Еще больше, доктор Лектер

Ненависть, столь желанная Уиллу, никак не приходила. После всего, что сотворил Ганнибал, после всех людей, которых он убил, словно скот, после того, как испортил ему жизнь, Уилл все равно никак не мог найти в себе силы его ненавидеть. Он вообще ничего не ощущал, как ему казалось. Только легкую усталось и жжение в глазах. — Ты все еще хочешь меня убить? — спрашивает Ганнибал, и Грэм на несколько секунд прикрывает глаза. Он представляет, как бьет до одури Лектера, как сжимает своими руками его шею, как вгрызается в нее, и как горячая кровь стекает по его подбородку. Эта картина волнует его, волнует во всех смыслах. — Да, — отвечает он, продолжая сидеть неподвижно — это было бы замечательно. Он чувствует, как по его лицу скользит внимательный взгляд доктора. Как всегда непоколебимый и спокойный, он не выражает никаких эмоций. Для них это становится обыденностью — обсуждать, как бы они убили друг друга и при том не убивать. — Что ты чувствуешь, когда думаешь об этом? Откровенность, которая появилась между ними после всего произошедшего, давно привела Уилла к равнодушию. Всякий разговор с Лектером — просто диковинная штука, интересная вещь. Он спокоен и честен так, словно перед ним не сидит тот самый «Потрошитель». Он давно готов проиграть ему, сдаться, потому что вечные мысли о происходящем между ними, кажется, скоро окончательно сведут его с ума. Между ними всегда было слишком много всего. Слишком много напряжения, слишком много случайных прикосновений, слишком много слов и фантазий. — Возбуждение, — отвечает он, поворачиваясь к Ганнибалу. Губы доктора едва приоткрываются, чтобы задать новый, очевидный вопрос, но Грэм не дает ему прозвучать. — Во всех смыслах, доктор Лектер, — ровно говорит он, и впервые, впервые на его памяти, на лице Ганнибала проскальзывает легкое смятение, тотчас, впрочем, исчезнувшее. — Убийство всегда возбуждает. Оно позволяет человеку испытать власть над другим, кровь… Кровь и есть пламя страсти человека. Он откидывается на спинку кресла, распахивая полы пиджака, все так же неотрывно наблюдая за пациентом, другом, врагом… Да только Бог знает, кем. Уилл неопределенно пожимает плечами, стараясь не обращать внимания на эти дразнящие действия мужчины. — Закрой глаза, — мягко говорит Ганнибал, — и представь это вновь. Представь, как мой пульс бьется под твоими руками. Ощути агонию моего тела. Мое прерывистое дыхание. Почувствуй, Уилл. Грэму хочется спросить зачем, но он не станет. Ему теперь так проще, не спрашивать. Он смотрит на Ганнибала и ему кажется, что их соединяет электрическая цепь, которую именно сейчас подключили к сети. Уилл закрывает глаза. Его веки дрожат, а руки сжимаются на подлокотниках. Разве Ганнибал говорит об убийстве? Теперь он не видит крови, он ощущает лишь жар чужого тела, пульсацию жизни в нем. Он чувствует на себе сильные и уверенные руки доктора, поглаживающие и сжимающие. Его фантазия настолько реальна, что он не сразу понимает, когда Ганнибал действительно прикасается к нему. Осторожно, но твердо, он оглаживает его плечи, легко массируя, избавляя их от зажатости. Сейчас все ощущается острее. Он чувствует мужчину, как зверь. Инстинкты берут верх, вот только какие — Грэм еще не до конца понимает. Каждое прикосновение Лектера отзывается между ног, и свободная ткань брюк выдает его возбуждение с головой. -… Моя кровь стекает по твоим губам. Почти горячая… — шепчет Ганнибал, обжигая ухо Уилла дыханием. Рука Грэма инстинктивно тянется к натянутой ткани брюк, но Лектер отводит ее в сторону. — Нет, — говорит он, и это слово эхом отзывается в голове Уилла. И в этом коротком слове столько власти и секса, что Грэм вздрагивает, словно от удара током. — Да, — отвечает он, и Ганнибал вдруг оказывается еще ближе, чем был. Он рывком поднимает Уилла с кресла, и притягивает его к себе. Грэм стискивает зубы, силясь не застонать, когда чувствует бедром возбуждение Лектера. Это льстит ему. Где-то очень глубоко внутри он ликует. Но мысли вновь взрываются в его голове, когда Ганнибал целует его. Мягко и уверенно, властно и сладко. Но Грэму мало. Он хочет крови. Его зубы смыкаются на губах Ганнибала, и стон срывает с губ, когда он чувствует соленый привкус его крови. Он задыхается, когда рука доктора оказывается на его члене. Он гладит уже не мягко, гладит больно, сильно, и это самая восхитительная боль, которую испытывал Уилл. Он практически не разбирает, как Ганнибалу удается спустить его брюки. Он теряет ориентацию, когда тот прикасается к оголенной коже, поглаживает большим пальцем головку. Обоняние вдруг обостряется: еле слышимый запах геля для душа, дорогой парфюм, и самое главное — запах тела Ганнибала. Его кожа пахнет лавандой и дымом, и это странное, самое странное сочетание, уловимое когда-либо Грэмом, доводит его почти что до безумия. Рука Лектера двигается быстро и грубо и Уилл уже не сдерживает, попросту не слышит своих стонов. Для него остались реальными лишь несколько вещей: прерывистое, оглушающее дыхание, рука на его члене, губы, присасывающиеся к шее так сильно, что останутся следы, и запах. Его, этого чертова маньяка, запах. В момент, когда рука Ганнибала останавливается, сжимаясь сильнее, а зубы оставляют по-настоящему глубокий укус на его плече, Грэму кажется, что на пару секунд он теряет сознание, изливаясь доктору в руку. Кажется, он кричал. Кажется. Точно он сейчас ничего не знает. Уилл, наконец, открывает плотно сомкнутые все это время глаза. Лектер. Совсем близко. С блестящими от крови губами, и равнодушным лицом. Почти равнодушным. Уилл улавливает в его взгляде торжество и понимает, что он сам — не хищник, лишь очередная жертва этого опаснейшего человека. — Уилл, — как всегда спокойно, раздражающе спокойно говорит Ганнибал, — все еще хочешь меня убить? Грэм смотрит на испачканные его спермой брюки Лектера, и, поднимая взгляд к его лицу, почти шепчет: — Еще больше, доктор Лектер. Ганнибал улыбается.