The Long-Awaited Winter

“I realise there's something incredibly honest about trees in winter, how they're experts at letting things go.” ― Jeffrey McDaniel

      Слабый аромат ванили следует за ним так медленно, что он даже не замечает его сначала. Никого не осталось в офисе: все работники покинули его много часов назад, предвкушая семейную трапезу. Гул его компьютера был единственным звуком, который заполнял мертвую тишину, будто пропитанную запахом одиночества. Драко знал, что, как только он закончит работать, воспоминания о ней вернутся, и он не сможет справиться с ними. Не сегодня.       Он должен появиться в суде завтра, чтобы защищать интересы одного из самых обеспеченных клиентов фирмы, и ни в коем случае не может ничего испортить. Сплетницы говорят о том, что Паркер уходит на покой в следующем году, и он ищет кого-нибудь, кто мог бы занять его место. «Смит, Фоули и Малфой» звучит привлекательно. Кроме того, что еще в его жизни стоит того, чтобы жить ради этого?       В момент, когда ванильный аромат настигает его, он замирает. Этот запах в одно мгновение заставляет его сердце биться, как сумасшедшее, грозясь пробить грудную клетку, напоминая ему о лучших годах его жизни: бесконечном лете, звонком смехе и свободе. О прошлом, в котором Драко искренне верил в то, что сможет изменить мир, когда Гермиона была рядом. Призрачная улыбка появляется на его лице, когда в голову приходят светлые воспоминания об их безоблачном счастье. Интересно, что она бы подумала о нем, увидев его сейчас?       Осознавая, что пришло время уходить, Драко укладывает бумаги, которые обязательно нужно будет просмотреть завтра утром. Он выключает последний источник света, погружая офис в темноту. Мужчина садится в свой автомобиль и едет по знакомому, как пять пальцев, пути. Ее присутствие одновременно везде и нигде, неуловимое и в то же время пугающе близкое. Он не готов появиться дома пока и именно поэтому останавливается у кофейни неподалеку от его квартиры.       В кофейне неожиданно большое скопление народа для вечера вторника. Разговоры людей настолько громкие, что невозможно расслышать мелодию, льющуюся из музыкального центра и обволакивающую своим звучанием каждого посетителя. Он становится в очередь и оглядывается. Драко замечает несколько влюбленных пар, воркующих между собой, офисных работников, с жаром что-то обсуждающих, и даже девушку, проводящую собеседование для молодого человека. Он заказывает напиток и чувствует необъяснимую тяжесть на душе, когда расплачивается за свой черный кофе и покидает уютное заведение.       – Как ты думаешь, где мы будем через десять лет? – задумчиво спрашивает она, закидывая ноги на приборную панель автомобиля.       Его взгляд возвращается на дорогу, пока он раздумывает над ответом.       – Не знаю, я всегда хотел работать на одну из тех корпораций, но с недавнего времени я не могу отделаться от мысли, что, возможно, мне стоит работать на прокуратуру.       – Что насчет детей?       – Я не уверен. Может быть, двое или трое. А что ты думаешь на этот счет?       – Легко, – произносит она, ослепляя собеседника своей сверкающей улыбкой.– Ты будешь опытным адвокатом, а я – кардиологом. У нас будет собака и трое замечательных детей. Два мальчика и девочка. Но, что более важно, мы будем невероятно счастливы.       Драко заезжает в подворотню и паркуется. Он вжимается в кресло и сжимает ладони на руле настолько сильно, что костяшки окрашиваются в белый цвет. Он слышит, как смеются дети снаружи, но остается внутри автомобиля. Его дыхание затруднено, что-то сильно давит на его грудную клетку. Драко распознает ощущения приближающейся панической атаки и заставляет себя успокоиться, делая глубокие вдохи. Он не может потерять контроль, только не сейчас.       Солнце практически село, к тому времени, как Драко выбрался из машины и захлопнул дверь. Этот звук отдается громким эхом, нарушая спокойствие тихой улочки, ведь все дети уже вернулись домой в это время и некому устраивать шум и гам. Пот струился по его спине, пока он заходил в дом, и он не был уверен, с чем это связано: с тем ли, что ему просто жарко, или же с неконтролируемым волнением, заставляющим его сердце биться чаще.       – Неужели ты все-таки решил почтить нас своим присутствием? Ты знаешь, что пропустил танцевальный концерт твоей дочери сегодня? Или то, что Генри сдал экзамен по математике? – проговорила его супруга, в то время как он вошел на кухню.       – Прости, у меня сегодня был сумасшедший день на работе. Я непременно буду в следующий раз, – ответил Драко.       – Ты говоришь это каждый раз! Твои дети скучают по тебе и то, что ты разочаровываешь их, без сомнения, не будет хорошо для –       Астория продолжает что-то втолковывать ему, пока он делает вид, что слушает, доставая остатки еды из холодильника. Он знает, что должен заботиться, что обязан делать все возможное, ради своих детей. Гермиона определенно разочаровалась бы в нем. Эта мысль обычно отрезвляла его, но сегодня это не работало. Как будто это стало привычкой, слишком укоренившейся в нем, чтобы что-то менять.       Его жена выбегает из кухни, в какой-то момент осознавая, что ее слова не возымели должного эффекта, и он наслаждается чувством одиночества и умиротворения в ее отсутствие. Драко доедает картофельное пюре с курицей и моет за собой посуду. Правда в том, что он до сих пор взбешен ситуацией с Гермионой. Они были так счастливы и влюблены, что думали, что пройдут рука об руку всю оставшуюся жизнь. Он так сильно стискивал тарелку, что она почти треснула, вспоминая от том, как жестоко у него отняли его мир, его Гермиону.       В тот день Драко допоздна работал над заданием в правовом университете. Он до сих пор в точности помнит тот противный звук звонящего телефона, равнодушный голос, на другом конце провода сообщающий оглушающую, сбивающую с ног новость: его невеста была убита в результате аварии. Выпивший водитель ехал с огромной скоростью на красный свет и врезался в водительское сидение автомобиля, за рулем которого была Гермиона. Она умерла сразу же.       Эта информация разрушила в нем все, что когда-либо имело смысл. Он едва смог пересилить себя и пойти на занятия. Сначала профессора закрывали глаза на его промахи, понимая всю трудность его положения, но вечно так продолжаться не могло. Драко чувствовал себя опустошенным, и жизнь его, казалось, не имела смысла. Но реабилитироваться ему помог лучший друг Гермионы, Гарри Поттер, и, по совместимости, его школьный враг.       – Гермиона не хотела бы, чтобы ты разрушил свою жизнь. Даже если в ней больше нет ее, – произнес небрежно Поттер, будто бы говорил о погоде.       Драко залпом выпил содержимое стакана, разозлившись. Последней вещью, о которой он хотел говорить в тот момент, была она. Было ясно, что пил он исключительно ради того, чтобы забыться. Если бы он был трезвым, то непременно поинтересовался бы, откуда Гарри знает, где он находится, но комната перед его глазами кружилась все быстрее, а предметы мебели двоились. Но это не остановило его от употребления еще одной бутылки виски.       – Великий Поттер не знает, что сказать, не так ли? Она умерла. Она не вернется. Говорила ли тебе она о своих планах? Я собирался жениться на ней, а она умерла! – нетрезвый голос Малфоя был пропитан такой горечью, такой бессильной злобой и глубокой болью, что эти чувства выворачивали наизнанку некогда самоуверенного Слизеринского принца.       – Все, что случилось, несправедливо. Но мы должны продолжать жить. Ради Гермионы, – тихим голосом ответил Гарри.       Эта беседа, как и ожидалось, не закончилась хорошо. Вероятность того, что Малфоя вывернет на обувь Поттера , была велика, что, в общем-то, и произошло. А потом он весь вечер рыдал в Макдональдсе, пока его враг пытался подобрать слова поддержки. Это был неприятный опыт, и ни один из мужчин больше не упоминал о нем.       Драко стало легче, когда он был зачислен в правовой университет в Америке. В Лондоне каждая улочка напоминала ему о Гермионе, каждая вещь свидетельствовала о ее присутствии в его жизни, поэтому забыть ее в Англии не представлялось возможным. Во время третьего года обучения, Малфой встречает Асторию. Она была на пять лет младше него и изучала социологию. Она была первой девушкой, заинтересовавшей его, после смерти Гермионы.       – Папочка, вы с мамой собираетесь разводиться? – спрашивает малютка Эви, забираясь на его колени.       Вопрос дочери застает его врасплох, и он не до конца понимает почему. Большинство его коллег были уже разведены или находились на пути к этому. Драко слушал их возмущенные тирады во время встреч в баре после работы, но он никогда не думал о своем будущем в таком ключе.       – Конечно, нет, милая. Прости, я пропустил твой концерт сегодня, – проговорил Малфой, целуя блондинистую макушку девочки.       – Ничего страшного, папочка, я знаю, что ты бы пришел, если бы мог, – она солнечно улыбается, и вина затопляет его сознание. Эви так искренне любит его и верит каждому слову! – Ты же придешь на мое следующее выступление?       – Обязательно приду, тыковка, – проговорил Драко, чмокая малышку в нос, – А сейчас время готовиться ко сну, милая!       Он наблюдает за тем, как дети кушают перед сном, и умиляется тому, как Астория управляется с ними. Она отдает им всю себя и рассказывает какие-то глупые и немного странные истории, заставляющие их смеяться. Несмотря на незаинтересованность в ней, Драко всегда знал, что Астория будет хорошей женой и матерью. После того, как дети почистили зубы, он хватает Эви, попутно щекоча, и укладывает ее в постель. Затем он идет прямо к комнате сына и с восторгом смотрит на чудесную картину, как Эрик сворачивается калачиком около матери и засыпает, пока она нежно напевает ему колыбельную.       Неожиданное осознание выбивает почву из под его ног. Со времени смерти Гермионы Драко постоянно чувствовал себя сторонним наблюдателем. Он не жил, а существовал. Единственные разы, когда он чувствовал себя полноценным и живым, были в зале суда, в то время как он яро защищал своих клиентов. Слово «развод» мучает его, перекрывая доступ к кислороду, и Малфой осознает, что даже дочь заметила ту неправильность, ирреальность отношений между родителями. Не посещала ли мысль о разводе и Асторию?       Он забирается в постель и терпеливо ожидает Асторию. Она тянет время, закрывшись в ванной, и звук льющейся воды заполняет тишину. Кажется, будто прошла вечность, прежде чем она присоединяется к нему, и он задумывается, происходит ли так всегда, или это просто из-за того, что он ждал ее. Она укрывается теплым одеялом, ложась строго на своей стороне. Драко обнимает ее своей сильной рукой, притягивая хрупкое женское тело поближе к себе.       Ее слова, которыми она пыталась достучаться до него раньше, вдруг пронзают насквозь осознанием, насколько эгоистичным он был. Астория, как и их дети, заслуживает самого лучшего. Кажется, будто только вчера малыши появились на свет настолько замечательными, что невозможно представить, будто что-то восхитительное могло получиться с его помощью. Они выглядели такими хрупкими и весили так мало! Драко пообещал им, что будет намного лучше, чем его отец. То обещание, которое, по сути, ничего не значило.       – Эви неожиданно спросила меня, собираемся ли мы развестись, – вдруг произнес Малфой, гадая, не уснула ли Астория.       Она не пошевелилась, будто не слышала его слов. Он уже почти развернулся на другую сторону, как она спросила:       – И что же ты ей ответил?       – Конечно, нет, - твердо сказал Драко. – Я понимаю, что меня практически не было в вашей жизни, и это полностью моя вина. Но я обещаю, что изменюсь.       – Действительно? – интересуется она спокойно, хотя по тому, как ее плечи начинают слегка подрагивать, он понимает, что Астория на грани истерики. – Ты ведешь себя так, будто мы – огромное бремя для тебя. Будто мы ничего, совершенно ничего в этой жизни не значим для тебя!       – О чем ты говоришь? Я люблю тебя и детей.       Она поворачивает голову и сталкивается с ним лицом к лицу. На секунду лицо Малфоя выражает полнейшее удивление тем холодом, который буквально выплескивается наружу из ее глаз.       – Ты хочешь честно? Да, я думала о разводе.       У него такое чувство, будто ему дали пощечину. Она кажется довольной произведенным впечатлением.       – Ты хотя бы знаешь, какой сегодня день? День годовщины со дня ее смерти! – голос Драко пропитан такой безысходностью и отчаянием, что хочется кричать.       – Я знаю, – фыркает Астория. – Извини, если покажусь бесчувственной, но она умерла десять лет назад. Иногда мне кажется, что ты умер вместе с ней. Ты можешь представить себе, каково это, соревноваться с умершей женщиной?       – О каком соревновании ты говоришь?       Она переворачивается на спину и внимательно смотрит на мужа.       – Не надо обманывать меня, Драко. Я думала, что ты сможешь забыть ее и двигаться дальше, спустя какое-то время, но я была не права. С каждым годом тебе становится все хуже, – жесткие слова Астории прорезали установившуюся на мгновение тишину комнаты.       Он сжимает кулаки и уставляется взглядом в потолок. Надо же, рядом с окном ярко светилось солнечным цветом желтое пятнышко, которого он раньше никогда не замечал. Оно всегда было здесь? Намного легче убежать от реальности и сфокусироваться на этом, чем на том, что происходит в эту самую секунду, на том, что Астория чертовски права. Его неожиданно пугает тот факт, насколько проницательной она была все эти годы.       – Ты должен решить для себя, что важнее: Гермиона или твоя семья. Я не хочу больше жить в ее тени и не позволю тебе игнорировать наших детей.       Воспоминания о Гермионе захватывают его в плен. Он помнит, какой она была забавной и оптимистичной, то, как ее глаза светились, когда она узнавала что-то новое. Он сглатывает комок в горле, пытаясь оставить в памяти каждую деталь, каждую черточку этой замечательной девушки, зная, что думает о ней в последний раз. Его сердце сжимается от мысли о том, чтобы забыть ее.       Как же много раз он загадывал вернуться назад в прошлое и сказать ей не садиться в машину той ночью… Драко отдал бы все за то, чтобы она вернулась назад к нему, целой и невредимой, но он знал, что просит о невозможном. Забавно, он знает, насколько Гермиона была бы зла на него, если бы знала, каким ужасным мужем и отцом он был в последнее время.       Он знает, что должен отпустить ее, и впервые был к этому готов. Драко никогда не хотел, чтобы его дети спрашивали о разводе родителей, и он был готов все отдать, чтобы не чувствовать больше ту сбивающую с ног вину перед своими малышами, когда по глупости их подвел. Закрывая глаза, он представляет свою первую любовь так явственно, будто девушка стоит прямо перед ним здесь и сейчас, и дает ей уйти. Он знает, что Гермиона гордилась бы им.       – Ты права, я был несправедлив к тебе и к нашим детям, но я обещаю, что теперь вы будете для меня на первом месте, – проговаривает Драко, притягивая к себе Асторию.       – Я не уверена, могу ли доверять тебе, – тихо произносит она.       – Я знаю и надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь меня простить. Я завоюю твое доверие снова и буду самым лучшим мужем и отцом, – вдохновенно говорит Драко, и сам он будто светится изнутри.       Он чувствует ее кивок и целует супругу в лоб. Да, он причинил слишком много боли, чтобы заставить забыть о ней в один момент, но ему достаточно знать, что Астория дает ему второй шанс, чтобы искупить свою вину.