Полукровки

Отличник, любимчик учителей, красивый от пальцев ног до кончиков кудряшек Том Риддл, учащийся на Слизерине, и крупный, нескладный и косматый Хагрид с Гриффиндора, не отличающийся особым умом. Том изумлял остроумием, проявляя лидерские качества, а Рубеус... Рубеус просто был добрым "малым" с младшего курса. Но по каким причинам эти двое так часто ходили вместе? Перешёптывались о чём-то. Порой однокурсники видели, как Том смеётся над словами Хагрида. А Риддл никогда ни над чьими шутками больше не смеялся. Даже сидя среди своих в гостиной Слизерина. Так что эта парочка, поддерживающая дружеские отношения вопреки вражде их факультетов, вызывала у окружающих недоумение. Даже у преподавательского состава. — Эй, Том! — позвал Хагрид, нагнав приятеля в коридоре и хлопнув того по спине. Слизеринец согнулся под ударом тяжёлой ладони, но тут же распрямился. Всегда оставаться невозмутимым — вот его кредо. Рука Хагрида задержалась на его плече. — Хошь глянуть на моего огромного волосатого монстра? — спросил Рубеус, наклонившись к лицу Тома. Хагрид был на две с половиной головы выше Риддла и в два раза шире. Высокий Том рядом с полувеликаном казался карликом. — Только если ты не прочь увидеть моего гигантского смертоносного змея, — изогнув бровь, ответил Том. Он поднял голову, с вызовом глядя Хагриду в глаза. "Да, я тоже могу пошло шутить и не испытывать при этом неловкости", — как бы говорил Том. — Эт ты про своего бледного ужика, что ль? — не тратя время на смущение, спросил Хагрид. Том поджал губы и отвёл взгляд. Рубеус вообще был без тормозов. Болтал всё, что на уме, совершенно не задумываясь. Простой, как шланг. Шланг... — На него я всегда не прочь глянуть, канеш. Но сначала покажу тебе Арагога... Том давно рассказал Хагриду про Выручай-комнату. Они часто использовали её для своих целей, но иногда Хагрид притаранивал туда раненых зверюшек для выхаживания. Арагогом оказался жирный паук неестественных размеров. По всему его телу торчала жёсткая щетина. Вот он — огромный волосатый монстр Хагрида, а не... — Милаха, да? Хагрид чесал спинку сидящему в деревянном ящике пауку, как какой-то кошке. А потом и вовсе взял его на руки и поднёс к лицу Тома. — Погладь его тоже! Том брезгливо отмахнулся. — Я змей больше люблю. Пауки мерзкие, — Хагрид продолжал тыкать в него пауком. — УБЕРИ, я сказал! Том разозлился и, поджав губы, пошёл к выходу. Полувеликан тут же обеспокоился, уложил паука обратно в коробку и, небрежно её прикрыв, бросился к удаляющемуся другу. — Эй, Том! Ну, Том! Ну, ты чо, обиделся на меня? — Хагрид сгрёб Тома своими громадными ручищами, заставив остановиться. — Я ж шутканул, чо сразу уходить-то? Прижимаясь к спине слизеринца, Хагрид наклонился к его уху. Риддл недовольно дёрнул головой и отвернулся. — Тоооом. Хагрид опустился ещё ниже и, пальцем оттянув край воротника вниз, принялся целовать шею Риддла большими влажными губами. Громадная ладонь скользнула по талии юноши и накрыла обе его ягодицы, сминая мантию. — Смилуйтесь надо мной, Лорд Волдеморт, — прошептал Хагрид Тому на ухо. У слизеринца побежали мурашки по коже. О придуманной им анаграмме он рассказал только Хагриду, как самому преданному существу на Земле. Том точно знал, что полувеликан не будет смеяться и называть это глупостью. И не разнесёт об этом слухи по всей школе. — Нет, — игриво протянул Том. — Тогда придётся вас заставить, — голос Хагрида мгновенно стал жёстче. Он сделал шаг вперёд, тараня Тома, и прижал парня к стене своим огромным телом. Риддл шумно выдохнул, прикрыв глаза. Это всё было странно, но крепко сбитый Хагрид начал его привлекать с год назад. Наивный великан легко подпустил к себе человека с презираемого факультета, не замечая общественного порицания. А потом оказалось, что претенциозному, манерному, брезгливому Тому нравятся унижения. Любиться с недочеловеком своего пола с враждебного факультета было крайне унизительно. К тому же Хагрид удивительно быстро понял, что чем грубее он становится, тем больше заводит своего партнёра, и Том совсем потерял способность сопротивляться влечению. Потянув слизеринскую мантию за ворот, Хагрид слегка отстранился, позволяя ей свободно соскользнуть с плеч Тома. За ней последовал и пиджак. Том, переживший в сиротском приюте не лучшие времена, слишком беспокоился за свою одежду и потому носил сразу всё: рубашку, галстук, свитер, пиджак, шарф, мантию. Даже в тёплое время года. На любом другом, надевшем столько слоёв дешёвой формы, предоставленной школой, это смотрелось бы убого и чрезмерно, но Том умел носить любую одежду, как аристократ. И даже не потел. Сказать честно, Хагрид даже гордился тем, что был единственным, кто видел Тома вспотевшим. Точнее, сам делал его таким... Стянув заодно и свитер, — Том послушно поднял руки, чтобы облегчить задачу, — Хагрид оттолкнул одежду подальше, чтобы не протоптаться по ней случайно, а затем снова прижался к тонкому телу друга. В такие моменты великан жалел о своём слишком высоком росте, ведь тереться пахом о крепкий маленький зад парня было бы гораздо приятнее, чем о его талию. Хотя и этому он был очень рад, до сих пор удивляясь, как такой чудесный аккуратный юноша подпустил к себе его, неотёсанного мужлана уже в пятнадцать лет. Пусть Том и был самым высоким среди учеников после Хагрида, великану всё равно приходилось тяжко при наклоне к Риддловой голове, но оно того стоило. Слизеринец был тем ещё чистюлей, и от его волос всегда приятно пахло дешёвым мылом и свежестью. Рубеус зарылся в кудряшки Тома своей картошкой, называющейся носом. Шумно вдыхая аромат волос, Хагрид торопливо расстёгивал пряжку на брюках слизеринца. — Да и на шо мне твоё прощение? — Хагрид старался быть грубым, как мог. Выходило плоховато, но размеры и сила компенсировали его отвратительное актёрское мастерство и перманентное благодушие. — Чего я буду извиняться перед своей слизеринской су... су... сучкой? Том не удержался и смешливо фыркнул. Хагрид, услышавший, что над его смущённым заиканием смеются, было стушевался, но почувствовал в руке спасительную "нить" и дёрнул её, разом вытащив ремень из шлёвок. — Сейчас тебе будет не до смеха, — процедил Хагрид сквозь зубы, надеясь скрыть волнение. Подняв руки Тома, он связал ремнём его запястья так, чтобы края впивались в бледную кожу. — Больно, — глухо отозвался Риддл, привстав на цыпочки, чтобы потянуться вслед за вытянутыми руками. Хагрид коленом раздвинул ноги друга, лишив того равновесия. Том скользнул вниз, присев на бедро великана. Заведя связанные руки назад, Риддл зацепился за шею Хагрида и повис на нём, потираясь пахом о широкую ногу. Рубеусу роль жерди совсем не была в тягость — Том часто вот так на нём висел, лёгкий, как пёрышко. Всегда гибкий и гладкий. Звук расстёгиваемой ширинки. Пуговица, вынутая из петли. Одно движение — и милая глазу белая задница была освобождена от строгих брюк. Хагрид провёл ладонью по ягодице, опускаясь к бедру, заодно сдвигая штаны пониже. — Ты можешь быстрее? — раздражённо поторопил его Том. — Заткнись, — Хагрид резко протянул руку к лицу Риддла. Он прижал пальцы к тонким манерным губам и начал массировать их. Том не заставил себя долго ждать и впустил Хагридовы пальцы в рот, принявшись их посасывать с закрытыми глазами. Наслаждаясь ощущением скользящего по его коже языка, Хагрид воспользовался моментом, чтобы решить чисто техническую проблему. Он достал палочку из заднего кармана. — Инанис! Том со стоном вздрогнул, ощутив на себя действие заклинания, и от сводящего его нутро ощущения сосущей пустоты прикусил оба орудующих в его рту пальца. Риддл давно пытался выведать, где не очень умный великан выведал такое полезное в их занятиях заклинание, но Хагрид тактично умалчивал, что его используют, чтобы облегчать запор взрывопотамам, перенося содержимое их кишечников куда-то в никуда. Рубеус выдернул пальцы — пара нитей слюны недолго следовали за ними, прежде чем разорваться и капнуть на пол — и недовольно хлестнул Тома палочкой по оголённой части бедра. Мгновенно появившаяся бежевая полоска медленно налилась красным, ярко прорисовываясь на мраморной коже. Хагрид завернул палочку перед Томом и приподнял ею его вставший член — длинный, как у многих худощавых парней, и бледный даже в возбуждённом состоянии. — Мож мне сейчас попросить прощения, на том и разойдёмся? — хмыкнул великан, полностью распрямившись и запихивая палочку обратно в карман. Повисшего на нём Тома проняла мелкая дрожь. Освобождённая от брюк белая рубашка задралась. — Так не честно, нелюдь ты полукро... Том не смог закончить неприятное ругательство. Он ощутил внутри себя огромный, смазанный его же слюной, палец, введённый достаточно резко, чтобы перехватило дыхание. — Ха-ха, — даже насмешки Хагрида звучали миролюбиво. — Так, значит, надо заткнуть одну дырку, и другая захлопнется сама? Рубеус засунул руку под рубашку и, прижав ладонь к плоскому бледному животу Риддла, принялся двигать пальцем, массируя юношу изнутри. Том плотно сжал бёдра, стараясь вытянуться на носочках повыше, иррационально полагая, что это принесёт больше удовольствия. Прислушиваясь к отклику тела Риддла, Хагрид добавил сначала один палец, а потом ещё один. Каждый раз он вспоминал, как, делая подобное впервые, перепугался. Мысль о том, что своими действиями он делает другу больно, приносила ему настоящие душевные страдания. Когда-то он даже пустил слёзы, глядя на то, как части его громоздкого тела полностью погружаются в хрупкое на вид, да и на ощупь, тело Тома. А уж трахать юношу членом было совсем страшно... Когда-то Хагрид не видел особой разницы между собой и другими учениками, разве что был он "чуть" повыше, но потом заметил, что другим парням неловко в его присутствии. Особенно в туалете. Потому что это у них были члены, а у него самый настоящий взрывопотамий хер. Который, к тому же, увеличивался раза в три при возбуждении. Хагрид испытывал стыд за свою пурпурную дубину и думал, что никто его никогда не полюбит, такого нескладного. А потом их противоестественные отношения с Томом переросли в ЭТО. Слизеринец, казалось, готов был на всё что угодно, лишь бы только эта дубинка оказалась внутри него. Точнее, Риддлу нравилось ощущать себя на всё готовым. Хагрид перестал беспокоиться о своих размерах и всё лучше играл роль сильного. Вот и сейчас. Хагрид вынул пальцы и, пригнувшись, вытащил голову из кольца тонких рук. Он отстранился, наблюдая за тем, как Том недовольно поворачивается, растопырив пальцы в молчаливом возмущении. — Я один пахать должен? Поработай и ты для меня. Сними штанишки для начала. Говоря это, Хагрид постарался властно прищуриться, отчего стал ещё больше похожим на доброго Санту, только без бороды и с тёмными спутанными волосами. Том, не отрывая взгляда голубых глаз от великана, пригнулся, чтобы снять с себя один ботинок, затем другой. Затруднительно было разуваться со связанными руками, но Том умудрялся и это делать со всем доступным изяществом. И откуда в сиротке из маггловского мира столько аристократизма? Риддл выпрямился. Потряс бёдрами. Полуспущенные штаны и старенькие, но идеально белые трусы, упали к щиколоткам. Том сделал шаг вперёд. Теперь на нём осталась лишь рубашка и... Хагрид сглотнул. Он не понимал, зачем нужно уделять носкам особое внимание, но даже в этом Риддл качественно отличался от других, и деталь эта сводила с ума подростковый мозг. Его носки были защищены от сползания с помощью специальных подтяжек. Кожаные ремешки плотно обхватывали голени чуть ниже колен. Было в этом что-то по-настоящему соблазнительное. Молчание затянулось. Хагрид остолбенел, не в силах двинуться, и просто любовался тощей фигуркой перед собой. Цыкнув, Том взял инициативу в свои руки. Подойдя к полувеликану, он ухватил его за кончики волос и притянул к себе. Большие губы Хагрида накрыли тонкие губы Тома. Глубокий влажный поцелуй. Руки Тома скользнули вниз, и он принялся поглаживать сквозь ткань брюк напряжённый член младшего товарища. Почувствовав, что больше не может этого терпеть, Хагрид отстранился от лица Тома и ухватил того за рубашку, потянув ткань в разные стороны. Пуговицы мгновенно разлетелись в разные стороны, постукивая по полу. Рубашка повисла на Томе мятой тряпкой. — А теперь на колени, — прошептал Хагрид Тому на ухо. Он выпрямился, а Риддл послушно опустился на пол, заглядывая великану в лицо в ожидании следующих указаний. В его глазах читалось нетерпение. — И чего ждёшь? Сам знаешь, что делать, чтобы самому потом больно не было. Том знал. Он подполз поближе к Хагридовым ногам и принялся ловкими пальцами расстёгивать ширинку и приспускать трусы. Вывалившийся оттуда член шлёпнул Тома прямо по лицу. Риддл прищурился, но не от боли, а от ведомого только ему одному удовольствия. Вот он на коленях перед недочеловеком, а по его прекрасному лицу скользит недочеловечий хер. Том потёрся о него щекой, как самый настоящий книззл, после чего, придерживая связанными руками, взял его головку в рот. Собственно, только она там и помещалась. Хагрид ощущал, как Том старательно скользит по ней языком, то и дело задевая уздечку. Великан с умилением смотрел вниз, сравнивая юношу с карликовым пушистиком, упорно пытающимся съесть слишком большой для него банан. Том и сам понимал, что этого не хватит. Он отстранился, и, подставив ладошки, пустил на них слюну. Принялся растирать мокрыми руками хагридов член, помогая себе ещё и языком. Великан задышал часто-часто. Волнообразное удовольствие подступило, чтобы не отпускать его ещё очень долго. Великанам не было выгодно частое размножение, поэтому развились они так, чтобы эякуляция происходила через значительное время после возбуждения. Так повышалась вероятность, что самка устанет прежде, чем самец сможет её оплодотворить. Хагрид знал, что у людей весь процесс может занять минуту, а то и меньше. Он же, получеловек, держался не менее полутора часов. Похоже, за это Том его и ценил. Хагрид положил ладонь на голову Тома и потрепал его кудри. — Умничка. Можешь вставать. Том подскочил сразу же. Конечно, должна была начаться его любимая часть всего этого действа. И она началась. Хагрид вновь прижал тщедушного Тома к стене и, приподняв, подхватил его под бёдра. Риддл вновь закинул связанные руки на шею великану, чтобы было удобно, и, упёршись в стену спиной, посмотрел на Хагрида опьянёнными от предвкушения глазами. — Ну же! — улыбаясь, сказал он. И Хагрид, пыхтя, принялся двигаться. Сначала совсем немного, короткими толчками, но чем больше времени проходило, тем размашистее становились движения. Том не сразу, но приноровился принимать Хагрида внутрь полностью, до самого основания. Перебирая спутанные волосы великана тонкими пальцами, Том целовал его полные губы, большой нос, щёки с пробивающейся на них жёсткой щетиной, которую Хагрид тщетно сбривал по нескольку раз на дню. Но потом Том потерял чувство реальности. Прикрыв веки, он расслабленно отдал себя полностью в распоряжение великана, совершенно не замечая, как уже несколько раз кончил себе на впалый живот. Заполняющее его нутро чувство эйфории делало из него сгусткок нервных окончаний, получающих сигналы удовольствия. Том не понял, когда Хагрид, устав стоять, переложил его на постель, любезно предоставленную Выручай-комнатой. Приподняв его задницу поудобнее, великан продолжал двигаться, прислушиваясь к глухим стонам слизеринца, пребывавшего в каком-то своём измерении. Когда великан кончил, Том на мгновение сжал простынь, выгнувшись дугой, но тут же расслабился, провалившись в сон. Отдышавшись, раскрасневшийся Хагрид вытащил опадающий член. Белёсая жидкость потекла вслед за ним на простынь. Великан быстро достал палочку. Простое Экскуро привело в порядок и жопку, и живот Тома, и его собственную промежность, убрав намёки на испачканность. Застёгивая ширинку, Хагрид осмотрел мирно спящего Тома. Так уж получалось, что Том всегда оставался либо голым, либо с минимумом одежды на теле, а Хагрид всё время был одет. Но, проснувшись, Том расстраивался, обнаруживая свою одежду в измятом состоянии. Поэтому каждый раз Хагрид брал заботу о ней на себя. Он осторожно распустил ремень на руках Тома. Нежно поцеловав красные отметины на запястьях, Хагрид приподнял безвольное тело, стягивая с него рубашку и галстук. Забрав всё, что нужно, великан укрыл своего любимого друга одеяльцем и принялся шарить по полу, пытаясь найти все пуговицы. Когда горсточка кругляшей оказалась в его ладонях, он применил к рубашке чинящее заклинание. Все пуговицы вернулись на свои места. Собрав одежду Тома, Хагрид погладил её ещё одним заклинанием и своими большими не приспособленными к мелкой моторике руками сложил одежду в аккуратную кучку, как обычно делали домовики. Ему всегда нравилось, как Том без лишнего расстройства, отоспавшись, сразу одевался в чистую выглаженную форму. В такие моменты на его лице не отображалось никаких чувств, лишь полная сосредоточенность с нотками усталости. Арагог сидел в коробке, прижав передние лапы к голове. Арагог видел некоторое дерьмо. Жизнь Арагога никогда не станет прежней.

***

Когда Том обвинил Хагрида в том, что его монстр калечит детей, великан серьёзно думал, что друг шутит. Но когда его осудили, исключили из школы и сломали его палочку, Хагрид думал, что жизнь кончена. Ему позволили забрать вещи из школы. Тогда он и встретил Тома снова. Хагрид ничего не сказал, глаза говорили за него. Том читал во взгляде Хагрида лишь один вопрос: "За что?" Риддл не беспокоился. Это была лишь небольшая жертва на пути к его величию.