Глава 1. Пролог
1 декабря 2017 г. в 23:00
Курт проснулся в свой шестнадцатый день рождения от жгучей боли в запястье. Он ожидал этого и знал, что это такое, поэтому не стал смотреть. Он устроился на подушке, держа запястье подальше, чтобы избежать трения о материал.
Каждый человек в мире в свой шестнадцатый день рождения получал метку. Так можно было узнать не только кем является человек: Доминантом или сабмиссивом, но и однажды найти свою родственную душу. Метка была похожа на тату в виде полосы черного цвета, охватывающей запястье правой руки. Черная полоса была у всех. Различия же были на внутренней стороне запястья. Здесь у человека мог появиться замок или ажурный ключ. Люди с ажурным ключом были Доминантами, или Домами. Люди с замком были сабмиссивами, или сабами. Метки казались реалистичными, как ключ, так и замок. Даже самые лучшие татуировки не выглядели настолько хорошо. Метка каждого человека менялась, когда он встречал свою родственную душу. На черной полосе появлялись белые буквы, складывающиеся в имя родственной души. Если вы саб, то метка менялась еще раз, когда Дом клеймил вас. Сначала метка представляет собой замок, но он не «закрыт», а открыт. Когда Дом клеймил вас, обычно через секс или глубокое и истинное признание в любви, замок изменялся и закрывался. Это означало, что саб заклеймен, и никто не мог говорить с ним или касаться его без разрешения Дома.
Самыми важными в обществе были родственные души. Страх тюремного заключения или возмездия удерживал людей от причинения вреда родственным душам, особенно сабам.
Домы берегли и любили своих сабов. О сабах заботились и по большей части их баловали. Взамен саб поддерживал и вдохновлял своего Дома, служил ему, освобождал время для сексуального соития и чего-либо еще, чего Дом хотел или в чем нуждался. С сабами никогда жестоко не обращались, потому что это становилось физической и моральной раной Дома до конца его жизни. Некоторые случаи жестокого обращения с сабами заканчивались смертельной казнью, местью семьи саба или даже суицидом. Однако, несмотря на то, что насилие запрещалось, наказание не просто допускалось, но и было ожидаемым. Сабы должны были вести себя так, как сказал Дом. Если они не подчинялись, их ждало наказание. Наказанием могло быть все что угодно, начиная с лекций и «становления на колени» и заканчивая тем, что саба могли отшлепать и в крайних случаях неповиновения выпороть.
С 16 лет все начинают искать родственную душу. Каждый день можно было видеть, как люди пожимают руки, касаются друг друга пальцами и даже не столь умело дают пять. Известно, что, коснувшись руки своей родственной души, вы увидите его имя, записанное на метке. Если вы познакомились со своей родственной душой до 18 лет, вы могли свободно переехать к Дому и его семье или просто к Дому. Никакого разрешения от родителей не требовалось. Даже если саб этого не хотел или боялся по каким-то причинам, он все равно должен был следовать за своим Домом. Банки предоставляют кредиты на жилье для родственных душ младше 18 лет, хотя, вероятнее всего, для вас будут невероятно высокие процентные ставки. Большинство несовершеннолетних родственных душ оставалось с семьей Дома до окончания средней школы или до 18 лет в зависимости от того, что наступит раньше.
Курт с нетерпением ждал получения метки, потому что они уже были у большинства его друзей. К ним относились по-другому, как к более зрелым или опытным, потому что они получили метки. После получения своего знака школьные занятия менялись. До этого все учились вместе. После шестнадцатилетия всех делили на Домов и сабов. Затем уроки нацеливались на изучающую их группу. Домы проходили все от эмоциональных состояний сабов до наказания через любовь и сексуального воспитания для Домов. У сабов, с другой стороны, были занятия по домоводству: очистка любых поверхностей от линолеума до дерева, приготовление пищи для привередливого Дома и ублажение Дома в постели и за ее пределами. Подобные занятия были сопряжены с обычными уроками чтения и письма. Большинство сабов также поступали в колледж, хотя там были другие предметы. После того, как саба клеймили, ему нужно было разрешение от Дома, чтобы пойти в колледж. Большинство заклейменных сабов не шли в колледж, а оставались дома, чтобы служить Дому.
Курт знал, что отправит своего саба в колледж, если саб этого захочет. Для пользы саба, а не своей. Он хотел быть хорошим Домом, относясь к своему сабу со всей любовью, справедливостью и равенством, на которую был способен. Законы не допускали равенства во всех сферах. Но за закрытыми дверями он мог относиться к своему сабу так, как хотел, чтобы относились к нему. В отличие от большинства Домов, он бы никогда не потребовал, чтобы его саб называл его Мастер или сэр, он считал это унизительным. Его звали Курт, и он хотел, чтобы саб называл его именно так. Он бы не стал заниматься любовью до тех пор, пока саб не будет готов. Черт, он даже сам не был готов к сексу, почему он ожидал, что его саб будет готов? Что касается наказания, то их бы никогда не было. Было бы нездорово и жестоко отшлепать своего саба всего лишь за небольшую ошибку. Как насчет компромисса? Если саб плохо спал и был в плохом настроении, то почему он должен быть наказан дважды? Один раз за плохое настроение и еще раз за то, что не мог уснуть. Да, если саб не спал достаточное количество часов, его наказывали. Все правила, изложенные для сабов, были просто смешными. Он был бы другим и новым видом Дома.
— Эй, Курт! Ты проснулся, сын? — позвал Берт снизу.
— Ага, пап, — громко ответил Курт.
— Уже получил свою метку? — его отец продолжил орать.
— Ага, пап, — повторил Курт.
— Хорошо, твой праздничный завтрак будет готов через несколько минут, парень. Если твоя метка болит, вотри немного алоэ, — сказал Берт.
— Спасибо, пап. Я приму душ, затем спущусь! — улыбнулся Курт. Они могли долго беседовать, просто крича друг другу через весь дом. Он также был благодарен, что его отец не оскорбил его, спросив, что за метку он получил. Они оба знали, что Курт был Домом, как и его отец.
Он встал из постели и, потянувшись, простонал от ощущения, когда его спина хрустнула. Открыв шкаф, он достал уже выбранную одежду. Черные обтягивающие джинсы, голубая футболка, серый жилет. Он выбрал голубую футболку, чтобы его метка была хорошо видна. Он, Пак и Майк в школе собирались на обед для Домов. Нельзя было выразить словами, как сильно он был рад наконец взяться за свою жизнь. Метка открывала перед ним все возможности. Даже возможность найти родственную душу.
В душе он сначала помыл волосы шампунем, использовал кондиционер, а затем намылился сам. Натирая мочалкой правую руку, он перевернул запястье, и гордая улыбка расплылась по его лицу. Взглянув на метку, он уронил мочалку.
Там, где должен был быть ажурный ключ, четко виднелся замок, открытый и ждущий, когда его родственная душа, Дом, заклеймит его.
«Что? Какого черта?» — подумал Курт. Как? Почему? Он всегда был Домом! Всегда! Он был ответственным человеком, ему было удобно давать инструкции и заставлять следовать им. У него была куча идей и мнений обо всем, и люди слушали его. Как, черт возьми, он может быть сабом?
Невольно слезы потекли по его лицу, смешиваясь с водой из душа. Его жизнь закончилась. Курт скользнул вниз и сел, горячие брызги ударяли его в грудь. Забудь об обеде Домов, который планировал. Забудь о том, что школьный график должен был измениться. Забудь обо всем этом. Этот знак, этот черно-серый замок означает, что у кого-то там была власть, чтобы заставить Курта делать все, что он захочет. Хотел ли этого Курт или нет, он будет подчиняться кому-то другому, черт, кому-то другому до конца жизни.
Он не знал, как долго он сидел там, вода медленно охлаждалась. Кожу щипало, но ему было все равно.
— Курт! Ты собираешься истратить остатки горячей воды? Вылезай и спускайся вниз! — позвал его отец.
— Да, пап! — прокричал Курт и машинально встал, выключил воду и вышел из душа, чтобы высохнуть. Он уже наполовину оделся, когда осознал, что только что произошло.
— Нет! — застонал он, новые слезы стекали по его лицу. Он получил свой первый приказ в качестве саба, и его тело действовало на автопилоте, желая подчиниться. Так пройдет вся его жизнь. Повиноваться кому-то другому. Исполнять каждую прихоть.
Его жизнь закончилась.