Счатстливого Рождества

Его ярко-жёлтые глаза горят не хуже огоньков на рождественской ёлке. Эллисон улыбается, получше кутается в плед. — Ты замёрзла? — Нет! — Неправда. У тебя руки холодные. Оборотень пытается их согреть, девушка смеётся. По телевизору крутят «Один дома». За окном снег. — Хочешь ещё какао? — С зефиром. — Нет зефира! Обойдёшься! — Арджент легонько бьёт его подушкой. Она сейчас такая счастливая, она снова улыбается, только для него. Эллисон. — Почему ты не пошла на вечеринку к Лидии? Ты ведь просто обязана быть сейчас там. — Я не хочу. Хочу здесь. «Здесь, с тобой» шепчет она про себя, не решаясь договорить вслух. — Я сам принесу зефир. — он встаёт, задевает гирлянду ногой… — Айзек! Слишком поздно. Ёлка вместе с парнем падают на пол. — Боже, прости — Ты в порядке? Не сильно ударился? — Что ты, не… Свет гаснет. Телевизор вырубается и гирлянда затухает. — Ты тут? Айзек! — Я тебя вижу, — глаза оборотня снова загораются — электричество выключили. — Я зажгу свечи. Погоди, я сейчас — Как думаешь, что-нибудь серьёздное случилось? Это же Бейкон Хиллс. — Сегодня это не наша проблема. Странно слышать это от охотницы. Она наконец отыскала свечи. При таком освещении в комнате стало ещё уютнее. Эллисон располагается рядом с Айзеком на полу. От неё вкусно пахнет мандаринами. С ногах шуршит ёлка. — Айзек? — Да? — Тебе не страшно? — Здесь? С тобой? Нет. — А мне страшно. Страшно, что мы не успеем. Не успеем сказать друг другу правду, не успеем… — Тише. Успеем. Он накрывает её губы своими, глубже вдыхая сладкий мандариновый запах. Эллисон закрывает глаза от удовольствия и отвечает. А через час в Бейкон Хиллс уже включили электричество.