Холод

      Впервые пожимая изящную руку своей будущей королевы, Эстебан не мог предположить, чем обернётся эта проклятая сделка, воспоминания о которой ещё долгие годы будут являться к нему в кошмарах. Фальшивая маска, опасный прищур, изогнутые в ухмылке алые губы. Он знал, кто она на самом деле, но, утратив всякую надежду на спасение, поддался её влиянию. Он был бессилен перед холодным взором изумрудных глаз колдуньи. Ведь даже когда Шерики беспощадно уничтожила самых родных для него людей, он по необъяснимой причине не сумел её возненавидеть.       В просторных залах звучал лишь мерный стук острых каблуков, эхом проносясь вдоль каменных стен. От морозного воздуха и сквозняков, то и дело снующих по пустынным коридорам, хотелось сжаться в клубок. Её Высочество в первую же неделю правления приказала уничтожить камины во всех помещениях, будто бы опасаясь, что её каменное сердце способно растаять. Удивительно, как она ещё не запретила солнце.       Кутаясь в тонком одеяле, Эстебан метался между сном и реальностью, пытаясь понять, где хотел остаться меньше — в ворохе зелёных искр вместе с тётей и дядей или в леденящем душу ночном морозе. Скрип двери решил эту дилемму за него, новоиспечённый королевский верноподданный резво поднялся с подушек, всматриваясь в тёмный силуэт на пороге.       — Моя королева? — в темноте по-кошачьи сверкнули завораживающие изумруды, а затем послышались тихие размеренные шаги.       — Все еще мерзнешь? — вздохнула Шерики, опустившись на край постели, и, прежде чем юноша успел что-либо ответить, мягко поцеловала его в лоб. — Даже в моих покоях слышно, как ты стучишь зубами…       Эстебан никогда не трогал снег, но был уверен, что её поцелуй был холоднее льда. Сотня мелких искорок пронзила его насквозь и сосредоточилась в грудной клетке, не позволяя вдохнуть. На миг Эстебану показалось, что это невесомое касание убьёт его, но, напротив, он вдруг совсем перестал зябнуть.       С той ночи семья перестала приходить к нему во снах. Родных заменила ведьма, их же и убившая, однако, Эстебан был вовсе не против. С каждым разом отличить сновидения от реальности становилось всё труднее. Рука об руку они с Шерики наводили свои порядки в порабощённом королевстве, разделяя поровну власть, а затем и постель.       Когда принцесса Елена ворвалась в тронный зал средь бела дня, Эстебану как никогда до этого захотелось проснуться, вновь почувствовать целительное прикосновение ко лбу. Оставленные далеко позади ночные кошмары колыхнули сомнения, отречься от которых ему не удалось даже спустя сорок один год. Осколки призрачной совести, глубоко засевшие в остывшем сердце и заставляющие чувствовать вину за содеянное, служили чёртовым якорем, удерживающим Эстебана от ошибок, которые его соблазняли совершать дьявольски зелёные глаза. Он искренне старался отринуть прошлое, но, оставаясь наедине с самим собой, ловил себя на мысли, что с каждым днём его детство кажется куда ярче и счастливее, чем роскошная жизнь среди серых стен, тишины и повиновения.       — Радуйся, что я сдержала хоть одно обещание, — едко улыбнулась Шерики, угрожающе направив кончик волшебной палочки на Эстебана. За сорок лет беспрекословной службы это был первый раз, когда канцлер осмелился перечить своей королеве и когда вдруг ощутил между рёбер давно забытое тепло. Разъярённый взгляд изумрудных глаз больше не внушал того чарующего ужаса, который пленил Эстебана много лет тому назад.       Заплутав в лабиринте собственной лжи, он обманывал себя самого. Подчинение ради личной выгоды, ради собственных обманчивых чувств сменилось опасением за жизнь заключённых в красочном полотне родственников. Эстебан не решался на предательство, он просто бездумно совершил его, веря, что поступает правильно.       Когда тёплые лучи вновь озарили небеса, всё внутри замерло от непривычного холода. Тиран повержен, толпа ликовала. Елена светилась ярче солнца, но её счастливая улыбка никак не могла пробиться через тонкую плёнку льда, навечно сковавшую сердце. Жмурясь от света и натянуто улыбаясь в ответ, Эстебан чувствовал, как в уголках глаз скапливаются незримые колючие снежинки. И отчего-то ему казалось, что они должны быть солёными на вкус.