50 дней до моего смысла.

      -Антош… Антош, вставай, прилетели.       Что-то невнятно мыча, я открываю глаза, в которые ударяет яркий солнечный свет из окон самолёта. Протерев заспанные глаза, я поворачиваю голову и вижу Арсения, на чьём плече я проспал почти всю дорогу. Парень нежно сжимает мою руку, переплетя пальцы, и поглаживает тыльную сторону ладони, а за окном виднеется жаркая Мексика, встречающая нас палящим солнцем.       -Прилетели? – спрашиваю я, зевая, хоть и чувствую, что самолёт уже стоит на месте на посадочной полосе. Попов кивает, целует меня в нос и поднимается со своего места, утягивая меня за собой. Я ласково улыбаюсь и иду следом за ним.       Даже не верится, что всё это дерьмо позади, что сейчас я рядом с человеком, чьих прикосновений я жаждал больше всего на свете, и который так же рад тому, что всё закончилось. Никаких погонь, никакой суеты, только я, Арсений и Мексика. Только спокойствие, тёплые руки и синие океаны, что плещутся в глазах напротив.       -И куда мы теперь? – оглядываясь по сторонам аэропорта, спрашиваю я у Арсения, который спокойно шагал вперёд, будто зная, куда нам нужно идти.       -Домой, - по-прежнему улыбаясь, отвечает Попов, уже ловя такси на выходе из здания, позади которого взлетали самолёты, покоряя небеса. ***       -Охренеть… - эта была моя единственная мысль, когда машина-такси остановилась у большого двухэтажного особняка, огороженного забором.       Арс расплачивается с мужчиной, забирает свой и мой рюкзаки, после чего выходит из машины, что, собственно, делаю и я.       Просторная территория с зелёным газоном и серой тропинкой, обставленной по бокам переливающимися на солнечных лучах камнями. За резным забором стояли деревья со свежей зелёной листвой, и для полной картины хором не хватало какого-нибудь фонтана из белого мрамора с кристальной водой, растекающейся по дну.       -Мы будем жить… здесь? – остановившись у ворот, в шоке произношу я, осматривая широкий особняк.       -Именно, - усмехается Арсений, берёт меня за руку и ведёт по тропинке к входным дверям из красного дерева.       -А чьё это?       -Кирилла, - спокойно отвечает парень, доставая ключи от двери из рюкзака.       -Серьёзно?!       -Антон, мой брат – киллер. Ты думаешь, им платят зарплату по двадцать тысяч в месяц? Извольте! Там самый дешёвый заказ стоит не меньше трёх.       -Чего?       -Миллионов.       И правда, чему я удивляюсь? Я встречаюсь с парнем, чей брат – наёмник, а лучший друг мечтает им стать. Даже не удивлюсь, если потом выяснится, что Арс торгует оружием и наркотиками втихую. Уже ничего не удивляет, особенно после бензопилы, которая чуть ли не отрезала мне конечности в том злополучном подвале.       Тяжёлая входная дверь открывается, давая разглядеть просторную прихожую, которая сразу вела в гостиную. Кожаный диван, напротив которого висела плазма, а кухню и гостиную разделяла барная стойка нежного бежевого цвета, в коем была выполнена вся кухня. На ровно уложенном паркете посередине комнаты лежал мягкий белый ковёр, который неплохо сочетался с белым цветом шкафа с книжными полками (пускай тот и был более темного оттенка). Также из коридора можно было выйти к двери, ведущей на задний двор, и к лестнице на второй этаж. Помимо просторной гостиной на первом этаже была ванная комната, но сюрпризы меня ждали впереди. Подойдя к той самой двери на задний двор, я посмотрел в окно рядом с ней и увидел… Бассейн! Широкий бассейн с двумя лежаками, столиком и зонтиком, прикрывающим от солнца, рядом!       -Ого… - на выдохе восхищённо произнёс я, услышав в ответ лёгкий смешок за своей спиной. Арсений подошёл сзади и приобнял меня за талию, пока я рассматривал прозрачную воду в бассейне, бликующую на солнце, на его ярких лучах, которые так редко увидишь в мрачном Петербурге.       -Нравится? – спрашивает Попов.       -Шутишь?! Да я такое максимум в сериалах видел!       -И в фанфиках читал?       -Ой, заткнись! – я легонько ударил Арса по голове, а тот посмеялся, целуя меня в щёку.       -Есть хочешь?       -Умираю с голоду.       -Тогда иди на второй этаж, оставь там наши рюкзаки, а я пока машину выгоню из гаража.       -Машину?! Господи, сколько их у твоего брата?       -Боюсь, пальцев не хватит для подсчёта, - подмигивает Арс, после чего отпускает меня к лестнице на второй этаж, а сам выходит из дома, направляясь, по всей видимости, в тот самый гараж. А я послушно иду в спальню, которую мне ещё придётся найти среди изобилии комнат. Хотя, не сказать, чтобы их было так много: четыре двери на всём этаже.       Я открываю первую, и за ней оказывается ванная комната с душевой кабиной, туалетом и раковиной. А уже рядом с ней красовалась дверь, за коей была большая двуспальная кровать и панорамное окно во всю стену. Это было невероятно! Второй этаж – высота небольшая, но это не мешало открываться потрясающему виду. Виднелись такие же особняки, чуть дальше другие дома, где-то за ними рынки, а на горизонте плескалось море во всей своей красе. Я бывал на морях, да и не только в России – меня встречали моря Таиланда, Марокко и Ливии. Но Мексика казалась особенной. Может, потому что я приехал сюда не с отцом из-за его работы, а с любимым человеком?       Я оставил рюкзаки рядом с кроватью и пошёл обратно вниз. Кстати говоря, моя нога была уже куда в более лучшем состоянии. Швы на ране Арсений мне так и не снял, но, знаете, и не до этого было. Я спускаюсь по лестнице и выхожу из дома, а на дорогу уже выезжает белая машина без крыши. Сколько там Кирилл зарабатывает?       -Круто, - говорю я, подходя к забору, - только у меня вопрос.       -Валяй, - говорит Попов, выходя из машины.       -Ты уже бывал здесь? Ну, в Мексике?       -Конечно. А что? Боишься, что вырулю куда-нибудь не туда и найдём с тобой новых приключений?       -Не надо! Я от старых ещё не отошёл!       -Кстати о приключения, как твоя нога?       Не знаю, может, наши мысли воздушно капельным путём попадают в головы друг друга? Или одинаковые мысли и должно быть у двух людей, что хотят связать свои судьбы вместе?       -Идём, я обработаю рану и можем ехать, - говорит Попов, берёт меня за руку и ведёт обратно в дом.       Было больно, но Арс не забывал целовать моё колено, чтобы хоть немного расслабить. Сняв швы и забинтовав рану, мы, наконец, смогли поехать. Ходить стало чуть больнее, но всё пройдёт, а когда рядом Арсений – всё пройдёт в раза три быстрее. Да и о своей несчастной ноге я успел позабыть, когда мы приехали в какое-то кафе. В кафе с самыми вкусными пирожными с клубникой и грецкими орехами! Серьёзно, такого я в жизни не ел! Это переплюнуло даже тот десерт, который я постоянно заказывал в питерском кафе, когда мы там бывали с ребятами. Я успел съесть две порции и выпить стакан молочного коктейля, пока Арс довольствовался тыквенным супом. Я не понимаю, чем он ему нравится, но он умял всю тарелку и выпил чашку кофе. Поняв, что мы уже вдоволь сыты, я спросил у Попова, что дальше, а тот только и ответил с улыбкой на лице:       -Поедем закупаться.       И мы поехали. По магазинам! Господи, я так не изматывался с тех пор, как разгуливал с отцом по улицам Лондона в поисках костюма на его деловую встречу. Но, думаю, сравнивать эти походы за одеждой с походами вместе с отцом нельзя. Нереально. С Арсением было по-другому. С Арсением всё было по-другому. Я успел припомнить и нашу первую с ним совместную прогулку. Правда, тогда мы не катались на машине по Мексике под припекающим голову солнцем, а бегали в кроссовках по Питеру и наслаждались первым снегом на крыше. А ведь одежду Попову я так и не вернул! Хотя, разве не романтично, когда ты носишь вещи своего парня?... Боже, фу! Когда я успел стать такой розовой соплёй!       Казалось, что Арс знает Мексику лучше Питера – он ни разу не взял в руки навигатор, разъезжая по улицам, будто бывает здесь чаще, чем я в школе на первых уроках появляюсь. Мы заехали в один магазин, потом во второй, затем в третий. В каждом мы чуть ли не разнесли примерочные, заваливаясь туда вдвоём и фотографируясь в зеркале на новенький телефон Арса, который мы купили специально, с новой сим-картой, чтоб нас не отследили те, кому не надо. В одном из магазинов мы взяли широкий свитер, в который поместились аж вдвоём. Это выглядело так глупо! И так забавно! Мы смеялись, как дикие, после чего на нас ещё так косо оглядывались продавцы, когда мы выходили из магазина с покупками. Мы мерили всё, что попадётся на глаза: рубашки, футболки, худи, толстовки, джинсы, шорты, кроссовки, кеды, кепки и не кепки. Мерили, смеялись и целовались за шторкой примерочных. Один из таких моментов Арсений даже успел запечатлеть на камеру, пока я стоял в трусах и не купленном свитере, прижатый к стене сильной рукой. Это и правда напоминало ту нашу прогулку по холодному Санкт-Петербургу. Только лучше. Не из-за тёплой погодки, а из-за того, что теперь мы были открыты. Открыты друг другу. Наши чувства были открыты, и оттого становилось так хорошо.       Мы вышли из очередного магазина с новыми кроссовками для Арса и новой толстовкой и футболкой для меня. Закинув вещи на задние сидения, мы садимся на передние, пристёгиваем ремни, и Попов заводит машину, явно готовясь ехать куда-то снова.       -И куда теперь? – спрашиваю я, поправляя волосы.       -Мне так понравилось, как ты выглядел в костюме на поэтическом вечере, - вдруг сказал парень и повернулся ко мне с хитрой и даже какой-то пошловатой ухмылкой.       -Это ты сейчас к чему? – в некой растерянности говорю я, но ответа не получаю. Арсений просто трогается с места и выруливает на дорогу, а я остаюсь в неведении, пока колёса авто мчались по вечерней Мексике. Время так быстро убежало от нас, что мы и не заметили. Но у нас есть ещё целая ночь, целый завтрашний день и целых 24 дня. Я бы с радостью сказал, что вся жизнь, но про свой дневник я не забыл…       Наверное, вы сейчас скажете: “Антон, ты долбаёб. У тебя ведь есть всё! Парень твоей мечты, ждущие в Питере тебя друзья и будущий братик или сестрёнка, пускай и не от твоего отца, но от любящей матери, которая приехала в Россию только ради тебя! И ты до сих пор думаешь о самоубийстве?!” Да, думаю. Потому что для себя я ещё ничего не решил. Я дал себе 50 дней, а они ещё не подошли к концу. Столько всего случилось за половину этого времени, так кто знает, что случиться за вторую половину? Я не хочу делать поспешных выводов, поддаваясь минутному счастью. Я хочу убедиться, что это счастье пожизненное. Хочу услышать именно такой приговор. Я хочу убедиться.       Мы приехали явно в район не из дешёвых, о чём чётко говорили статные дома и высокий торговый центр. Именно около него Арсений припарковал машину и вытянул меня из неё, забегая в здание с кучей этажей и магазинов на каждом. Чем-то это напоминало Питерские торговые центры, только в Мексике. Безусловно, они отличались друг от друга, но какие-то сходства в них были. Например, куча людей, снующих от магазинов к расположенным в этом же центре кафе и обратно. А мы сразу направились к лифту с прозрачными стенами, которые позволяли маленьким детям и Антону Шастуну посмотреть на то, как лифт поднимался всё выше и выше над землёй. Я и вправду почувствовал себя каким-то маленьким ребёнком, которого ведут покупать мороженое, вот только я был шестнадцатилетним подростком, которого завели в дорогущий магазин, где каждый манекен стоял в костюме, что был дороже всей моей одежды в гардеробе, оставшейся в России.       -Арс, ты серьёзно? – останавливаю я парня у самого входа.       -У нас куча бабла сейчас, так почему мы не можем потратить её в своё удовольствие? – улыбается Попов и тащит меня дальше, в магазин.       -А Кирилл потом нас за это не убьёт?       -Странно говорить это, когда речь идёт о наёмнике. Но, если серьёзно, то Кирилл сам перевёл денег, так сказать, чтобы мы смогли отвлечься от всего, что с нами произошло. Так что не парься и пошли!       И я перестал париться. И правда, мы что, не заслужили простого отдыха, тем более после таких приключений и погонь? Было немного неудобно – всё-таки деньги брата моего парня, но, с другой стороны, Кирилл Сергеевич сам решил нам дать возможность почувствовать себя богачами и отдохнуть в его домике в Мексике. Поэтому я не хочу сейчас думать ни о чём, кроме этого дня и приближающейся ночи.       Мы шагали по магазину и строили из себя аристократов, для которых такие походы за дорогими костюмчиками равны походом в магазин за молоком, хлебом и дошираком. Мы ходили и рассматривали манекены, а пока никто не видел – фотографировались с ними и тихонько смеялись, проходя мимо продавцов-консультантов. И тут Арсений останавливается около одного из костюмов. Зауженные брюки, чёрный пиджак с необычным карманом и чёрной рубашкой с пуговицами, отливающими серебром.       -Он бы тебе подошёл, - говорю я парню, пихая его в бок. – Померь.       Попова долго уговаривать не пришлось – мы позвали девушку (точнее Арс позвал, потому что мой английский ис вери бэд) и попросили принести костюмчик к свободной примерочной. Я затолкал Попова туда одного, понимая, что если зайду и я, то мы там останемся как минимум на полчаса, пока будет примерять губы друг друга на себе. Кончиками пальцев я коснулся своей шеи, на которой по-прежнему красовались яркие засосы, напоминающие о яркой ночи в номере отеля. Неожиданно в моей голове всплыли строчки того самого стихотворения, которое мне прочёл Арс перед тем, как романтичная идиллия переросла в жаркие касания. Я прерывисто выдохнул, прокручивая в голове каждую сцену, каждую картинку обнажённого тела над собой, которое касалось меня снаружи и изнутри в прямом смысле этого слова. По телу пробежали мурашки. Всё это в красках рисовалось в голове, явно желая перерасти из обычных мыслей в реальность. Но я быстренько отогнал от себя все эти сладкие мечтания – со стояком стоять у примерочной как-то не очень удобно, согласитесь? Я стал оглядываться в поисках непонятно чего, пока вдруг не наткнулся взглядом на…       Шторка примерочной открывается и голос Арсения парирует:       -Ну, что, как тебе?... Антон?       Шторка второй примерочной открывается следом, и из неё выхожу я. Белая рубашка, поверх которой накинут классический пиджак с брошью в виде алой розы на воротнике. Зауженные брюки, почти как у Арсения, только другого фасона, возможно, нелепо выглядели с кедами, которые мы купили сегодня в другом магазине, но мне нравилось. Образ подчеркнул чёрный галстук, затянутый под воротником застёгнутой на все пуговицы рубашки. Мне всегда казалось, что в костюмах я выгляжу потешно, что никак нельзя сказать про Попова. Не застёгнутый пиджак и эта облегающая чёрная рубашка с расстёгнутой верхней пуговицей. Я не верю, что этот идеал достался мне.       -Ты выглядишь… - я не мог подобрать подходящего слова, осматривая брюнета с головы до ног, пока он сам с ухмылкой оценивал мой костюм.       -Ты тоже, - усмехается Арсений моей “красноречивости”, а я улыбаюсь и пихаю его в плечо. – Знаешь, сменить бы цвет твоего костюма на белый и я бы не удержался от шутки про свадьбу.       -А как насчёт белого галстука? – ухмыляюсь я и подхожу к Арсу вплотную, проводя руками по его широкой груди и засматриваясь на впадину меж открытых взору ключиц. – Тебе бы он был к лицу. Точнее к рубашке.       Сколько мы потратили на эти два костюма денег - известно одной банковской карточке, счёт которой придёт на телефон Попова-старшего. Вечерний ветерок развевал белый галстук на шее Арсения, а машина мчала нас прямиком к дому. Мы затащили наши пакеты с футболками, кроссовками и прочим барахлом (вещами) в дом и занесли в спальню на втором этаже. Попов ушёл ставить машину в гараж, оставив меня стоять у панорамного окна, наблюдая за заходящим за морской горизонт солнцем. Считай, посмотрел закат на берегу моря, только стоя в дорогом костюме в особняке перед широким окном. Последние лучи неприятно резали глаза, заставляя морщить нос и щуриться, но приятно пекли лицо и играли с моими взъерошенными волосами.       Я вновь вспоминаю о дневнике. Я ведь уже второй день не беру его в руки. Но в такой момент и не хочется. Хочется насладиться моментом, спокойствием и закатом, ласкающим сморщенный нос. Ни дня не проходит, чтобы я напрочь забыл о своей затее, но оно и правильно – я не должен забывать. Не должен забывать, что в запасе у меня считанные дни. Думая об этом, я испытываю смешанные чувства. С одной стороны я счастлив, ведь, наконец, всё это закончится – земля избавится от одного плохого человека, а я избавлюсь ото всех сразу. Но с другой помимо плохих людей есть и хорошие, есть те, кто любит меня и кого люблю я… Но любят ли меня те, на кого я делаю ставки, или это просто я хочу так думать?       Погрузившись в свои размышления, я краем уха улавливаю шаги позади себя и слышу возню у кровати, около тумбочки. Я витал где-то в розово-оранжевых облаках, цветом которых насыщало уходящее солнце, оставляя разводы на светлом небе. Но на землю меня спускает мягкая ткань, что легла мне на глаза. Я открыл губы в немом вопросе, но сам же быстро на него ответил – мне не нужно было прикасаться к ткани пальцами, чтобы понять, что это был тот самый белый галстук, красовавшийся на шее Арсения. Именно его дыхание я почувствовал на своей шее, а затем лёгкий поцелуй за ушком, от которого воздух из лёгких вырвался прерывистым потоком.       -Я уже говорил, как мне чертовски нравится, как на тебе сидят костюмы? – горячий шёпот опаляет мою ушную раковину и мурашки табуном пробегают по шейным позвонкам. Мои глаза были под плотной тканью и не воспринимали ничего, кроме темноты, а вот слух и чувства будто обострились. Мир сузился до одного белого галстука и сильных рук, что стали неспешно стягивать с меня пиджак. Тяжёлая ткань повалилась с моих плеч на пол, а меня будто пробрал холод, который быстро сменился жаром. Воспринимать мир на ощупь и слух так… странно.       Арсений разворачивает меня к себе лицом и дышит в самые губы. Я не вижу, но чувствую, что его губы находятся в миллиметре от моих, а Попов, соблазнительный дьявол, мучает меня предвкушением сладкого поцелуя. Я подаюсь вперёд и первым нарушаю ненужную дистанцию. По телу пробегает новая волна жара, когда парень сжимает мои бока, а языком размыкает мои губы и проникает внутрь. Он не даёт мне собрать мысли в кучу, истощая мокрым поцелуем. И пока я находился в этом блуждающем состоянии, Попов подвёл меня спиной к кровати и опрокинул на неё, нависая сверху. Он приподнял меня и подвинул ближе к изголовью, где я смог примоститься на мягкие подушки.       С каждой секундой воздуха требовалось всё больше и я чувствовал, как хочется вдохнуть полной грудью, вот только жадный язык Арсения не позволял мне этого сделать. Я кротко простонал в поцелуе, после чего парень медленно отстранился, а между нашими губами протянулась тонкая ниточка слюны, что разорвалась и упала мне на подбородок. Ловкие пальцы размотали галстук на моей шее и плавно стянули его.       -Подними руки над головой, - шепчет Арсений, а я никак не мог не подчиниться. Я поднимаю руки и чувствую шёлковую ткань галстука, обматывающую мои запястья. Попов связал мои руки и примотал их к резным прутьям изголовья. Я невольно вздрогнул от соприкосновения с холодным металлом и услышал довольный смешок над ухом. Я не вижу – я чувствую.       Парень начал расстёгивать пуговицу за пуговицей на моей рубашке. Я и без зрительного контакта понимаю, с каким взглядом сейчас Арсений поедает моё открывающееся перед ним тело. Я чувствую этот взгляд, чувствую оголённой кожей, к которой неожиданно припадают горячие губы и заставляют меня податься вперёд, натягивая связывающий руки галстук. Арс выцеловывает мою шею, будто желая поцеловать каждый оставленный той ночью засос и укус. Моё дыхание сбивается от контраста горячих губ на шее и широких ладонях на оголённых боках. Я чуть поёрзал, подминая не снятую рубашку под поясницей. Но поцелуи заканчиваются также неожиданно, как и начались. А мне ничего не остаётся, кроме как терпеливо лежать и кусать губы в предвкушении чего-то куда более пикантного. Со стороны тумбочки я слышу странные звуки, но никак не могу разобрать, что это, и понимаю лишь тогда, когда холодный кубик льда касается моих ключиц. Лёд вкупе с горячими губами Попова был словно горсткой снега в жарком июльском пекле. Арсений держал кубик между губ и проводил им по моей коже, ненароком касаясь её и кончикам нижней губы. Он проводил им по груди, обводя соски один за другим. Я протяжно простонал от холода на чувствительных сосках и выгнулся в пояснице, полностью отдаваясь ощущениям. Лёд скользил ниже, пробегая по заживавшим ранам на рёбрах и длинном порезе на животе. Саднящая боль отдаётся дрожью и я кусаю нижнюю губу, пережидая секундный дискомфорт. Арсений ведёт кубик ещё ниже и обводит кожу у самого края брюк, а я сдавлено простанываю, умоляя этим стоном коснуться требующей ласки плоти под застёгнутой ширинкой. То ли парень воспринимает эту мольбу иначе, то ли просто решает поиздеваться и потому отстраняется, заставляя меня поёрзать на постели. Я не видел Арсения, я не видел, что он делает, а мои мысли уплывают с каждой секундой, пока их место занимает желание.       -Арс… - шепчу я, но более сказать ничего не успеваю, как меня затыкают требовательным поцелуем с перчинкой в виде холодного кубика льда. Попов языком проталкивает кубик мне и елозит по моим дёснам, нёбе и языку. Тем временем его руки уже вовсю работали с моими брюками, неумолимо стягивая их с меня вместе с нижним бельём. Я слышу, как штаны падают на пол, а за ними ещё что-то (по звуку явно пиджак, пиджак Арсения).       Властные руки блуждали по моему телу, с особой аккуратностью проводили подушечками пальцев по ранам и порезам, а здоровые места грубо сжимали, грозясь оставить метки в виде синяков. Кубик льда растаял в горячем поцелуе, делая его ещё более мокрым от воды. Тонкая струйка растаявшего льда потекла по моей щеке и упала на плечо, затем на чистое одеяло, которые мы не удосужились стянуть и теперь оно мнётся, подобно моей рубашке. Когда чужие губы снова пропадают с моих, я жадно глотаю воздух, но опять теряю его, ведь холодные ото льда губы вновь примыкают к моей шее и быстрыми поцелуями ползут вниз. Я не вижу – я чувствую.       -Арс… - в очередной раз срывается с моих губ имя парня, а после громкий протяжный стон, когда на стоящем колом члене смыкаются холодные губы. Я невольно подаюсь навстречу, выгибаюсь ещё сильнее и тяну этот несчастный галстук, желая прямо сейчас освободить запястья и запустить пальцы в мягкие чёрные пряди.       Я не чувствовал такого ни разу, такого жара и одновременно холода ловкого языка, тянущего наслаждения внизу живота. Я метался по кровати, не зная, куда деть себя и как уместить это удовольствие, от которого дрожали ноги. Арсений закинул их себе на плечи и ускорил темп, а я лишь простанывал каждый раз всё громче, чувствуя, как головка касается сжимающихся стенок чужого горла. А Попов всё мучил меня, то замедляя, то ускоряя темп, то проводя языком по всей длине, то вновь заглатывая по самые гланды. Я ничего не вижу – я всё чувствую.       С протяжным стоном, отражающимся от стен и углов широкой спальни, я кончаю и содрогаюсь всем телом, которое парень сжимает своей цепкой хваткой. Мозг плывёт, а тело пылает. Забывшись в ощущениях, я не сразу замечаю, как Арсений меняет положение и уже нависает надо мной. Он мажет губами по моим губам и целует, сначала медленно, но очень быстро набирает обороты, и вот возвращаются мокрые и развратные поцелуи.       Парень стягивает свою рубашку и бросает её в сторону, прислоняясь теперь уже кожа к коже. Я ощущаю его очертания пресса животом, его грудь своей, его возбуждение своим. Арс прикусил мою нижнюю губу, а снизу послышался звон бляшки ремня. Я не хотел больше ждать. Я не мог больше ждать. И Попов тоже. Он один резким движением входит в меня, входит так глубоко, что касается сплетения чувствительных нервов. Я не мог удержать в себе этих похабных стонов, за которые было так стыдно, но для Арсения, видимо, это был ещё один источник наслаждения. Чем громче я был, тем сильнее распалялся он и ускорял темп, притягивая меня к себе за бёдра. Повязка в виде галстука сползает с моих глаз, ползёт по переносице, открытым и влажным губам, пока не спадает на шею. Я приоткрыл глаза и увидел над собой этот дикий взгляд, над которым по лбу бежала испарина. Помутнённые океаны глядели прямо мне в глаза, съедая душу, которая и так принадлежала им.       Арсений тянется рукой к моим связанным запястьям и разматывает узел, высвобождая мне руки. Я беру чёрный галстук, закидываю его на шею парня и притягиваю его к себе, начиная громко стонать прямо в его губы, с которых скрывались приглушённые рыки.       Я всё вижу – я всё чувствую. Чувствую, как комната наполнялась горячими нотами и запахом секса. Чувствую, с какой силой Арс втрахивал меня в кровать. Чувствую мятую рубашку и скомканное одеяло. Чувствую минутное счастье, в котором хочу убедиться.