с парой пачек чипсов, батоном, паштетом и двумя бутылками сидра. Набор леди, можно сказать. Жанне было темно, Жанне было неуютно на пустой остановке и, в конце концов, Жанне было холодно, ведь кто же знал, что придется задержаться так поздно, а потом еще и обходить темные дворы по светлым улицам, в надежде, что ни один из чуть поддатых мужиков не решит узнать «почему у столь прекрасной леди такое грустное лицо». Говоря честно, Жанне действительно было отчего грустить — уже второе собеседование на неделе и второй отказ. Ну и где этот хвалёный недостаток кадров в школах, когда он так нужен? Кому-то она не подходит из-за возраста, потому что «найдете мужа и уйдете в декрет». Кому-то из-за отсутствия стажа работы, но откуда ему взяться, если никуда не берут? Третьи прямо в лицо ей сказали: «мы ищем мужчину». Жанна тогда долго кричала и даже разбила вазу в кабинете соискателя, потому что чтобы услышать это ей пришлось потрать последние деньги на приличную обувь и быть при параде, когда могли и по телефону сообщить. Сегодня же Жанна опять выслушивала почему она не подходит и как они бы рады взять к себе на работу такую чудесную девушку, ох и ах, да не судьба. Жанна понимающе — насколько вообще можно было это изобразить — улыбнулась и, напоследок пнув ножку стула, на котором сидела, вышла из кабинета. Она, не благодаря гардеробщицу, выхватила свое пальто, быстро накинула его, даже не повязав шарф, и выскочила на улицу, чтобы как можно быстрее дойти до остановки. По пути, который был почти не освещен фонарями и большую его часть пришлось пройти по главной улице, был небольшой магазинчик, один из тех, что есть в каждом городе и которому очень далеко даже до названия «супермаркет», так, забегаловка от мира магазинов. Жанна с грустью вошла в этот венец торгового дела, название которому было под стать статусу — Магазин, и вышла с удручающим набором из сегодняшнего ужина и завтрашнего завтрака. Пройдя еще пару остановок — абсолютно не тех, что ей нужны — Жанна стала под навесом, в ожидании трамвая. Фонарей рядом не было, не было и людей, что радовало больше, но трамвая тоже не было. Когда Жанна начала писать уже десятый по счету гневный твит в сторону транспортной службы города, наконец послышался звук колес и к остановке плавно подкатил трамвай. Девушка сразу же, как только открылись двери, заскочила в желтый салон, благо, никто не собирался выходить на этой остановке. Про себя Жанна отметила, что это и остановкой назвать тяжело: покосившийся навес, выдранная с корнем скамейка, валяющаяся рядом же, и столб, весь в объявлениях по типу куплю-продам. Как и подобает самым задворкам города. Жанна специально села на самое дальнее место в салоне, чтобы никто не мог помешать её горю и переживаниям. По правде говоря, никого в салоне особо и не было, только что мужчина помятого вида с резким одеколоном и две подруги за сорок, сидящие вместе и переговаривающиеся в полный голос, никого не стесняясь. Жанна хотела грустить. Самозабвенно, с горькими слезами, чтобы расплакаться прямо тут и плакать всю дорогу до дома, а это почти что час, от конечной и до конечной. А если хоть кто-то решится спросить, что с ней и по ком плачет, она сразу же даст ему пакетом по голове и будет такова. Но, на счастье того, кто рисковал пасть в неравной битве против пакета, до конечной Жанна доехала в гордом одиночестве и погруженная в собственное горе. Она вышла на своей остановке, такой же темной и корявой как та, на которой зашла, и уверенно двинулась вглубь дворов. Найти собственный дом было делом минут трех, не больше: перейти дорогу, пройти в арку, отсчитать семь подъездов и готово! Осталось только определить, есть ли кто-нибудь дома. Жанна всегда так делала перед тем, как войти в подъезд, и скорее от привычки, чем за реальной надобностью. На её пятом этаже призывно горел теплый желтый свет и Жанна знала — даже в такое время Доминик ждёт её на кухне. И именно для неё в пакете лежала вторая бутылка сидра. — О, явилась-таки, — Жанна даже не успела снять обувь, как Доминик появилась темным силуэтом в дверном проёме, — ну как оно? — Всё плохо, — мрачно констатировала девушка, сидя на полу и расшнуровывая ботинки, — еще и погодка примерзотная. — Погодку я и так вижу, — Доминик взяла пакет с пола, быстро заглянула в него и двинулась на кухню, — по сидру вижу, что сегодня пьём за неудачу. — Да, — подтвердила Жанна, уже снявшая обуви и пальто, пытающаяся повесть его поверх курток, — когда меня возьмут — куплю шампанское. Не снимая костюма «для собеседований», Жанна сразу же прошла на кухню, где её подруга уже доставала из холодильника нехитрые закуски одной рукой, и ставила чайник на плиту другой. У них была квартира-студия-не студия, с крохотной кухонькой и не менее крохотными комнатушками, да такими, что вдвоём там уже было тесновато. Что говорить уже про кухню, где стол, два стула, холодильник и плата занимали почти всё место. Но, Жанна всегда это признавала, кухня казалась ей уютной. На окне висели клетчатые шторы и скатерть точно такая же, потому что Доминик это показалось в высшей степени подходящим. На кухне всё время пахло чем-то вкусным — начиная от курицы, запеченной с ананасами и заканчивая пельменями с лавровым листом. В навесных открытых полках стояли прозрачные баночки с крупами и целых три вида макарон, а также специи всех мастей и острот. Ну и, конечно же, чай в пакетиках. — Но я же купила всё… — начала было Жанна, но решила, что лучше не продолжать. — Эта да, купила, — кивнула в ответ Доминик и поставила на стол тарелку с нарезанным сыром, — но сыр доесть надо, иначе он покроется плесенью и совсем не той, которую можно съесть. Да и чаю нужно выпить, чтоб согреться. Доминик достаёт кружки, в которых сначала заварит чай, а после нальёт сидр. Жанна развернется и пойдет в комнату, чтобы переодеться. Пока она будет снимать свой костюм переодеваться в пижамные штаны и футболку, чайник уже закипит и один пакетик чай на двоих будет заварен, ровно по три минуты в каждой чашке. После чая начнется сидр с чипсами и задушевные беседы, которые начнутся с того, какие работодатели идиоты и жлобы, а закончится рассуждениями о категорическом императиве Канта, иногда прерываемыми рассказами Доминик о судебных делах, которые рассматривались на парах. Они лягут спать ближе к трём ночи, чтобы утром, недовольные и помятые, девушки проклинали всё, пытаясь не опоздать каждая по своим делам.

***

Доминик просыпается раньше Жанны — это факт. Доминик учится на дневном отделении юрфака и первая пара начинается уже в половину девятого, потому именно в её обязанности входит приготовление нехитрого завтрака, который чаще всего состоит из двух поджаренных яиц и нарезанных помидор. Но бывают дни, когда Доминик хочется блеснуть своими навыками в готовке и она принимается делать что-то, что в интернете подписано как-нибудь типа «быстрый завтрак за ПЯТЬ (5) минут», а на деле занимает не меньше получаса, а то и больше. В дни обострения надобности блистания талантами, Доминик встает на час раньше положенного, быстро умывается и сразу же приступает к готовке. Сегодня она намерена сделать рецепт, что нашла вчера, но это не знаменитый быстрый завтрак на пять минут, а полноценное блюдо, которое и завтраком назвать сложно, скорее обед из трех блюд. Она намерена сделать торт без выпечки, тушеные овощи и жареное куриное филе, замаринованное еще вчерашним вечером. Конечно, если бы в этот день был не выходной, то Доминик и не подумала бы так изощряться и просто пожарила яиц, но ей очень уж хотелось утешить Жанну, которая терпит неудачу за неудачей. Тем более, что девушка не изменяла своим привычкам и даже в выходные вставала ровно в полдевятого, как раз в первую пару Доминик. Сегодня же всё должно быть иначе! Доминик уже предвкушала радостную улыбку Жанны, когда та войдет на кухню и увидит все те изыски, которые приготовила соседка специально для неё. В ответ Доминик только скромно заметит, что ей нужно было поступать на юридический, а на повара, но повар компанией деда управлять не сможет. Только вот именно в этот день всё идет наперекосяк: масло заканчивается в самый неподходящий момент, желатин нормально не размешивается, а про курицу вообще говорить нечего. Доминик сдерживается, как может, но когда она забывает убрать со стола форму с пирогом и та летит вниз, задетая локтем, девушка не выдерживает и громко ругается, даже не думая, что проснуться от мата — та ещё перспектива. — Ничего, мы можем и чаю попить, — Жанна стоит на пороге кухни, сонная и растрепанными волосами. — А пока давай уберем тут всё.

***

Каждое воскресенье приезжает Вероника. Не то чтобы Жанну это не устраивало, всё же она приносит деньги и еду, но некая неловкость между ними всё же есть до сих пор. Но особенно неловко было в первый раз, когда Жанна вернулась с магазина и застала в своем доме незнакомую девушку, в расшитом бисером и местами жемчугом платье, моющую пол. Тогда она только неловко поздоровалась и спросила у незнакомки, кто она такая будет. — Вероника де Сад, — несмотря на положение девушка выглядела гордо и даже давила своей самоуверенностью. — А ты, я так понимаю, Жанна? Живешь с Доминик? Жанна неловко кивнула в ответ, даже не зная, что и говорить. — Я буду приезжать каждое воскресенье, привозить деньги, еду и иногда наставления для Доминик от дедушки. Такой была их первая встреча и такой она осталась в памяти Жанны. Со временем гордость Вероники перестала казаться давящей, с её приходами все свыклись, а сама Жанна даже позволяла себе появляться при встрече в домашней одежде. Конечно, странно, что один день в неделю приезжала другая девушка, специально чтобы убраться и приготовить еды на будущую неделю, а не оставлять жить на одних пельменях. Поначалу Жанна пыталась ей помогать, ведь живут в квартире двое, но Вероника все время отвергала помощь, потому со временем девушка перестала пытаться. — О, снова ты, — Жанна открывает дверь и впускает в дом девушку. — Доминик опять ушла. — Я знаю, — Вероника ставит на пол пакеты с едой и, что необычно, с одеждой и останавливается в коридоре. — Сегодня будет кое-что веселое. — А можно конкретнее? — Жанна в упор смотрит на Веронику и отмечает, что до сих пор не привыкла к её внешности. Вероника — абсолютный продукт своей среды. Только брендовая одежда, только лучшая косметика, только надменный взгляд и ощущение роскоши и богатства. Она смотрелась крайне чужеродно в этой маленькой квартирке, словно королева в хибаре, тогда как Доминик вписывалась отлично. Сложно было с первого раза сказать, что они сестры, вместе росли, потому что Доминик — это мягкие штаны и питьё вина из коробок, а Вероника — только из бокала и только с мидиями. — Сегодня Луи приехал к Ною, передать привет от деда, — Вероника ведет плечом и смотрит в потолок коридора. Жанна следует её примеру и замирает. Буквально через несколько минут тишины слышится громкий стук, словно что-то с силой уронили на пол и громкие маты, явно теперь слышимые всему подъезду. Матерятся в три голоса, пытаясь перекричать друг друга, совсем иногда вставляя не бранную речь. — Ной всегда был дедовым любимчиком, — тянет Вероника, — но тут уже и ему попадет. Скрывать своего парня почти три года — это нужно постараться. — Что? — Жанна переспрашивает скорее по инерции, ведь прекрасно знает, о чем говорит сестра Доминик. Сразу после приезда Жанны в эту квартиру, их с Доминик соседями сверху стали её сводный брат Ной и еще какой-то мутный парень по имени Ванитас. Их скорый переезд из хорошего района в эту квартирку с картонными стенами аргументировался тем, что теперь Доминик, как старшая, должна следить за братом, а если жить рядом, то будет только удобнее это делать. Жанна сразу же сообщила о своих подозрениях, что эти двое не просто студенческие друзья, тем более, что при встрече они сказали, что учатся на разных факультетах. Ной — на культурологическом, а Ванитас — на медицинском. Доминик тогда рассмеялась и ответила, что они действительно не друзья, но это огромнейшая тайна. — Я приехала, чтобы сообщить Доминик как сильно дед недоволен ей, что та ничего не рассказала ему, — Вероника шагает на кухню, потому что место ругани плавно перешло куда-то туда, — но раз она опять сбежала, то передай ей, что он огорчен и ждал от неё большего. — Хорошо, — кивает Жанна и как раз прекращаются маты в квартире сверху. Громко хлопает входная дверь и слышатся топот на лестничной площадке. Девушки синхронно подбегают к двери и заглядывают в щель приоткрытой двери, чтобы увидеть и услышать, что же там такое. — Если уж хочешь себе парня, то найди кого-нибудь из своего круга! — кричит Луи, спускаясь по лестнице. — Я сам решу! — отвечает Ной и хлопает дверью. — Скучновато, — заключает Вероника и выпрямляется. — Раз уж он ушел, то и мне пора.

***

Жанна не считает, что ей очень уж сильно повезло. Конечно, когда она еще училась и рассказывала своим одногруппницам, что живет вместе с самой Доминик де Сад, то ловила вздохи изумления и извечный вопрос «ну и как у неё дома?». Жанна в такие моменты очень хотела просто отвести всех желающих в их маленькую каморку, зовущуюся квартирой, а на входе организовать небольшой ящик для пожертвований, чтобы каждая пришедшая могла убедиться в их исключительной бедности и кинуть копеечку на проживание. Но Жанна была крайне воспитана, потому отвечала что-то типа «нормально» или «без изысков» и на этом вопрос исчерпывался. Обычно потом, буквально через меньше чем минуту, следовал второй вопрос, но менее приятный: «а почему вы вообще живете вместе?». На это Жанне было и не было что рассказать. Это была поистине короткая и скучнейшая из историй. Просто одним днем Жанне надоело вечно шумное общежитие и она решила найти квартиру. Но поездив и позвонив по разным объявлением она скоро поняла, что снимать даже самую маленькую, крохотуленькую однушку — дорого. Смертельно дорого. Разрушительно дорого. Потому девушка и решила прибегнуть к помощи интернета и найти себе компаньонку, чтобы вместе снимать квартиру и вести быт. Тогда-то ей и попалось на глаза объявление о том, что девушка крайне скромного достатка ищет вторую такую же девушку, чтобы снять уже насмотренную квартиру где-то у окраин города, но не на самом краю. Окрыленная, девушка в этот же вечер примчалась в указанном месте, где её встретила Доминик, кратко рассказала условия и назвала цену. Всё подходило просто идеально, потому уже через неделю Жанна перевезла свои вещи, а уже через две они вместе с Доминик ходили по местному рынку, выбирая занавески. Вот и всё, самая скучная из историй. Ни интересной завязки, ни драматической развязки, ни саспенса, ни даже лесбийской любви. Хотя, драма была — почему это наследница довольно богатых людей живет в таких условиях и её рацион состоит из макарон и пельменей? Жанна сразу же спросила об этом и, к её удивлению, Доминик не стала ничего скрывать и просто ответила: — Меня, можно сказать, выгнали. Дедушка решил, что мне пора попробовать жить одной, потому меня срочно отпочковали из семейного гнезда и выкинули на мороз. — Достаточно, м-м-м, тривиально, — Жанна ждала хорошей истории, а получила это. — Уж как есть, мы ж не в сериале каком. С тех пор и этого самого разговора они живут вместе.

***

— Так как, говоришь, их зовут? Это обычный вечер среды, когда все дела сделаны, Доминик вернулась с пар, а Жанна уже давно дома после утренней подработки. Ей повезло, и образование учительницы всё же пригодилось — Доминик много рассказывала про неё в семье, а у дедушки де Сада как раз нашелся друг-враг-бывший любовник, у которого есть маленький племянник, который перешел на домашнее обучение из-за слабого здоровья. «Вот и пригодилось моё образование! А мама говорила, что не надо было идти сразу после девятого в колледж на учительницу!» — победоносно думала Жанна, возвращаясь с первого рабочего дня. Лука — так звали мальчика — оказался крайне славным и добрым ребенком, который во всем слушался новую учительницу и тянулся к знаниям. Он быстро схватывал и задавал много вопросов по теме, что не могло не радовать. Через месяц к нему присоединился другой мальчик, сирота, как объяснил Рутвен, но тоже крайне способный. Конечно, Жанне прибавила в жаловании, а на следующий день куча заголовков в газетах и интернете сообщали о том, что Рутвен занялся благотворительностью, решив выучить детдомовского ребенка вместе со своим племянником. Жанне до этого не было никакого дела. — Что, прости? — Жанна отвлекается от чтения твиттера и переводит взгляд на подругу. — Ну, как зовут этих детей, что ты учишь? — Доминик с упоением мешает кипящие пельмени, сначала в одну сторону, а потом в другую, держа в руке крышку. — Лукиус и Михаил, — Жанна смотрит на подругу и добавляет: — оставь уже пельмени в покое. Они и без тебя сварятся. — М-м-м, — тянет Доминик, всё же отложив ложку и накрыв кастрюлю крышкой, — как думаешь, как будет зваться их пейринг? Лукаил? Михаус? Лукил? — Что? Зачем им пейринг? — Жанна даже откладывает в сторону телефон, чтобы выглядеть как можно серьёзнее. — Они еще дети, Доми, какой, к чёрту, пейринг? — Да это же классика! — Доминик всплескивает руками и выглядит при этом как взъерошенный птенец, особенно в своих желтых пижамных штанах. — Да они сто процентов как должны влюбиться! Два мальчика из разных сословий, учатся вместе, не имеют друзей кроме друг друга, и их обучает хорошенькая гувернантка! Разве это не похоже на начало какого-нибудь исторического романа о страданиях от запретной любви? — Мда, Доми, от тебя не ждала, — Жанна скрещивает руки на груди и смотрит сурово. — Думать о таком, — девушка видит, как Доминик грустнеет и потому спешно добавляет: — но мне нравится идея.

***

Великий лесбийский детектив — так это назвала Доминик, хотя детектива во всей истории было по минимуму. Всё начинается с того, что на кухне перегорает лампочка. Вот так просто одним утром она не включилось, а жалобно вспыхнула и была такова. Неприятно, конечно, но жить с этим как-то надо, потому семейным советом было решено выдвинуться за лампочкой, даже двумя, в строительный магазин в центре города. Доминик собралась первой и ждала у двери, прильнув к дверному глазку. Она всегда так делала последние месяца три, с тех самых пор, как в квартиру напротив заселились новые соседки. Сумасшедшая старуха, жившая до них, почила, и её дочь приняла решение сдавать квартиру покойной матушки. Решение было непростым и крайне мучительным — дня три, ведь именно через этот срок их общий с соседями коридор превратился в проходной двор. Ходили все: старые и молодые, парами, женатые, с детьми и без, студенты и работающие, мужчины и женщины, и прочие. И почти все уходили ни с чем, ведь новая хозяйка была придирчива и нежной любовью любила каждую чашечку в драгоценном сервизе её матушки, так что не могла отдать его в руки кому попало. И не важно, что этим кому попало дела не было до чашек, но чашки предательски блестели за стеклом старого буфета, как бы намекая, что с ними придётся считаться. Так могло продолжаться бесконечно долго, пока Доминик не потеряет терпение и не подожжет дверь квартиры напротив, но случилось чудо, и квартира отошла в руки двух девушек, явно только окончивших институт или же учащихся на последних курсах. Хорошенькие девочки, они смеялись, улыбались и очаровывали не только хозяйку, но и придирчивые чашки, отчего блеск их стал менее зловещим, а договор был подписан в тот же день. Доминик вздохнула спокойно, Жанна могла перестать прятать спички, и все должны были начать жить мирно и счастливо, если бы соседки не пришли знакомиться. Они позвонили в дверь в вечер субботы, с тортом в руках и широкими улыбками. Девушек звали Амелия и Риче, и после короткого приветствия обе были впущены в дом. Риче оказалась более разговорчивой, и она же рассказала, что девушки подруги еще с университета, что решили снимать квартиру вдвоём, чтобы было проще и дешевле, да и вообще, хозяйка прозрачно намекнула, что Жанна и Доминик живут так же, как и они собираются. Доминик была рада бесплатному торту, а Жанна новым собеседницам. Они поочередно рассказывали о том, кто где училась, на кого, кем сейчас работает и как тяжело жить одной. На короткий рассказ Жанны о том, что она домашняя учительница, Амелия тихо заметила: — Совсем как современная Джен Эир! — Надеюсь, у меня не будет своего Эдварда Рочестера, — ответила ей тогда Жанна. Знакомство прошло успешно и на том и забылось. Конечно, как соседки, они здоровались в коридоре и иногда даже разговаривали, но никакой крепкой дружбы не завязалось. Только вот Доминик стала подозрительно много времени проводить прижавшись к двери и заглядывая в глазок. На все расспросы Жанны она бурчала что-то невнятное и клятвенно обещала обо всем рассказать. как только вся её теория подтвердится и окажется правдой. Жанна достаточно быстро бросила свои расспросы и даже не мешала Доминик подрываться посреди ночи, как только зашуршит дверь общего коридора. про себя девушка сравнивала её с котом: сонная, пушистая, в мягких штанах и мятой футболке, Доминик как по команде стояла у двери, едва заслышав знакомые звуки. Вот и сейчас Доминик стоит у двери и высматривает одной только ей известное. Вдруг она резко меняется в лице и заговорческим шепотом подзывает к себе Жанну: — Скорее, пока они не зашли, иди сюда! Жанна наскоро проникается духом слежки и подходит к дверному глазку, чтобы увидеть, как её немного пьяные соседки, хохоча и обнимаясь легко целуют друг друга, оперевшись на стену. Точнее, опиралась одна, смеялась другая, а обнимались обе, но факта это не меняло. Сейчас Жанна видела то, чего видеть не следовало. Тем же вечером, уже сидя в своей маленькой полутемной кухне и распивая третью бутылку какого-то безбожно дешевого вина, Жанна внезапно заключает: — Лесбиянки. Доминик поднимает взгляд от бокала, лениво скользит по лицу подруги и утвердительно кивает: — Как пить дать лесбиянки.

***

Жанна не может заснуть. Доминик не может заснуть. Не то чтобы это такая уж большая редкость, но сегодня случай особый — шумят соседи сверху. Ной и Ванитас — тихие парни, конечно, как и все люди, не без криков и стучаний ложкой по батарее, но тихие. Не шумные. «Мышеньки» — описала их Доминик. Только вот сегодня эти мышеньки перешли все границы. Сначала в было тихо, но с десяти вечера стали доноситься громкие и пьяные разговоры, которые и подняли на ноги Доминик, а затем и Жанну. — Да какого ху… — полусонная Доминик вздрогнула, когда сверху послышался громкий удар, словно пару стульев нарочно кинули на пол. — Ну, паршивцы, я вам! Доминик пулей метнулась к кладовке, резко открыла дверь, наделав не меньше шума, схватила швабру и со всей силы ударила по потолку. Затем раз, ещё раз и ещё раз. Ответом ей стала не блаженная тишина, а более сильный удар и громкие маты, явно авторства Ванитаса. — Шкаф что ли уронили, — Жанна задумчиво перевела взгляд на потолок, полностью игнорируя Доминик, которая уже вышла на балкон, готовая кричать. — А ну заткнитесь там оба! — со всей силы крикнула Доминик, высунувшись в открытое окно. Над верхом скрипнула дверь, послышались шаги и ехидный голос ответил: — А мы и не шумим. Загорелся свет в квартире напротив, и, судя по появившемуся в окне телу, присоединиться к ссоре желал еще и местный сантехник: — Это только ты тут орёшь, ебанутая блять! — А тебя я вообще не спрашивала, алкаш хренов! — крикнула в ответ Доминик. — Да не ругайтесь вы, — громкий, но спокойный голос ответил этажом выше. Это Данте, живущий прямо над Ноем и Ванитасом. — Да как тут, блять, не ругаться, когда всякие припизженные орут ночами! — это уже соседка с шестого подъезда. — Сама ты припизженная! — Жанна подала голос, став рядом с подругой. — Всяких девок не спрашивали! Развели тут балаган! — культурная бабушка с третьего тоже вышла на балкон, но скорее наблюдать, чем говорить. Так, для виду ляпнула. В других окнах тоже загорается свет, даже в домах напротив, люди выходят посмотреть, что же такое происходит и из-за чего шум. И почему это до сих пор никто не дерётся на ножах? К уже кричащим лицам присоединяются другие и весь двор наполняется шумом, как при самой крупной уличной драке, двор на двор, стенка на стенку. — Да вы заебали тут все! — на втором этаже загорелся свет и в окне появился Йохан. — А ты не ругайся такими словами, милок, — интеллигентная бабушка вдруг вспомнила, что она интеллигентная. — Я доктор, блять, филологических наук! Ругаюсь всеми словами, что выучил! — Йохан высунулся почти по пояс. — Пока только кандидат, — Данте закурил и усмехнулся. — Простите все! — на балконе наконец появился сам Ной. — О, вот и он, наш герой-любовник! — Данте стряхнул пепел в окно. — В следующий раз скажи своему парню, чтоб стонал потише, спать мешаете. — Так он сверху, — Доминик уже не половиной тела в окне, а просто стоит на балконе, тупо смотря вверх. — Я тоже думала, что Ванитас… — Жанна не успевает договорить, ведь её прерывает длинная трель звонка в квартиру. — Я открою, — бросает Доминик и выходит в коридор. Она открывает дверь и на пороге появляется растрепанная Риче, в махровом халате, а прямо за ней стоит Амелия, не менее сонная, но скорее напуганная. Риче выглядит зло и сурово, она не здоровается, а прямой наводкой отправляется на балкон, задев плечом Доминик. За неё извиняется Амелия, тут же пошедшая следом. — Здрасть, — коротко кивает Жанна и отходит, чтобы гостьи могли войти. Риче останавливается у окна, открывает его, набирает в грудь побольше воздуха и кричит: — А ну заткнулись, блять, все! Ваш ор на другой стороне дома слышно, так что все ёбнутые полуночники — пиздуйте спать и не дай, сука, бог я ещё хоть один звук услышу, я вас, блять, как собак порву! Довольная, Риче уходит с балкона, кивнув на прощание, и уводит под руку Амелию, которая не перестаёт извиняться. Жанна закрывает окно, напоследок глянув, что ни в одном окне больше не горит свет, никто не кричит и всё тихо. Жанна возвращается в свою комнату, Доминик в свою и они обе готовы тут же уснуть. Завтра обеим рано вставать, а спать осталось не так уж много.