Сержант Донован действительно ненавидела Шерлока Холмса, это знали все, а сама она не стремилась ничего скрывать. Стоило при ней только упомянуть его или доктора Ватсона, как её лицо кривилось в гримасе отвращения, и она старалась как можно скорее покинуть комнату, иначе могла не сдержаться. Салли действительно ненавидела Шерлока, в основном потому, что он был так хорош.
Один из учителей в академии ей как-то сказал, что в копы идут люди трёх типов. Те, у кого копом был кто-то в семье. Те, у кого слишком большое чувство справедливости. И те, кто видел в своей жизни слишком много дерьма. Последний случай был как раз её.
Она росла в неблагополучной семье. Впрочем, в её районе все семьи были такие. Отец работал водителем фуры и бывал дома крайне редко. Мать пыталась сделать так, чтобы им было как можно лучше, но ей было тяжело воспитывать четверых детей. Ничего удивительного, что вскоре самый старший брат Салли попал в банду. Ненадолго. Его убили в первой же перестрелке. Второй брат не смог пережить этого и подсел на наркотики. Тоже ненадолго. Достать качественный продукт на улицах сложно, это все знают. Но ему не повезло не просто нарваться на плохую наркоту — он ввёл себе в вены героин, смешанный с какой-то дрянью, из-за которой сердце здорового семнадцатилетнего парня остановилось. Полиция не вела тщательного расследования, ведь это был просто очередной наркоман из небогатой чёрной семьи. Младший брат Салли почти сумел выжить в этом месте. Он умер, уже когда она училась в полицейской академии. Банальная авария, но легче от этого не стало. К тому моменту как Салли получила значок, она осталась одна. Мать не смогла справиться со смертью всех сыновей, а отец однажды просто не вернулся из рейса. Что с ним случилось, она так и не узнала.
Возможно, Салли и сама бы попала в сети уличной жизни, если бы не старый детектив, которого она однажды встретила. Ей было тогда тринадцать. Кажется, его привело в их район какое-то расследование ограбления. Девочка случайно столкнулась с ним на улице, когда шла из школы. Их разговор длился не больше часа, но он полностью изменил её жизнь.
Она не была одарена от природы ни острым умом, ни красотой, ни силой, ни ловкостью. Она была обычной девочкой. Но невероятно упорной. С тех пор она всё своё время посвящала учёбе. Её оценки улучшались на глазах, она выпустилась отличницей. Каждое утро она бегала до завода, эта дорога была самая ровная в районе, вечерами она занималась во дворе, совершенствуя свою физическую форму. Кроме того, она подрабатывала в книжном магазине, а все деньги тратила там же на учебники по криминологии, судебной психологии, законодательству и уголовному праву.
Она поступила в полицейскую академию, пусть и не с первой попытки. В первый раз она не сумела сдать все нормативы, хотя за теоретические экзамены получила высокий балл. Весь следующий год она тренировалась ещё усерднее, чтобы стать одной из лучших среди поступающих. В этот раз ей удалось.
Салли была уверена, что после выпуска обязательно попадёт в отдел борьбы с организованной преступностью, не важно, как много это займёт времени и сил. Банды она ненавидела всей душой, они забрали её детство, ведь в их районе звуки выстрелов были слышны почти каждый день, забрали братьев, забрали всё самое дорогое. Она была уверена, что посвятит борьбе с ними всю свою жизнь.
Её мнение изменилось позже. В то время она была простым патрульным. Они с напарником прибыли на вызов, кто-то сообщил о трупе в переулке. Прибыв туда, патрульная Донован впервые с момента службы почувствовала, что содержимое её желудка просится наружу.
Банды бывали жестоки. Они насиловали женщин, калечили детей, убивали, пытали. Но у них всегда была причина. Да, весомой она была только для тех, кто жил в их мире, но она всегда была.
Но для того, что Салли увидела в том переулке, причины быть не могло.
Судя по одежде, это была женщина. Когда-то… Пока её череп не превратили в месиво ударами камня, который валялся рядом. Вся стена, асфальт и мусорные баки были забрызганы её кровью и мозгами. Ему словно было этого мало, поэтому он вскрыл ей живот и вытащил органы наружу. К тому же всё её тело покрывали порезы. Глубокие, хаотичные, словно он стремился полностью её уничтожить. И ему это удалось. То, что лежало перед ними, не было телом человека, это была куча мяса в луже крови.
Эта картина снилась Салли несколько месяцев.
Расследовать это дело назначили инспектора Лестрейда. Следуя стандартной процедуре, он опросил обоих патрульных. Видя, в каком состоянии была Донован, Грег предложил ей сходить вместе в бар. Там он долго говорил с ней, помогая прийти в себя после произошедшего. За стаканом пива он рассказал о своей работе в отделе особо тяжких преступлений.
Это был второй день в жизни Салли, который кардинально повлиял на её дальнейшую судьбу.
Того преступника поймали почти сразу же. Он бродил по улицам весь в крови. Оказалось, у него была шизофрения, но его выпустили из государственной психиатрической лечебницы из-за переполненности. Он никогда не демонстрировал агрессии…
Через год после того дела сержант Донован уже служила под руководством инспектора Лестрейда, которого она искренне уважала.
Салли не сильно любили коллеги, и было понятно почему. Она не страдала излишней скромностью и не стремилась сгладить острые углы. Донован была острой на язык и совершенно не стремилась нравиться людям. А ещё она была хороша в своём деле.
Как и всегда, она компенсировала все свои недостатки упорством. Сержант всегда приходила на службу одной из первых, а уходила последней. Не одну ночь она провела за столом, разбираясь в материалах дела. Она сотни раз перечитывала показания свидетелей, заключения экспертов, просматривала улики. Она десятки раз возвращалась на место преступления и беседовала со всеми, кто был причастен к делу. И этот подход давал свои плоды. Пусть и не сразу, но она находила преступника, а главное — доказательства его вины. Её дела всегда были самыми подробными, так что в суде все проходило быстро и гладко.
Салли любила свою работу, любила ловить тех, кто возомнил себя судьёй и палачом в одном лице. И она действительно ненавидела тех, кто возомнил себя богом, отнимая чужие жизни. Были и те, кто не давал отчёт своим действиям, больные люди. Но к ним сержант тоже не испытывала сочувствия. Пыталась, но не могла. Потому что, вне зависимости от причины, они убивали других людей. Чьих-то родителей, детей, мужей и жён, братьев и сестёр.
И сообщать о смерти близких было тем единственным в работе полицейского, что Салли ненавидела до глубины души. Конечно, не было полицейского, которому бы это нравилось, но сержант готова была взять на себя всю возможную бумажную работу, лишь бы избежать таких визитов.
Это всегда было самым выматывающим. Даже после стольких лет в полиции она не смогла к этому привыкнуть. Каждый раз, оказываясь перед дверьми, она на несколько мгновений замирала, словно надеясь, что необходимость в этом исчезнет. Но этого никогда не случалось. Поэтому, собираясь с силами, она придавала лицу профессиональное выражение умеренной скорби и нажимала на кнопку звонка. Дежурные фразы помогали держать себя в руках и поддерживать тех, чей мир только что рухнул. Стоны, крики и плач — эта музыка смерти преследовала Салли в кошмарах.
Но словно в противовес тому чувству тяжести, которое возникало от необходимости сообщать семьям самые страшные новости, докладывать о том, что преступник пойман, было подобно самой искренней исповеди.
Салли нравилось, когда очередной преступник отправлялся за решётку. Да, всех их переловить было нереально, но как минимум на одного в Лондоне становилось меньше. И даже если его место потом займут другие, они поймают и их. В этом и заключалась их работа — защищать граждан и наказывать тех, кто посчитал себя выше закона.
Поэтому, когда Салли впервые услышала о Шерлоке Холмсе, гении, способном раскрыть дело едва ли не за несколько минут, она не разделяла мнение коллег, которые морщились от одного его упоминания. Она легко могла понять зависть. Чёрт, да она и сама завидовала ему после того, как послушала пару рассказов Лейстрейда, но это было не важно. Имело значение только то, что он помогал ловить преступников.
Сержант думала так ровно до тех пор, пока впервые не увидела Шерлока на месте преступления.
Желание врезать самодовольному выскочке появилось сразу, как он пересёк ограждение.
Шерлок шагал к трупу с таким выражением предвкушения и почти счастья, что Салли невольно поморщилась. Как можно ловить кайф от того, что кого-то убили? Она бы ещё могла понять, если бы жертвой был ублюдок, который сам совершил за свою жизнь множество гнусных преступлений, но это был обычный мужчина средних лет. У него была семья, друзья и коллеги, который будут скорбеть о потере. У него были планы, мечты, надежды, но его лишили всего одним выстрелом в затылок.
Салли смогла бы пережить оскорбления в свой адрес, на которые был так щедр самопровозглашённый «детектив-консультант», но она не могла простить ему того, что он наслаждался этим преступлением. Для него на асфальте лежало не тело Дэниела Роскета, а просто кусок головоломки, призванной развеять его скуку. Такое отношение вызывало у сержанта стойкое отвращение, которое она даже не пыталась скрыть. Впрочем, Шерлок даже не обратил на это внимание. Она была для него пустым местом, статистом или, на крайний случай, источником информации. Имя, время смерти, свидетели — вот и всё, что ему от неё требовалось.
Пока Салли ехала по адресу проживания жертвы, она не могла выкинуть из головы это выражение лица. Такое же было у её брата, когда тот предвкушал новую дозу. До тошноты знакомое выражение.
Подъехав к дому жертвы, Донован не спешила выходить из машины. На лужайке около дома лежали детские велосипеды и другие игрушки, а в окне можно было увидеть, что вся семья ужинала. Вся, кроме Дэниела, который сейчас, наверное, уже отправился в Бартс на вскрытие.
Салли сильнее сжала руль, загоняя все эмоции как можно дальше. Этой семье не нужно её сочувствие, им нужна её холодная голова. Только в её силах поймать того, кто сделал это с их родным человеком, а вот поплакать с ними могут многие другие.
Стандартные фразы, стандартные реакции. Сержант Донован, увы, видела такое не раз. Слёзы матери, растерянность детей. Они ещё не понимают, что папа больше никогда не вернётся домой. Не посетит их утренники, не похвалит рисунок, не будет учить кататься на двухколёсном велосипеде. Они ещё не знают, что сегодня вечером какой-то мерзавец отнял жизнь дорогого им человека ради бумажника и часов.
И Шерлок тоже никогда этого не поймёт. Для него это было просто небольшой детективной загадкой. Он не видел в жертве человека. Вряд ли он вообще видел хоть в ком-то человека, а не набор его социальных ролей.
Покидая дом, Салли уже была уверена в том, что не уйдёт из участка, пока не поймает преступника. Она заставит его понять, что именно он совершил, а уж тюрьма заставит его раскаяться. Ну, или как минимум вернуть обществу хотя бы часть долга. Потому что ни одно тюремное заключение никогда не сможет вернуть мистера Роскета к жизни.
В участке её ждал неприятный сюрприз. Долговязая фигура Шерлока легко угадывалась в силуэте за стеклянной дверью в кабинет инспектора Лестрейда. Подозрения сержанта подтвердились, когда они оба вышли в приёмную.
— Донован, можешь закрывать дело, — мягко произнёс Лестрейд, — Шерлок поймал преступника.
— Что? — Салли буквально оторопела, переводя взгляд с начальника на Холмса, который, не обращая на них внимания, копался в своём телефоне.
— Если бы вы хоть иногда использовали мозг по назначению, то заметили бы улики, которые привели меня в паб недалеко от места преступления. Впрочем, преступник оказался настолько туп, что вы и сами бы поймали его через пару недель. Зря только потратил моё время, Лестрейд. В следующий раз убедись, что дело стоящее, — бросил детектив перед тем, как уйти прочь.
— Я понимаю ваши чувства, сержант Донован, — произнес инспектор с грустной улыбкой. — Но в такие моменты я предпочитаю думать о том, что преступник пойман и понесёт наказание, а не о мотивах Шерлока. Семье важен результат, а не ход следствия, не так ли?
Салли, словно бы в трансе, кивнула и направилась в свой кабинет. Она несколько минут отрешённо смотрела на документы на столе, которые ей ещё только предстояло заполнить. А потом, поддавшись порыву, она скинула все бумаги на пол, из последних сил сдерживаясь, чтобы не закричать.
Это не честно!
Почему, почему ему хватило всего несколько часов, чтобы раскрыть преступление, хотя он даже не был в нём заинтересован? Почему он, которому абсолютно наплевать на людей, способен на это, а она нет? Почему ему даётся это так легко, а она вынуждена сидеть часами за столом, отказавшись от личной жизни да и вообще от жизни вне работы?!
Она сама не заметила, в какой момент заплакала. Она сидела в своём кресле, откинувшись на спинку, и давилась этими злыми слезами, стараясь как можно скорее взять себя в руки.
Унизительно, что Шерлок так легко раскрыл это дело. Ещё унизительнее — что в чём-то он был прав: будь сержант Донован умнее, она бы и сама смогла это сделать. Вот только она не могла сравниться с Холмсом. И именно это задевало больше всего.
Салли потребовался час, чтобы полностью взять себя в руки. Плевать на то, что сегодня Шерлок её обошёл. Она просто будет делать то же, что делала всю жизнь: продолжать работать. Может, не завтра, но через год или через десять, да хоть через тридцать лет, но она сумеет обойти Холмса!
***
Донован смотрела на фотографии следов. Что-то было не так. Неправильно. Просто невозможно, чтобы такой мелочи хватило, чтобы раскрыть преступление. Невозможно быть настолько умным. А может, дело в том, что она никогда не сможет это повторить? Может, это всего лишь зависть? Как часто за эти годы она завидовала Шерлоку? Да почти постоянно. Всегда сомневалась в его выводах и методах. Но всё же… Девочка закричала. Почему? Потому что он напомнил ей похитителя или…
Она ведь всегда говорила, что рано или поздно Шерлок Холмс сам станет преступником. Да, говорила она это обычно из злости, но это было возможно. Так может, это наконец случилось?
Инспектор Лестрейд сидел у себя в кабинете. С тех пор как она озвучила свои сомнения, он тоже о чём-то напряжённо думал, размышлял. Шерлок мог сколько угодно глумиться над их интеллектуальными способностями, но они были опытными полицейскими и сейчас сопоставляли факты.
— О чём думаешь? — прервал её размышления Андерсон.
— Как считаешь, мог ли Шерлок сам похитить детей? — неуверенно спросила сержант, рассеянно передвигая пакеты с уликами.
— Этот шизик? Да запросто, — легко поддержал её криминалист. — А что, ты думаешь, что это он всё устроил?
— Девочка закричала, — всё ещё с сомнением пояснила свои догадки Донован.
— Лестрейду этого будет недостаточно, чтобы арестовать этого придурочного, он ему доверяет.
— Потому что он раскрывает преступления, которые мы не можем.
— Он просто чуть быстрее нас.
— Нет, он лучше нас.
— Или он сам всё устраивает, а потом красуется, мол, «смотрите, какой я умный».
— Может… Знаешь что? — Салли вдруг решительно ударила ладонью по столу, наконец собравшись с мыслями. — Почему мы с тобой гадаем? Нужно привести его в участок и допросить. Если он не виноват, то пусть всё объяснит, и мы его отпустим. А если окажется, что он причастен, то арестуем и допросим по всем правилам.
— Инспектор никогда не согласится.
— Инспектор, в первую очередь, профессиональный полицейский, который служит дольше нас с тобой. Он не позволит личным чувствам мешать расследованию. Девочка закричала, когда увидела Шерлока, значит, мы должны его допросить. Либо он причастен к похищению, либо похож на похитителя. В любом случае, нам есть о чём с ним поговорить.
Салли видела на лице инспектора те же сомнения, что терзали её саму. Но, как она и предполагала, Лейстрейд решил поступить так, как велел протокол: привезти Шерлока в участок и поговорить с ним. Вот только детектив отказался приехать. Не важно, какие причины он назвал, он отказался. От этого сомнения усилились и постепенно стали превращаться в гипотезу. Сейчас в равной степени были вероятны оба варианта: «Шерлок-лгун» и «Шерлок-гений». Чтобы отмести один из вариантов, им нужно было поговорить с ним.
Весь разговор с шефом полиции Донован молчала. Несмотря на то что у них были основания для такого поступка, она всё равно чувствовала себя гадко. Потому что прекрасно понимала, что частично её действиями руководит зависть к достижениям детектива-консультанта. А поведение Андерсона было словно отражением этих её мыслей. Он так откровенно злорадствовал, что Салли было не по себе.
Сержант Донован не могла решить для себя, кем же является Шерлок, даже когда его заковывали в наручники. Почему-то эта картина казалась дикой, так что она молча стояла в стороне, наблюдая. Впрочем, Лестрейду явно было хуже, но и он ничего не мог поделать со стандартным протоколом. Особенно когда внизу, в машине, сидел шеф полиции.
Салли сомневалась в своих выводах, и когда провоцировала Джона. Не могла же она прямо спросить у него, насколько он доверяет Шерлоку. Потому что она сама отрицала тот факт, что частично хотела верить этому самовлюблённому высокомерному гению, ведь он помог найти множество преступников.
И даже когда Шерлок сбежал, взяв Ватсона в заложники, она всё ещё продолжала сомневаться, хотя и без промедления пустилась в погоню.
***
— Ты не понимаешь, на самом деле он жив! Я в этом уверен. Он наверняка подстроил свою смерть, чтобы обмануть Мориарти, — лихорадочно тараторил Андерсон, размахивая руками. От него пахло спиртным. Впрочем, как и каждый вечер с тех пор, как Шерлок Холмс прыгнул с крыши Бартса.
— Филипп, он умер. Его мозги вытекли на мостовую, — раздражённо прервала его Салли, которая уже не могла это слушать.
— Я не один так думаю. В сети есть много теорий о том, как именно он выжил. Некоторые говорят, что видели его.
— Филипп! — взорвалась Донован. — Если ты и дальше собираешься проповедовать эту чушь, то делай это подальше от меня.
Прежде чем Андерсон сумел ей помешать, она схватила своё пальто и вышла из квартиры. Сильно хотелось закурить, хотя она бросила ещё перед поступлением в академию. С тех пор, как умер Шерлок, многие вернулись к старым вредным привычкам.
И всё же хорошо бы было, если бы Шерлок действительно выжил. Может, тогда бы она не чувствовала такую вину и смогла бы спокойно спать.
***
Салли была дома, когда интернет взорвался. В первый момент она не поняла, что произошло. Телефон лежал на тумбочке на виброрежиме, но от количества сообщений и звонков упал вниз. Новость была настолько невероятной, что она не могла в это поверить, пока не позвонила инспектору Лестрейду. И только услышав от него подтверждение, она позволила себе то, в чём никогда и ни за что не призналась бы никому на свете, а особенно Шерлоку.
Она улыбнулась.
***
Донован в очередной раз устало потёрла глаза. Казалось, будто бы в них засыпали песка. Она не спала уже несколько ночей, но результата всё равно не было. Время уходило, а они были всё так же далеки от поимки преступника, как и три дня назад. Сержант точно знала, что сейчас истекают последние часы, пока ещё можно что-то сделать. Через два дня все следы уже остынут и доказать что-либо станет практически невозможно. Даже если она сумеет собрать достаточно доказательств для получения ордера и ареста, их не хватит для убедительного судебного дела, и вся их работа пойдёт коту под хвост.
Она рассеянно смотрела в собственные записи, почти зачарованно глядя на переплетения неровных линий, написанных её рукой. Она так устала, что уже не могла нормально думать. Кофе давно не помогал. Кажется, у неё выработался иммунитет к нему ещё во время обучения в полицейской академии.
Взгляд неосознанно зацепился за фотографию семьи жертвы. Был ещё один вариант. Решение, которое она бы очень не хотела принимать. Но какое дело до её желаний? Семье не важен ход следствия, семье важен результат.
Донован собрала документы и вышла из кабинета. Несмотря на поздний час, инспектор Лестрейд тоже был в кабинете. Она молча положила папки ему на стол и вышла. Ей не требовалось ничего объяснять, всё и так было ясно. Уже закрывая дверь, она услышала обрывок разговора:
— Шерлок, у меня есть дело, которое может тебя заинтересовать…
Ничего, в следующий раз она точно сможет его обойти.
