Пляжи, коктейли и чемоданы

Они могли бы уехать с одним чемоданом — неприхотливость была в крови, текущей по венам обоих — но делать это было слишком страшно. Адель сидела у чемодана и прижимала к себе Шпрота — черного кота с пронзительными зелёными глазами. На её плечах удобно устроился плед — Адам счёл, что от такой близости лучше будет обоим. — Адель? Она покачала головой, упирая взгляд в чемодан. Весь шкаф туда не влезал. Адель боялась, что больше они сюда не вернутся. В недрах кожаного и широкого чемодана аккуратно были уложены мужские вещи. Адам всё понимал. Билеты в Грецию, она так любит тёплое море, муза среди осколков белого камня. Адам смотрел на свои рубашки, сложенные аккуратными штабелями, и кусал губы. — Давай ты ляжешь, а я соберу вещи? Тебе нужен отдых, родная, — он опустился перед ней на колени, чтобы снова получить упрямое мотание головой в ответ. Адель не может с ним говорить — и Адам чувствует жгучую вину за купленные в подарок билеты. Сестра отстранилась от брата для того, чтобы вновь попытаться уложить в чемодан ещё одну его рубашку. Дом — с крышей и батареями, с документами на их имена и фамилии, с котами и картинами на стенах — дом никуда не денется. Адель опускается на колени и плачет. Адам берёт её на руки, с трудом отрывает себя — и её — от пола, привет от раннего ревматизма, и относит её в кровать. Он целует сестру и шёпотом просит прощения. Пляжи и коктейли остаются в пролёте. Они никуда не едут.