50 дней до моего смысла.

      Ну вот, наконец, я проснулся в привычном режиме. На часах половина девятого утра, урок физкультуры начался, а я ещё нежусь в постельке. Кайф.       Потянувшись и зевнув, я взял телефон и первым делом полез в соц. сети – для меня это уже чисто утренняя привычка, прям как душ и чистка зубов. И кто бы сомневался, что мне буквально пять минут назад пришли сообщения от Позова и Макарова?       Дмитрий Позов:       -“А наша швабра в своём репертуаре)) Даже не сомневался, что не увижу тебя перед первым уроком.”       Илья Макаров:       -“Каланча, к какому уроку подойдёшь?”       Их сообщения почему-то заставляют меня улыбнуться с утра.       Я решаю ответить Илье, а уж он точно Позу всё передаст:       Антош Шастун:       -“Не ссыте, приду ко второму. Если, конечно, и на него не умудрюсь опоздать :)”       Лениво я встаю с кровати и топаю в ванную. Прохладный душ, мятная паста и тёплое полотенце – всё по расписанию. Мне подумалось, что я успею попить чаю с лимоном, так что после душа в одних боксёрах я прошёл на кухню и включил чайник, а пока тот вскипал, решил одеться. Зачем париться, если со вчерашнего дня одежда уже готова? Надену ту же и нормально.       Поправляя браслеты на руках, будучи уже полностью собранным, я вернулся на кухню. Заварил себе чёрного горячего чая с сахаром и лимоном и вспомнил о несобранном рюкзаке. Иногда я собираю его с вечера, иногда только утром, тут уж под настроение. Делая глотки напитка, я пошёл к школьному портфелю. Расписание всегда скидывают в классную группу, так что я просто заглянул туда, чтоб не ошибиться в сборе учебников – на память плохо чего помню. Разве что физ-ру, которую уже прогулял, и химию, которую не сделал.       Открыв рюкзак, мой взгляд невольно падает на прижатую между учебником английского и истории чёрную тетрадь.       -Второй день… - тихо произношу я самому себе. ***       До конца перемены две минуты, а я только подбегаю к кабинету химии, в котором уже собрался почти весь класс, в том числе и те, кто стали писать мне с самого утра.       -О, Швабра! – Радостно воскликнул Дима, на что Макар и Оксана посмеялись.       -О, Очкарик! – В тон Позову ответил я, усаживаясь рядом.       -Решил, что один день пришёл в школу вовремя и на этом хватит? – Спрашивает меня Илья.       -Конечно! Если я буду приходить каждый день к первому уроку, то так скоро ураган на Питер обрушится!       -Это точно, - хихикает Фролова. – Вон, смотрите, вчера солнце было, а сегодня уже тучи. Представьте, что бы было, если б Антон на физкультуре появился?       -Был бы ещё один незабываемый поцелуй Шастуна с полом во время волейбола, - пихает меня локтём Дима. А я шутливо закатываю глаза, но не сдерживаю улыбки.       Химия тянулась чересчур долго, но меня спасла затянувшаяся игра “Камень, ножницы, бумага” с Димой. После звонка мы с ребятами стали собираться и даже не успели закинуть рюкзаки на плечи, как Макар сказал:       -Нужно найти Арса и Серого, сказать про вечеринку у Оли.       -Точно-точно, - поддержал его Поз.       -Окс, а ты идёшь? – Спросил я у подруги.       -Спрашиваешь ещё! Если там будете вы, значит буду и я, потому что не хочу пропустить шоу “Пьяный Серёжа Матвиенко клеится к Дмитрию Позову”.       -Да иди ты! – Воскликнул наш очкарик, но посмеялся вместе с нами.       Искать этих двоих нам даже не пришлось, они сами нашли нас. Точнее ждали прямо у кабинета русского языка.       -Привет бандитам, - помахал нам Серёжа.       -Привет армянам, - ответил ему Илья.       А Арсений стоял рядом со своим другом и улыбался в знак приветствия. И тут он посмотрел на меня. Посмотрел на меня с этой улыбкой. А я улыбнулся ему в ответ.       Помню, как такое произошло в первый раз. Я тогда даже и не знал, как сильно влюблюсь в эту улыбку. В тот первый раз я застыл в ступоре, уловив на себе непонимающий взгляд Попова, а после и вовсе спрятал глаза, устремив их в пол. Сейчас я могу улыбнуться ему так же, как и он мне, ведь привык к его дружелюбной улыбке. Дружелюбной и только.       -Слушайте, - выдёргивает меня из моих размышлений Дима, - у нашей одноклассницы завтра день рождения, она позвала наш класс в её загородный дом. Сказала, что можно притащить с собой друзей. Вы как, с нами?       -Бухло прилагается? – С ухмылкой спрашивает Матвиенко.       -А тебе лишь бы бухнуть, - усмехается над ним Арс.       -Как сказал великий человек: “Где нет коньяка, там нет жизни”, - с лицом мудрейшего философа изрёк Серый.       -Точнее, как сказал Сергей Матвиенко, - вновь подкалывает его Арсений, вызывая у всех улыбки.       -Ой, да иди ты. Так что, будет, чем расслабиться?       -Проститутки навряд ли приедут, а алкоголь точно будет, - говорит Макар.       -Тогда вообще без разговоров, мы едем! Кстати говоря, я могу позаимствовать у брата машину и довезти нас. Только назад отвезти не смогу… Штрафов за пьяное вождение мне не надо.       -Не парься, Серёж, у Оли там не плохой домик, нам найдётся место переночевать, - говорит Оксана. – Мы же с ночёвкой останемся, да, парни?       -Точно, - поддерживает Поз.       -Тогда вообще-вообще без разговоров!       -А ты уже на права сдал? – Спрашиваю я.       -Ага, недавно получил, - гордо говорит Матвиенко.       -Ого, вся команда в сборе! – Слышится позади меня знакомый голос.       А это наш учитель русского и литературы и по совместительству классный руководитель нашего десятого класса – Воля Павел Алексеевич.       -Здравствуйте, Павел Алексеевич, - все шестеро хором сказали мы.       -Ничего себе, долго репетировали? – С улыбкой говорит учитель.       -Всю ночь! И всё для вас! – Улыбается ему Арсений, что делаем и все мы.       -Я тронут, даже почти расплакался, - наигранно сказал Павел, вытирая невидимые слёзы.       Мы посмеялись с друзьями, как и наш любимый учитель. Да, это точно был любимый учитель всех учеников этой школы. На его уроках было всегда весело и интересно. Он умел морить шутки, заставляющие выходить весь класс на перемену со слезами от смеха.       Сегодняшние два урока русского не были исключением. За что я ещё любил этого преподавателя, так это за то, что он иногда не задавал домашнего задания, а на каникулы и выходные вообще никогда ничего нам не даёт – говорит, что детям нужен хоть какой-то отдых. Святой человек! Настолько святой, что я в знак благодарности ему делаю каждое заданное им задание. Русский язык – единственный предмет, по которому у меня всегда сделано д.з. Ну, про литературу я лучше промолчу – никогда не любил всю эту “русскую классику”. М-да, Антон Шастун, который хочет поступить в театральный, не читает русской классики. Так это же Антон Шастун!       После двух уроков мы с друзьями с хорошим настроением выходим из кабинета.       -Ребят, пойдёмте, покурим? – Предлагаю я. – Перемена тридцать минут.       -Погнали, - соглашаются все со мной (все, кроме Оксаны, которая единственная не курила, но нас так и не заставила бросить).       А для курения у нас было особое местечко. Такое, куда не сунется чужая нога. Это не какой-то задний двор школы или туалет, где, кстати говоря, могут легко запалить. Это куда лучше!       Мы топаем на самый последний третий этаж, проходим мимо библиотеки и подходим к двери запасного выхода – выхода к пожарной лестнице. Оглядевшись по сторонам, чтоб ненароком не запалил какой-нибудь учитель или того хуже – библиотекарша, мы заходим в эту дверь. А за этой дверью была непосредственная лестницы и короткий коридорчик, в конце которого была небольшая дверь. Это был чердак. От него был всего один единственный ключ, который находился у уборщицы. Та вечно приходила под конец первой смены и то очень редко заглядывала на чердак, ведь все вёдра и швабры хранились в женском туалете, как нестранно. Сюда не заходят учителя, а уж тем более ученики. Самое лучшее место!       Я снимаю со своего рюкзака булавку, которая всегда висит рядом со значками. Для кого-то это просто украшение, а для меня “ключ, открывающий великие двери”. Ребята до сих пор удивляются, как я ею умудряюсь открывать двери, а я отвечаю кратко: “Это магия, братан”. Мы заходим на чердак и закрываем дверь. Эта комнатка довольно маленькая, но здесь не стоит куча швабр, и не лежит куча тряпок, а стоят всего несколько мётел в углу и пара старых тумбочек, которые были все в жуткой пыли, точнее, были бы, если б мы сюда не приходили почти каждый день и не сидели бы на них. Здесь даже было окно – маленькое и, скорее всего, со времён СССР, но форточку открыть было можно, чтоб запустить свежий воздух и выпустить сигаретный дым.       Я сел на одну из тумбочек, Макар на другую, Оксана присела на подоконник, сразу открывая форточку, а Дима встал рядышком со мной. Мы достали сигареты. У меня всегда была с собой зажигалка, а Илья практически постоянно забывал свою дома. Я подкурил другу сигарету, а после и свою. Сегодня мне хотелось пройтись до школы пешком и выкурить одну, но время поджимало, и я сел в автобус, поэтому сейчас вдохнуть никотиновый дым было райским наслаждением.       -Какой у нас следующий урок? – Спрашивает Макар.       -Алгебра, вроде, - на выдохе сказал Поз, выпуская клубок дыма из-за рта.       -Когда ж вы уже бросите эту дрянь? – Скрестив руки на груди, возмущалась Оксана.       -Когда ж ты уже поймёшь, что никогда? – Невинно улыбается ей Илья и специально делает затяжку побольше. Я смеюсь.       Смотря на этих троих чудил, я почему-то невольно представляю их лица, когда они узнают, что я мёртв. Представляю, но до конца не понимаю, какие эмоции у них будут. Они будут плакать? Или злиться на меня? Сожалеть или презирать? Будут ли они вообще думать обо мне?       Но представлять их слёзы мне тяжелее всего. Когда я думаю о том, как на лице Оксаны вместо привычной улыбки растекаются слёзы – моё сердце сжимается. А может, я преувеличиваю? Может, они и вправду даже не станут вспоминать обо мне? Хотелось бы верить, что я не настолько им безразличен.       -Ребят, - прерываю я спор Макарова и Фроловой по поводу вреда сигарет, - а давайте оставим здесь что-нибудь?       -Что? – С неясностью смотрит на меня Окс.       -В смысле? – С таким же взглядом говорит Илья.       -Ну, что-нибудь на память. – Я улыбаюсь, а за тем оглядываюсь по сторонам и смотрю на угол тумбочки, на которой сам и сидел. – Например, подписи.       -А мне нравится твоя мысль, - поддерживает меня Дима, докуривает сигарету, тушит её о подоконник, выкидывает окурок в стоящее рядом с мётлами маленькое ведёрко и достаёт из своего рюкзака маркер.       Письменный прибор он протягивает мне, и я первым оставляю своё имя на краю тумбочки. За тем это делают Илья, Димон и Оксана. Теперь на старой тумбочке на чердаке Питерской школы чёрным маркером в столбик были написаны наши имена-прозвища: “Шаст, Макар, Поз, Окс”. И Фролова была в своей манере – она нарисовала маленькое сердечко в конце столбика, а мы с парнями улыбнулись. Может быть, именно эта запись не позволит этим людям забыть меня. Не хочу, чтобы меня забыли. Хотя бы они. Не хочу.       Алгебра прошла тихо. Ну, не считая того, что учительница раза три наорала на нас с Макаром и Позовым, что мы разговариваем. Для нас – это норма, так что могу сказать, что алгебра прошла нормально. После обществознание, за тем биология и свобода! На переменах мы вместе с Поповым и Матвиенко околачивались у наших кабинетов на втором этаже, громко разговаривая, чем схватывали замечания учителей, а Серёжа просто негромко говорил им вслед: “Иди на хуй”.       Мы попрощались с нашими одиннадцатиклассниками, у которых должны были быть допы по английскому, и пожелали не умереть.       -Поз, спишемся сегодня. Про вечеринку уточнишь, - говорит Диме Серёга.       -Хорошо, - улыбается ему Позов.       -Ах, эта любовь, - говорю я, обнимая друга за плечи.       -Конечно, прямо как у вас с Арсением, - в таком же тоне отвечает мне Дима, обнимая меня в ответ, только не за плечи, а за талию – рост ему явно помешает удобно примостить руку мне на плечи.       На такие подколы я не люблю отвечать, хотя и не показываю этого. Если бы эта любовь ещё была взаимной.       Знаю, что глупо судить о какой-то взаимности, если ты даже не признался в своих чувствах. Но я уже и так знаю, каков будет ответ Арсения. Каков будет ответ человека, который в мае расстался со своей девушкой. А ключевое слово здесь “девушка”. Обделил меня Бог вагиной.       -А может, перед вечеринкой все у меня соберёмся? – Предлагает нам Дима, когда мы уже подходили к перекрёстку, где обычно наши пути домой расходились. – После школы пойдём ко мне, а от туда нас уже Серёга с Арсом и заберут на машине.       -Я только “за”, - сразу говорю я.       -Я тоже, - кивает Оксана.       -Тогда решено, пойдём к тебе после уроков, - констатирует факт Илья.       Мы разошлись, только Макар с Окс пошли вместе через дорогу – их дома находились на соседних улицах. Я решил пойти пешком, как и вчера, заодно выкурив одну сигаретку.       Музыка в ушах, дым в лёгких и дом в двух шагах, к которому я подошёл довольно скоро. Поднявшись на седьмой этаж, я достал ключи из рюкзака, вставил в замочную скважину, но ключ не поворачивался. Я подумал, что заело замок, но потом понял, что дверь закрыта не на ключ, а на щеколду изнутри. Когда до меня это дошло, дверь уже открылась, а на пороге стоял…       -Папа?       -И тебе привет, сынок, - говорит он и пропускает меня в квартиру.       -Ты разве не должен был приехать только через три дня?       -Я закончил раньше. А что, ты не рад меня видеть?       На это я решил просто промолчать. В этом молчание я снимаю кеды и иду к себе в комнату, но, к сожалению, не успеваю вовремя закрыть дверь:       -Как дела в школе? – Спрашивает меня отец.       -А тебе так интересно? – Спрашиваю я равнодушно и без особого желания разговаривать в принципе.       -Естественно. Ты – мой сын, и мне важно знать, как ты закончишь первое полугодие.       -Ого, ты вспомнил, что у тебя есть сын, - говорю я, кидая рюкзак на его место у двери.       -Что за разговоры, Антон?       -А как я ещё должен ответить? Ты даже не позвонил мне и не предупредил, что приедешь.       -А должен?       -Ты должен, как нормальный родитель, звонить хотя бы раз в два дня, чтоб просто убедиться, что я жив.       Я сам не понимал, зачем это говорю. Я ненавижу контроль и мне он не нужен. Мне не нужно, чтобы мой отец названивал мне по несколько раз на дню и спрашивал, покушал ли я. Но мне нужно, чтобы он хоть чуть почаще вспоминал о моём существовании и интересовался моей жизнью. Действительно интересовался, а не делал это для галочки, как сейчас.       -Я просто доверяю тебе, - самая избитая фраза, которую только может сказать мой папа!       -Дело тут отнюдь не в доверии, - негромко проговариваю я, протискиваясь между отцом и дверным косяком, чтоб повесить мантию в прихожей, толкая мужчину плечом.       Я рад, что мой отец знает, когда лучше остановится. Моё настроение слишком резко упало, и он это заметил, так что просто решил уйти в свою комнату-кабинет и оставить меня в покое. Я уже давно запутался в чувствах к этому человеку. У меня нет к нему ненависти, но нет и любви. Обычно дети должны любить своих родителей. Должны, но не обязаны. Мне сложно любить его с его диким безразличием ко мне! Он даже за столько лет не заметил, что я курю, а делаю я это уже как два года! Не заметил, каким я стал! А каким ещё можно стать, не получив воспитания и хотя бы долю отцовской любви? О маме я лучше буду просто молчать.       Я заперся в комнате и даже не вышел, чтобы поесть, а просто сел за ноутбук, чтобы немного отвлечься за сериалом. Но и тот не особо помогал. Нагружая себя лишними мыслями, вдруг я вспоминаю о тетрадке. Время только половина седьмого, но это не мешает записать сегодняшний день сейчас. Я достаю свой дневник из рюкзака – теперь я всегда ношу его с собой – и возвращаюсь к компьютерному столу. Только взявшись за ручку, ко мне приходит оповещение во Вконтакте. Моё сердце участило удары в раза два.       Арсений Попов:       -“Привет, Шаст с:”       Антон Шастун:       -“Привет, Арсентий))”       Арсений:       -“Боже, только не называй меня так!”       Антон:       -“Хаха, прости-прости, Сентий :3”       Арсений:       -“Да ну тебя, Ушастый.”       Антон:       -“Оскорбление 100Lv.”       Арсений:       -“Молчи лучше, Шваборка”       -“Я чего пишу-то: хотел уточнить про вечеринку. Во сколько нам с Серёжей подъехать и куда?”       Антон:       -“А разве Матвиенко не должен был всё Димас рассказать?”       Арсений:       -“Ой, да эта сладкая парочка ещё час флиртовать будет, а потом Серый ещё часа три будет рассказывать об их переписке.”       На душе стало как-то странно тепло. Он написал не абы кому, а именно мне. Не сам спросил у Димы, вместо Серёжи, не написал Макару или Оксане, с кем общается дольше, чем со мной, а написал мне. Он подумал обо мне.       Губы растянулись в глупой улыбке, но мне было всё равно, как это выглядело со стороны. Мне было приятно, что Арсений написал мне.       Антон:       -“Мы после школы решили пойти к Диме, так что приезжайте туда к часам семи. В восемь уже у Оли будем.”       Арсений:       -“Без проблем, подъедем к Позу)”       Мне не хотелось прерывать с ним разговор. Может, это знак с выше, что мне нужно использовать этот шанс по максимум? Кто знает, когда мне ещё удастся увидеть от него сообщение.       Антон:       -“Как допы?”       Арсений:       -“Сущий ад! Нас училка заколебала заставлять писать эти письма на английском! Думал, у меня рука отвалится писать два письма за раз по 120 слов.”       Мы переписывались с ним долго. Я совсем забыл о времени. Наши разговоры были ни о чём, но я счастлив, что они просто были. Мы говорили о грядущих экзаменах, о том, что Арс хотел поступать в питерский театральный университет – туда же, куда и я, только об этом Арсению я не говорил. Потом о Позове и Матвиенко, точнее об их не совсем обычном общении. Мы все давно заметили неоднозначные фразочки Серёжи в адрес моего друга, и улыбки самого Димы на всё это. Но Арсений по всякому увиливал от однозначного ответа – нравится Серёге Димон или нет. Уже часов в полдесятого Арс спросил меня, сделал ли я уроки и послал меня их делать. Я представил, как он говорит мне это интонацией заботливого парня, от чего опять глупо заулыбался.       Как послушный мальчик, я решил сделать уроки. Точнее, решил сделать русский язык на завтра и попробовать прочесть историю, над учебником которой наверняка усну. Пока я писал упражнение по русскому, то всё думал о нём. Раньше я вечно прогонял эти мысли, а сейчас с удовольствием отдаюсь им. Настолько отдаюсь, что не замечаю, как на полях тетради начинаю писать стих о голубых глазах. Очередной стих.       Знаешь, дневник, а сегодня был не такой уж и плохой день.       Во-первых, я выспался, а, во-вторых, мне написал Арсений. Мать его, Арсений! Мы очень редко переписываемся, и чаще всего наши переписки заканчивались, толком не начавшись, но не сегодня. Всё равно у меня в запасе осталось всего 48 дней, так что я должен хотя бы попытаться стать к нему ближе. Получится ли – это уже другой вопрос.       Сегодня вернулся отец. Он должен был прилететь позже, но прилетел пораньше. И даже не сказал мне об этом. Как же бесит. А потом начинает заводить шарманку о том, что я его сын! Но теперь даже это не испортит моего настроения, ведь завтра я еду с друзьями на др к своей однокласснице, где будет, угадай кто? О да, он там будет! А ещё будут Серёжа и Дима, которые, надеюсь, учудят что-нибудь такое, после чего я официально смогу звать их парочкой. Но лучше бы так звали нас с Арсом…       Его именем я не исписываю тетради, но только о нём исписываю блокноты со стихами. Его имени там нет, но и без него всё ясно:       Голубые глаза, взгляд небесных очей       Смотрит мне прямо в прогнившую душу,       И я поцелуем своим лишь сильней       Хочу эту тишь между нами разрушить…       День 2. Антон