***
— Помнишь, я говорил, что хочу делать что-то каждый вечер, чтобы приблизить нас к заклеймению? — спросил Блейн Курта той ночью. — Да. Ты хотел еще поцеловаться? — Курт спросил безучастно, хотя он надеялся на положительный ответ. — Это может быть частью этого. Я хотел поработать над тем, чтобы нам было комфортно с телами друг друга. Я подумал, что мы могли бы принять пенную ванну. Так мы расслабимся и вроде будем прикрыты. Что думаешь? — с надеждой спросил Блейн. Курт смотрел на него какое-то время. Блейн чуть не застонал вслух, когда увидел, как Курт облизнул губы. — Да. Звучит неплохо. — Отлично. Почему бы тебе не наполнить ванну, а я принесу нам что-нибудь попить, — сказал Блейн. Несколько минут спустя в ванной голый Курт прижал колени к груди. Он поднял глаза, когда услышал стук Блейна. — Ты в воде, милый? — спросил Блейн. — В воде, — застенчиво ответил Курт. Блейн открыл дверь и вошел. Курт увидел Блейна, одетого в выцветший синий халат. — Ты хочешь, чтобы я закрыл глаза, пока ты залезаешь? — спросил Курт. Блейн дал ему время наедине, чтобы залезть в ванну, и он хотел сделать то же самое для Блейна. — Нет, все в порядке. Мне нечего скрывать, — сказал Блейн и сбросил халат.Глава 9
20 января 2018 г. в 04:10
К концу недели квартира была обустроена мебелью, стены были выкрашены и появилось постельное белье, и все с безупречным вкусом Курта в искусстве. Теперь она была похожа на дом.
Курту очень понравился процесс декорирования, особенно то, что Блейн позволил ему взять на себя инициативу. Он был впечатлен, когда Курт спрашивал его о том, что ему нравится или нужно. Курт убедился, что потребности их обоих удовлетворены. Они решили устроить в субботу выходной, чтобы просто насладиться плодами их труда.
Блейн пришел утром с кофе и кексами. Курт все еще спал, когда Блейн уходил, поэтому он оставил записку на новой настенной доске на кухне. Курт нашел необычный тип краски, который при распылении превращает поверхность в доску. Они согласились, что это пригодится, так как у них будут разные расписания занятий.
— Дорогой, я дома, — тихо произнес Блейн на случай, если Курт был в постели.
— Я здесь, — ответил Курт из гостиной. — О, спасибо, — сказал он, принимая предложенный стаканчик с кофе.
— Что делаешь? — спросил Блейн, увидев блокнот и набор цветных карандашей, окружающих Курта.
— Наброски одежды. Раз в Далтоне есть форма, у меня будет не так много шансов выглядеть потрясающе. Так что если я продумаю всё заранее, то для выходных смогу создать что-то особенное, — сказал Курт и, сделав большой глоток кофе, промычал.
— Я заметил швейную машинку, когда мы собирались. Думаю, мне даже не приходило в голову, что ты ей пользуешься. Давно ты занимаешься дизайном и шьешь? — заинтересованно спросил Блейн. Его родственная душа была удивительной, разносторонней личностью. Он никогда не устанет узнавать о нем что-то новое.
— Я разрабатывал дизайны с тех пор, как понял, как рисовать человека. Мама научила меня шить, когда мне было шесть. После ее смерти я общался с Мерседес и ее мамой, они многому научили меня. А теперь они приходят ко мне, когда у них есть вопросы по шитью, — гордостью сказал Курт.
— Ах, ученик превзошел учителя, молодой кузнечик, — сказал Блейн с не менее гордой усмешкой. — Я впечатлен, милый.
— Спасибо. Итак, у нас есть какие-нибудь планы на день, кроме празднования новоселья вдвоем? — спросил Курт. Ещё в начале недели он заметил, что, когда он задает этот простой вопрос, Блейн становится счастливым. Дело в возложении на него планирования дня. Курт не возражал, он понял, что если это один из способов передачи Блейну контроля и это не сильно на него влияет, то Курт готов делать это.
— Не совсем. Я хотел обсудить наши отношения, но после этого я просто подумал, что лучше решать по ходу и посмотреть, что выйдет, — сказал Блейн, улыбаясь своей фирменной «я счастливый Дом» улыбкой.
Теперь Курт осознал смысл фразы «контроль снизу». Он улыбнулся сам себе:
— Хорошо, конечно. Хочешь поговорить сейчас?
— Конечно, — сказал Блейн. — Не хочешь сначала отложить свои карандаши?
Курт склонил голову на бок:
— Почему?
— Не хочу показаться властным, но мне нужно быть уверенным, что мы полностью сосредоточены на этой теме. Если бы это не было серьезно, мне было бы все равно. Но мне бы хотелось, чтобы ничто нас не отвлекало, — сказал Блейн.
Курт прикусил щеку изнутри, подавляя желание вспылить по поводу людей, думающих, будто у него внимание как у школьника.
— Конечно, — сказал он, собрав карандаши и положив их в одну из найденных корзин, а после поставил ее на встроенную полку в гостиной. Вернувшись на диван, он подогнул под себя ноги и повернулся к Блейну. — Я весь во внимании.
Блейн встал и пошел к тем же корзинам, чтобы вытащить блокнот на кольцах и ручку. Он устроился на другом конце дивана, повернувшись к Курту.
— Я хотел начать работать над развитием наших отношений. Все начинает меняться, и я хочу, чтобы у нас уже были границы и рамки, когда придет время. Я запишу все это в блокноте, чтобы мы оба могли вернуться к нему, если у нас возникнут вопросы. Во-первых, я хочу поговорить о телесных наказаниях, — сказал Блейн, записывая что-то на бумаге.
— Телесных наказаниях, — непонимающе отозвался Курт.
— Да. Я предпочитаю это определение вместо порки или выговора, — сказал Блейн. Он слышал плохой настрой в голосе Курта и надеялся, что этот разговор не испортится.
— Другими словами, если я не буду делать то, что хочешь ты, то ты накажешь меня? — спросил Курт, подняв бровь.
— Мы придумаем набор не правил, а ограничений, и если они будут нарушены, то да, мы поговорим о наказаниях, — сказал Блейн, пытаясь сохранять выражение лица нейтральным.
— Хм, — небрежно сказал Курт. — И о каких ограничениях мы говорим?
— Ну, для начала я хочу, чтобы ты спал ночью по крайней мере семь часов и ел три раза в день. Мне нужно знать, что я могу доверить тебе заботу о себе. Учитывая, что у нас очень разное расписание и мы не сможем видеться до конца учебного дня. Еще в Далтоне много кружков, так что они тоже будут занимать время, — сказал Блейн.
— Хоть это и звучит разумно, какое наказание ты планируешь для чего-то такого простого, как сон и еда? — осторожно спросил Курт.
Блейн практически мог видеть, как Курт встает на дыбы. Это наверняка не очень хорошо закончится.
— Это просто, но, пожалуйста, знай, что я беспокоюсь о тебе весь день, каждый день. Все это — часть того, чтобы быть Домом. Я хочу убедиться, что о тебе заботятся и у тебя есть все, что нужно. Поскольку мы не слишком часто будем видеть друг друга, я буду меньше волноваться, если буду знать, что ты о себе заботишься. Понимаешь?
— Конечно, как я и сказал, все просто. Но, опять же, какое наказание ты планируешь? — повторил Курт.
Блейн глубоко вздохнул:
— В классе для Домов на занятии по наказанию через любовь нам рассказывали о некоторых наказаниях, которые помогли бы сабу не забывать серьезно относиться к своему здоровью. В первый раз я бы попросил тебя написать строки. Если бы ты продолжал игнорировать свое здоровье, я бы забрал тебя с занятий и заставил бы заниматься здесь. Далтон поддерживает Домов, которые это делают. Они бы давали тебе домашнее задание, и ты был бы на связи со своими учителями по Интернету.
— Ты бы серьезно забрал меня из класса потому, что я не успел выспаться или съесть достаточно овощей на ужин? — сомнительно спросил Курт. — Разве это не кажется излишним?
— Ради моего спокойствия и здоровья твоего тела, нет. Это не слишком. Мы не прописываем наказания в надежде, что они нам понадобятся. Наказания служат нашим целям, чтобы мы могли убедиться в том, что знаем, к чему стремимся. Ты работаешь на поддержание здоровья твоего тела. Если ты знаешь, что будут последствия, то это заставит тебя заботиться о себе. Ты согласен? — спросил Блейн, надеясь, что донес свою мысль.
— Я согласен. Но я думаю, что глупо наказывать меня за это, если уж на то пошло. Что насчет тебя в этом плане? Что будет, если ты не позаботишься о себе? — с вызовом спросил Курт.
— Я позабочусь о себе, — спокойно сказал Блейн.
— Я тоже, но для тебя нет никаких наказаний за это. Разве это справедливо? — спросил Курт.
«Все плохо», — подумал Блейн.
— Ты ходил на занятия, Курт. Ты знаешь, что справедливость не всегда работает в отношениях Дом/саб. Для меня нет наказания, потому что нет шансов, что я не справлюсь. Я забочусь о себе в качестве примера для тебя, чтобы ты мог повторять за мной. Я не подведу тебя. Может, ты всегда будешь справляться, но пока я не буду уверен, что могу доверять тебе, будут последствия. Теперь идем дальше, — сказал Блейн, не желая больше тратить время на эту тему.
Курт слушал, как Блейн проходится по другим ожиданиям. Заниматься стиркой, держать дом в чистоте, вовремя делать домашнюю работу, готовить ужин. Блейн согласился брать на себя завтрак и кофе утром, и они вместе будут заниматься обедом. Выражение лица Курта стало каменным, когда Блейн обсуждал наказания за возражения, споры и неповиновение.
— Стояние в углу? Бойкот? Порка? Серьезно, Блейн? Как думаешь, сколько мне лет? — едко сказал Курт.
— На сколько лет ты себя сейчас ведешь? — спокойно ответил Блейн. — Теперь последняя тема. Клеймение.
— Клянусь, если ты пригрозишь наказать меня, если я не займусь с тобой сексом, я сейчас же уйду, — сказал Курт, стиснув зубы.
— Ты должен изменить свое отношение, Курт. Это первое и единственное предупреждение. Не перебивай и не строй догадки, потому что чаще всего ты будешь ошибаться, — строго сказал Блейн тоном Дома.
Курт почувствовал силу этого тона, он был почти осязаемым и, казалось, давил на него.
— Да, Блейн, — тихо сказал Курт. — Прости.
«Не стоит об этом спорить», — подумал Курт. Весь этот разговор — сумасшествие.
— Спасибо, Курт. Я горжусь тобой за то, что ты так быстро изменил свое отношение. Теперь о клеймении. Не будет никакого наказания, если мы не занимаемся любовью. Я хотел обсудить то, как сделать саму идею более комфортной для нас. У нас есть целый месяц здесь, когда никого кроме нас не будет. В начале августа начнут въезжать другие родственные души. Я хотел бы осуществить заклеймение до конца июля или раньше, если получится. Таким образом, не будет причин для смущения или беспокойства. Хоть стены и имеют звукоизоляцию именно по этой причине. Я хочу, чтобы каждую ночь мы немного двигались к близости. Поцелуи, прикосновения, привыкание быть обнаженными друг перед другом. Тогда это не будет казаться чем-то большим и страшным, когда мы наконец займемся любовью. Ты знаешь, что происходит с родственными душами после клеймения? — спросил он Курта.
— Я знаю, что если саб полностью заклеймен, замок закроется. Это означает, что «полностью заклеймен» — таинство. Нам не так много рассказывали по этой теме, лишь про то, как угождать нашему Дому. Поскольку это был смешанный класс, учителя не касались отношений геев. Так что нет, я больше ничего не знаю, — сказал Курт. Ото всех разговоров по этой теме у него скручивало желудок.
— Полное клемение означает, что ни одна родственная душа не скрывает ничего от другой, пока они занимаются любовью. Во время клеймения они отдают все, что у них есть. Они становятся единым целым. Вот почему замок закрывается. Дом дополнил саба всеми возможными способами. Это самый близкий уровень, на котором родственные души могут быть. Во время первого клеймения родственные души соединяют метки, держась за руки. Когда клеймение завершено, метки считаются «открытыми». В результате можно чувствовать эмоции друг друга. Это не похоже на экстрасенсорное восприятие или телепатию, это общее «знание» того, что чувствует другой. Если ты беспокоишься о тесте или испугался чего-то, я буду знать. Так же, как ты почувствуешь то, что чувствую я. Я слышал, что это потрясающе. Затем, когда мы занимаемся любовью, удовольствие удваивается, потому что мы чувствуем удовольствие, которое испытывает другой. Так что это то, чего стоит ждать с нетерпением, — сказал Блейн, подмигнув Курту.
Курт хотел спросить, что произойдет, если не будет полного клеймения. Что, если Курт всегда скрывал часть себя? Однако он об этом не сказал.
— Есть что-нибудь еще, что ты хотел бы обсудить? — спросил Курт. Всего было слишком много. Он прошел путь от свободомыслящего индивидуума, ответственного только перед самим собой, до полного подчинения с правилами и последствиями. У него ехала крыша.
— Нет, мы закончили. Но я хотел бы знать, что ты думаешь по этому поводу. Ты выглядишь немного подавленным, — сказал Блейн, придвигаясь ближе и беря Курта за руку.
— Именно так я себя и чувствую, — честно сказал Курт. — Теперь мне грозят наказания за все, что я делаю неправильно. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь расслабиться и просто быть собой.
— Правила нужны для того, чтобы ты был в безопасности и счастлив. Тебя не будут все время наказывать. Ты знаешь правила и что я от тебя жду. Просто действуй в этих пределах и по правилам, и ты можешь быть собой, — объяснил Блейн. У него было чувство, что Курт не поверит ему. Хотя он сам все увидит. — От всех этих разговоров о клеймении мне захотелось украсть поцелуй. Что думаешь? — Блейн решил, что может просто сделать это.
Взгляд Курта автоматически остановился на губах Блейна. Ему нравилось целоваться. Блейн тоже был хорош в этом.
— Хорошо, — мягко сказал Курт.
Курт наклонился к Блейну, закрыв глаза. Их губы встретились и мягко двинулись друг напротив друга. Блейн наклонил голову в сторону и провел языком по линии губ Курта. Курт открылся ему, позволив языку Блейна изучить его рот, узнать его вкус. Когда Блейн массировал его язык своим, у саба вырвался тихий вздох. Блейн услышал это и продолжил массировать, чуть ли не сося язык Курта, а затем его нижнюю губу. Блейн не мог не простонать от ощущения. Губы Курта были созданы для того, чтобы их целовать, и он мог делать это весь день. Курт поднял руку, чтобы погладить щеку Блейна, когда они начали целоваться сильнее. Их губы соединились так, будто им было суждено. Блейн потерся лицом о мягкую ладонь Курта, открыв глаза, чтобы увидеть улыбку Курта, прежде чем снова прижаться к его губам. Через несколько минут они, запыхавшись, отстранились. Они обменялись улыбками, прежде чем Блейн предложил сходить с Куртом на ранний обед.