***
По коридору темницы раздаются громкие тяжёлые шаги. Заточённые в прозрачных камерах замирают в мольбе о том, чтобы их не достали. И лишь один преступник дерзко хмыкает, опуская свой насмешливый взгляд на Тора, что в недоумении остановился перед его камерой. — Братец, — противно тянет Локи. — Зачем явился в убогие чертоги злоумышленников? Посмеяться? Поиздеваться? Может, у тебя есть поручение о наказании кого-либо? К примеру меня? — натянутая официальность, Богу безумия захотелось поиграть. Тор бросает на него злобный взгляд, так и норовя испепелить. Одинсон обходит камеру, где заключён его брат. С той стороны, куда он подошёл, остальные заключённые не смогут услышать грубого разговора, состоящего из гнева Тора и сарказма Локи. — Зачем ты нарываешься, брат? Насколько я помню, я проходил по коридору, нисколечко не задев тебя? — В твоих глазах читается «убью этого маленького засранца, дабы завоевать ещё и полную любовь со стороны матери»! — Заткнись, Локи! — Заставь меня, — он щурится, лукаво улыбнувшись. — Ты пожалеешь!***
Тощее тело Лафейсона падает на холодный пол мрачной темницы. — Зачем я здесь?! — Локи напуган, но виду не подаёт. — Отец разрешил мне тебя наказать, — Тор улыбается, фальшиво, пытаясь подражать братцу. — За что?! — в бешенстве, нервно сглатывает. — А просто так, для профилактики, — губы Громовержца расплываются теперь уже в настоящей улыбке и, ловко крутя Мьёльнир в руке, он подмигивает. Изогнутые к переносице брови, слегка приоткрытый рот, и широко распахнувшиеся глаза, свидетельствуют о том, что Бог Проказ напуган, но гордость не покидает его. — Как ты собираешься сделать это? — недоверчиво смотрит на огромный молот и прерывисто дышит, на секунду морща нос. — Увидишь. Взяв брата за воротник рубашки, Тор приподнимает его над собой, а затем вновь бросает на пол, заставляя почувствовать всю свою ничтожность и беспомощность. Но Локи силён, как-никак сын Лафея. Он моментально вскакивает на ноги и отходит в другой конец камеры. — Я не хочу делать тебе больно, но придётся. Громовержец прыгает на брата, роняя на пол. Вновь. Летит одна пощёчина, вторая, третья. Локи на какое-то время унимается. Тор снимает с него светло-зелёную кофту и отбрасывает в угол. — Прекрати, Тор! — в глазах Локи читается полнейшая растерянность и страх, — Избей меня, давай, унизь, запинай ногами, но зачем раздевать? — Поймёшь по ходу. Забыл, что для тебя это впервые. Бог Безумия вертится и извивается, как может, нельзя дать унизить себя, нельзя… Он получает сразу три пинка под рёбра и затихает, хрипя от боли. Брюки тоже летят в угол. Локи смущён, пытается прикрыть наготу. Но тщетно. Тор, не медля, насаживает брата без подготовки на рукоять молота, тем самым причиняя адскую боль, разрывая анус к чертям. Не смотря на кровь, на страдание, на то, что молот слишком толст для узкого Бога, надо отдать ему должное, Локи тихо хрипит, подавляя стоны и крики, которые должны были бы сорваться с его уст. Он кривится от боли, то и дело открывая рот или покусывая губу. Его глаза холодно щурятся на старшего брата. Теперь, когда анус хоть как, а разработан, Тор вводит в него свой половой орган и уже через десять минут изливается в Локи. — Как Джейн с тобой не повезло! — демонстративно цокает языком Локи. В его глазах мутнеет, они закрываются. А неестественно бледная кожа белеет пуще прежнего. — Нет, Локи, брат! Что я наделал?!***
Просыпается Бог Лжи и Обмана уже в своей комнате, во дворце. Тело болит, мышцы дрожат, а в памяти смутно восстанавливается произошедшее.