Дорога

[L'One feat. Jasmine – Дорога] Там, где нахожусь сейчас я, не пожелаешь быть и врагу. Каждую минуту слышится свист пуль, взрывы гранат. Там, где ты, как обычно поливает дождь. Ох, Лондон. Как же близко я к тебе, и как далеко. Ты, моя малышка, наверняка только просыпаешься, по своему обычаю выходишь на балкончик и заполняешь свежим утренним воздухом легкие. Густой туман не позволяет видеть дальше близлежащих домиков. На никем не тронутой травке блестит, переливаясь серебром, иней. Небо серое-серое. Маленькие дети наших соседей в этот момент еще спят в своей комнатке, покрашенной во все цвета радуги. По дорожкам бегают «ранние пташки», поддерживающие себя в форме. Наш небольшой район, где каждый друг друга знает, еще спит. И только ты идешь варить свой фирменный итальянский кофе. Да, именно так ты описываешь обычное утро. Мне, конечно, не передать так красиво и изысканно всю картину, описываемую тобой. Сегодня все это закончится, и я сниму военный шлем, форму, и вертолет увезет меня и еще нескольких счастливчиков домой. Я надеюсь… Единственная причина, по которой я все еще жив — это ты, моя невеста. Не такая невеста, о какой мечтает каждый, другая. С самого рождения нам суждено было пожениться, ведь так решили наши родители. Никогда бы не подумал, что родители меня продадут, но так получилось. Странно, что человек, с которым ты знаком от силы два месяца, становится роднее и приятней любого другого человека. Я помню нашу первую встречу и то, как мы синхронно переглянулись, узнав о помолвке. Тогда ты подошла, со спокойствием как у удава, пожелала мне удачи в будущем и ушла на пижамную вечеринку к своей подруге. А я разбирался с отцом. Сколько было крика, сколько оскорблений, сколько нервов я потратил в тот вечер. Тогда я и представить не мог, что ты так добра, мила, заботлива и красива, как внешне, так и внутренне. Не думал, что каждое твое слово будет значить для меня гораздо большее, чем мое собственное. Знаешь, первое время нашего совместного проживания я никак не мог понять тебя, твоего поведения и поступков. И только сейчас, когда я практически не могу вспомнить то, как ты выглядишь, понимаю, насколько ты была права. Ты наверняка помнишь, как, наконец, получив подтверждение о зачислении в армию, мы собрали родителей в ресторане и сказали об этой новости. У тебя на лице была сияющая искренняя улыбка от того, что моя мечта, наконец, сбылась. А моя мать произнесла настолько абсурдную фразу, что ты собралась и ушла прочь. «Смотри, дорогой, они настолько несчастны, что наш мальчик предпочитает уехать в армию, нежели жить с ней. Она еще и счастлива, что, возможно, он не вернется». Да, это было отвратительное чувство, а самое ужасное, что ты не появлялась дома около двух дней. Уверен, ты помнишь, как я кричал. Кричал, потому что не мог ничего поделать. Потому что не знал где тебя искать. Потому что любил. Твоя семья растила тебя в традициях XIX века, по другому сказать сложно. Ведь мне запрещалось даже целовать тебя до свадьбы. Знаешь, первое время я выполнял это по своему желанию, а затем, когда я узнал тебя получше, сдерживаться не было ни малейших сил. Я старался не прикасаться к тебе, дабы избежать прокола. Тогда каждое твое движение, слово, улыбка заставляла бабочек в животе порхать так сильно, как будто от этого зависела их жизнь. Ты так же пыталась избегать встреч со мной, думаю, точно из-за той же причины — простая привязанность могла перерасти во что-то большее, а это не могло привести ни к чему хорошему. Тогда, в последнюю нашу совместную ночь, ты нарушила все правила своей семьи. Мы не только поцеловались, но и занялись любовью. Да, именно любовью. Твои прикосновения были настолько мягкими, нежными, а вздохи столь громкими и пропитанными животным желанием, что я даже сейчас покрываюсь мурашками, вспоминая ту длинную ночь. Тогда мы впервые спали в одной кровати. Тогда я в первый и последний раз чувствовал тепло твоего тела настолько близко. Тогда твои тоненькие пальчики выводили незамысловатые узоры у меня на груди. Именно тогда ты произнесла фразу, заставившую меня пройти смертельный путь. «Ты вернешься» сказала ты тогда, поворачиваясь спиной ко мне. Это был не вопрос, не утверждение, а, скорее, приказ. Я тогда слышал, как ты глубоко вздохнула, буквально проглатывая слезы. «Дождешься?» спросил я, обнимая тебя сзади за талию. Ты лишь положила свою ручку поверх моей и закрыла глазки, погружаясь в сон. Мне повезло. Сегодня удача на моей стороне. Примерно через несколько часов я буду дома, надеюсь, в твоих объятиях. Собрав небольшую сумку вещей я, как и еще несколько моих товарищей, сажусь в достаточно большой военный вертолет. Каждый из нас совершенно спокоен, но я уверен, что это только внешне. Никто не пытается заговорить, все думают о своем. Некоторые о детях, женах, подругах, родителях, друзьях. Мои мысли только о тебе. В руках фото небольшого формата, сделанное в совершенно нелепой ситуации. В тот день ты взяла меня с собой, чтоб познакомить со своими друзьями, и мы поехали за город. Навеселившись, мы ушли спать в одну комнату – я на свою кровать, ты на свою. Проснулись мы посреди озера на надувном матрасе. Ситуацию нелепей вообще сложно придумать. Мы сначала около часа гребли руками до берега, а потом еще полдня выбирались из леса. Сначала твоей ярости не было предела, но потом, когда мы смирились с ситуацией, полились шутки, и мы даже завели настоящий, нормальный разговор. На фото ты, сидя у меня на плечах, пытаешься разглядеть местность. Помимо того, что это самая первая наша совместная фотография, так она еще и единственная. Эта фотография была стимулом для меня. Зная, что ты прямо у моего сердца, я никак не мог допустить, чтоб ты осталась в одиночестве. Ведь у нас никого кроме друг друга нет… Несколько часов проходят совершенно незаметно, по сравнению с двумя годами, которые я отсутствовал. Вскоре вертолет садится, а мы, шестеро, готовимся к выходу, как морально, так и физически. Сильный холодный январский ветер дует прямо в лицо. Мы друг за другом шагаем на улицу, где стоит командир. Короткую, но нудную речь я слушаю в пол уха, пытаясь найти тебя взглядом. Нигде не виднеется знакомая фигурка, золотистые волосы, длинные худые ноги. Тебя нет, просто нет. Все мои мечты рушатся в один момент. Ты, конечно, не обязана быть здесь, встречать меня, любить, но все-таки я ждал именно этого. Глупец. Полнейший глупец, раз думал, что ты действительно меня любишь, действительно дорожишь мной. Сосредотачиваюсь на монологе командира, который все никак не может закончить, чтоб отпустить нас по домам. Он говорит командным голосом, видимо думая, что нас еще не тошнит от такого. Но каждый из нас стоит по стойке «смирно», терпеливо слушая нудную речь. — Медвежонок! — слышу твой голос, но моментально убираю его из головы, как компьютерный вирус. Мне кажется, что начались галлюцинации, и ты уже мерещишься мне. Командир на секунду оборачивается на шум, справа от него. Мы также с интересом оборачиваемся, дабы посмотреть на кого отвлекся мужчина. Какая-то девушка выше всех прыгает в небольшой толпе и машет рукой. Мне снова мерещится, что это ты. Вдруг «лже ты» пропадаешь в толпе, а через мгновение оказываешься перед охраной. В этот момент я точно понимаю, кто там стоит. Только одна девушка способна совершить такой поступок, чтобы добиться своего. Ты со всех ног бежишь мне навстречу, попутно вытирая слезы с глаз. Я решаюсь на столь же отчаянный поступок и покидаю строй. Командир кричит, чтоб я остановился, чтоб прекратил бездельничать, а я иду тебе навстречу, пропуская каждое слово мимо ушей. Затем перехожу на бег, и совсем скоро расстояние между нами становится совсем маленьким. Наконец понимаю, почему не заметил тебя с самого начала: небрежно завязанные ботинки, фиолетовые колготки, серая мини юбка, разноцветная футболка, на ходу натянутая куртка, поверх коричневый шарф, висящий, казалось бы, просто так и черная шапка, одетая на один бок. Ты просто проспала… Не останавливаясь, ловлю тебя в распростертых объятиях. — Медвежонок, ты здесь, ты снова со мной, — шепчешь, плача мне в плечо и гладя ручками по затылку. — Мне сказали, что вас осталось совсем немного. Что большинство погибло. Я так испугалась, что больше не смогу увидеть тебя, — захлебываясь в собственных слезах, произносишь ты. Кажется, что твои всхлипы слышат абсолютно все в радиусе пятисот метров. — Смотри, я здесь, я рядом с тобой. Тебе больше нечего бояться, я никогда тебя не оставлю одну. Никогда, ты слышишь? — опускаю тебя на землю прямо перед собой и заглядываю в полные слез глаза. Ты улыбаешься и плачешь одновременно. Глазки бегают от одной точки к другой. Большими пальчиками гладишь тыльные стороны моих рук. Поднимаю свои руки вместе с твоими и касаюсь твоих скул, провожу по мягкой коже лица. От наслаждения ты прикрываешь глаза. «Либо сейчас, либо никогда!» говорю я самому себе и касаюсь твоих губ своими. Ты тут же отвечаешь и притягиваешь меня за шею ближе к себе. Поцелуй прекращается, как только в легких не хватает воздуха. Ты нежно целуешь меня в подбородок и прячешь личико в изгибе моей шеи, заполняя легкие моим запахом. Я кладу одну руку на твою спину, притягивая тебя, как можно ближе, а вторую на голову, поглаживая по волнистым волосам. Этими действиями показываю, что ты только моя и что никому не дам тебя в обиду.