Раскрой мое сердце

      В ресторане Блейн украдкой протянул хозяйке деньги, и они смогли занять столик с диванами в самом конце зала. Других столиков рядом не было, поэтому они были одни. После того, как они сделали заказ, повисла тишина.       Наконец Блейн рассмеялся:       — Ладно, мы были более чем просто близки, и теперь нам не о чем поговорить?       Курт улыбнулся ему:       — Может быть, это урок неловкости. Мы должны вечность просидеть в тишине, вообще не зная, что сказать. Как в «Сумеречной Зоне».       — Ну, если бы это случилось, нам, полагаю, просто пришлось бы использовать язык жестов, — предложил Блейн, наслаждаясь их разговором.       — Или мы можем стучать азбукой Морзе по столу ножами и ложками, — ответил Курт, выстукивая ложкой по столу код SOS.       — Или мы можем надышать на окно и писать на нем. Как природная версия белой доски, — посмеиваясь, сказал Блейн.       Курт слегка хихикнул, что взволновало Блейна до глубины души. Ему нравилось видеть Курта таким. Он был счастлив, беззаботен, раскован и даже больше — он не боялся. Блейн вовсе не хотел, чтобы Курт снова боялся или подозревал его. Этот счастливый Курт был воплощением того, чего Блейн всегда хотел в их отношениях. «И ты сделал это не отдавая приказа, — сказал он себе. — Посмотри, чего можно достигнуть через нежность, настоящую дружбу и истинное желание видеть Курта счастливым».       — Итак, как твои наброски? Портфолио уже переполнено? — спросил Блейн. Он знал, насколько для Курта важно творчество.       Курт улыбнулся и покачал головой:       — Нет, у меня пока что нет всего, что нужно для портфолио. Но я закончил рисовать несколько нарядов.       — Ты ведь знаешь, что Парсонс тебя заметит, правда? — подбодрил Блейн.       — Очень на это надеюсь, — сказал Курт. — Как ты знаешь, я намерен пойти в школу дизайна в Нью-Йорке. Я хочу убедиться, что все идеально, прежде чем отправлять портфолио по почте. И ещё я решил сшить пару вещей и смоделировать их, чтобы показать свое мастерство, — разговаривать вот так было приятно и естественно. Курт действительно хорошо проводил время. Блейн снова был обаятельным парнем, на которого он запал еще до того, как выяснилось, что они родственные души. — Итак, я знаю, что ты хочешь в конечном итоге подписать контракт с лейблом. У тебя есть какие-нибудь записи? Я знаю, они очень важны, когда ищешь агента и тому подобное.       — У меня написано много песен, и еще около миллиона в голове. Но нет, у меня ничего не записано. Но однажды я с удовольствием бы их записал, — поделился Блейн.       — Как дела в общежитии? Там много пар? — спросил Курт. Парень надеялся, что это не приведет к разговору о причине его ухода. Он заметил, что допил диетическую содовую, и, подняв руку, щелкнул пальцами, подзывая официантку. Она оглянулась на них, и Курт снова щелкнул пальцами, привлекая ее внимание.       — Можно спросить, почему ты щелкаешь пальцами, чтобы позвать официантку? — спросил Блейн. Его удивил грубый жест Курта, ведь он всегда был вежлив и, казалось, всегда нравился людям. Но щелкать пальцами? Если бы Блейн был той официанткой или официантом, он бы проигнорировал щелкающего пальцами человека, либо же плюнул бы ему в еду. Возможно, ему придется предупредить Курта о последнем.       Курт вопросительно посмотрел на него:       — Что? Я всегда так зову официантов. Щелкать пальцами куда легче, чем звать официантку, и не так смущающе.       — Ну, я не стремлюсь тебя разозлить, но, честно говоря, это немного грубо, Курт, — нерешительно сказал ему Блейн.       Курт поднял голову:       — Думаешь? Никто раньше мне об этом не говорил.       — Да, я думаю, что это грубо. Ты бы хотел, чтобы тебе щелкали пальцами? — спросил Блейн. Он не хотел ссориться, но Курту нужно было понять, что он отрицательно влияет на людей.       — Конечно, нет, — быстро возразил Курт. Мысль о том, что кто-то так щелкает ему пальцами, определенно злит его внутреннюю сучку. — О. Я понял. Вот черт. Надеюсь, они не плюют в мою еду, — сказал он с гримасой отвращения.       — Твое беспокойство вполне обоснованно, — подмигнув, сказал Блейн, пытаясь снова поднять настроение. — Как твои друзья?       Курт увлекся мыслями о склизком салате и картофеле фри со вкусом мокроты. О боже, он определенно избавится от этой привычки. Например, сейчас.       — Все хорошо, насколько я слышал. Кое с кем я общался, обедал, ходил по магазинам и так далее. Вообще-то, Тине разрешили со мной общаться, и это до сих пор меня бесит. А ты как? Джефф и Ник уже сводят тебя с ума? Уэс достал свой судейский молоток? — с улыбкой на лице спросил Курт.       Блейн рассказал ему историю об Уэсе и молотке. Он слышал от Джеффа, что, несмотря на летние каникулы, Уэс все равно отрыл свой молоток и бил им по каждому ближайшему твердому предмету.       — У них все в порядке. Джефф как обычно ведет себя как ураган. Он все еще ждёт твоей помощи в выборе краски для квартиры. Что касается Уэса, его молоток теперь заперт в стеклянной коробке, готовый к использованию в любой момент, — ухмыльнувшись, сказал Блейн.       — Вот ваша еда, джентльмены, — сказала официантка, поднося каждому их тарелки. — Что-нибудь еще?       Курт покраснел, но все же заговорил:       — Я хочу извиниться за то, что щелкал вам пальцами. Я не хотел быть грубым, — искренне сказал он.       Официантка широко улыбнулась:       — Я ценю это, спасибо. Вы прощены. Черт, отдайте мне тарелку. Вы же не хотите есть еду, в которую наплевали, — сказала она, потянувшись к его тарелке.       — Что?! — в ужасе воскликнул Курт, рассматривая пасту и овощи в поисках каких-либо явных признаков слюны.       Женщина рассмеялась:       — Я просто пошутила. Месть — это… ну, мы все знаем конец этой поговорки, — сказала она.       Курт на мгновение уставился на нее, а затем рассмеялся. Смех подхватили и те двое, а затем официантка повернулась к следующему столику.       — Я горжусь тобой, Курт. Я знаю, что нелегко вот так извиняться, — сказал Блейн.       — Да, я очень смущен, но она наказала меня, так что, думаю, она и правда меня простила, — сказал Курт, копаясь в пасте. Его сердце билось так часто: он не мог не радоваться тому, что Блейн гордится им.       Остальную часть трапезы они делились новостями и шаг за шагом узнавали друг друга. Блейн выяснил, что любимый цвет Курта — синий, его кумиром была Леди Гага, а тайным увлечением — просмотр «Холостячки». Курт узнал, что Блейн до шести лет сосал большой палец, он фанател по Тиму Ганну и ненавидел носки. Курт принялся издеваться над ним по поводу носков, поэтому Блейн в ответ начал дразнить его по поводы высоты прически.       — Эй, — сказал Курт тоном печально известной сучки. — Не завидуй моей прическе. И уж кто бы говорил, гелевый шлем, — поддразнил он в ответ, его сине-зеленые глаза сверкали.       Блейн ахнул и прижал руку к сердцу:       — Только не шлем! Пожалуйста, не оскорбляй шлем.       Курт рассмеялся:       — Зачем ты наносишь на волосы столько геля? У тебя и так красивая прическа. Твои кудри прекрасны.       Блейн улыбнулся, благодаря Курта за комплименты:       — Мой отец считает кудри слишком неопрятными. Даже с очень короткой стрижкой. И так родился шлем, — сказал ему Блейн. Он старался не расстраиваться при мысли об отце, потому как не хотел портить вечер. — Так у тебя с отцом есть планы на лето?       — Не совсем. Когда я был маленьким, мы ходили в походы. Признавшись отцу, я решил, что больше нет нужды притворяться, будто мне нравятся походы. В разбитом с папой лагере не бывает душа, — вздрогнул Курт.       Официантка положила чек и забрала посуду. Оба подростка достали кошельки. Блейн взглянул на Курта:       — Даже не думай об этом. Я угощаю, — настоял Блейн.       — Хорошо, я оставлю чаевые, — сказал Курт, вытаскивая деньги.       — Мне нужно в туалет, — сказал Блейн. — Ты можешь подождать меня в машине. Я заплачу, когда выйду, — сказал он, протягивая ключи Курту.       — Конечно, увидимся там, — сказал Курт и направился к выходу. Он прошел мимо официантки, сказав ей, что Блейн скоро вернется, чтобы расплатиться.       Наслаждаясь прохладным воздухом раннего вечера и напевая себе под нос, Курт шел к машине. Он был удивлен тем, что ужин ему понравился. Блейн определенно был обаяшкой, когда не был доминантным мудилой. За ужином он был полной противоположностью. Курт вспомнил, почему начал влюбляться в этого парня. Он был великолепным, забавным, вежливым и очень милым.       Нажав на замок на брелоке, он не заметил, что замок не сработал. Моргнул свет, и он упал на пассажирское сиденье. Вставив ключ в замок зажигания, он потянул козырек вниз, чтобы посмотреть на свое отражение. Проверив, ничего ли не застряло в зубах, он улыбнулся и закрыл козырек, не понимая, что его лицо было не единственным в зеркале.       Расслабившись в кресле, Курт наблюдал за Блейном, когда почувствовал движение позади себя. Он ахнул, а когда начал поворачиваться, почувствовал острую боль в шее. Он вскрикнул и оглянулся, чтобы увидеть, отчего ему больно. И сразу же его сознание просветлело, а зрение помутнело. Фигура двинулась вперед, переползла на переднее сиденье рядом с ним. Курт моргал, пытаясь не потерять сознание. Присмотревшись к лицу рядом с собой, он ахнул.       — Себастиан?

***

      Выйдя из уборной, Блейн оплатил счет и поблагодарил официантку. Оказавшись на улице, он увидел, как его машина подъехала к двери. Блейн был сбит с толку, но подошел к ней. Курт решил проявить вежливость и подъехать к нему? Он почувствовал прилив адреналина, когда понял, что в машине находятся два человека. Курт сгорбился на пассажирском сиденье. Его родственная душа испустила испуганный крик, прежде чем голова Курта упала, ударившись об окно.       — Курт? — крикнул Блейн, подбегая к уезжающей с парковки машине.       Машина замедлила ход, и он увидел, что окно со стороны водителя опустилось. Его кровь в жилах остыла, когда он узнал голос.       — Теперь он мой, убийца!