Ненависть со вкусом малины

О, как же она ненавидит эти чёртовы хвостики, эту вечно лохматую голову, неуклюжесть и детский, примитивный стиль. Да это нечто даже человеком назвать нельзя, не то что девушкой! Но её глаза… Такие мечтательные, голубые, всегда смотрящие с радостью и восторгом на любых других людей. Но не на неё… Ей приходиться довольствоваться, лишь горящим в них пламенем и ненавистью, когда васильковые радужки смотрят в её голубые с искренней злобой и яростью, и готовы разорваться в любой момент. Сердце замирает и пропускает кульбиты, когда она видит те же горящие восторгом глаза, направленные на Адриана, её рыжую подружку, и этого диджея, который одевается в каком-нибудь секонд-хенде. Чёртова ненависть, чёртова Дюпен-Чен! Неуклюжая, глупая, вечно опаздывающая Маринетт ворвалась в класс с очередным: — Извините, можно войти? «Как будто у тебя есть выбор?» — хмыкнула Хлоя, и направила взгляд обратно в тетрадь, на которой было абсолютно пусто — чистый лист. Зачем ей напрягаться и писать какие-то конспекты, если один звонок папочке, и любой ботаник или заучка могут позавидовать её блестящим оценкам? Маринетт прошла мимо и мимолётно взглянула на Буржуа, которая усиленно пыталась сосредоточиться на том, что говорит преподаватель. Но, увы, ей не удалось этого сделать, так как её нос почувствовал приятный запах выпечки и дешёвых малиновых духов. Хлоя не заметила, как уже целых пять минут сидела на месте и пыталась запомнить этот приторно-сладкий аромат, который всего на секунду задержался в воздухе и растворился, как только Маринетт прошла к своему месту и улыбнулась Сезер, обнажая свои белые и ровные зубы. — Дешёвка, — прошипела себе под нос девушка и уткнулась в конспект носом, который всё ещё ощущал запах малины и испечённого теста. — Ты что-то сказала? — Сабрина подняла голову на свою подругу. Та — как и всегда — была не в самом лучшем расположении духа, чтобы разговаривать. — Сабрина, ты глухая? — видя непонимающий взгляд девушки, Хлоя вздохнула и немного смягчила тон: — Забудь. — Хлоя, ты можешь повторить, что я сейчас сказала? — Мадам Бюстье нависала над ней словно туча в плохую погоду, от которой нельзя избавиться. Брови были сведены у переносицы, а губы сложены в тонкую линию, не желая разжиматься. Буржуа мысленно прокляла этот день, ибо хуже быть уже не могло. Сначала эта Дюпен-Чен не выходила из блондинистой головки, а теперь и преподавательница окончательно испортила ей настроение. Половина всего класса уставились на неё, словно она сделала что-то из рамок вон выходящее. В том числе и васильковые глаза, прожигающие спину дочери мэра. Хлоя ещё раз вздохнула. Из накрашенных губ на автомате вырвалась знакомая и, надоевшая всем фраза, но всегда помогавшая избавиться от лишних вопросов: — Вы знаете, кто мой отец? Мадам Бюстье спустя пару секунд развернулась на месте и поспешила без лишних замечаний продолжить затянувшийся урок. Как и все в колледже или даже Париже — ей никак не хотелось связываться с мэром города. Хлоя одарила каждого из класса своим фирменным взглядом, и немного задержалась на Дюпен-Чен, которая закатывала глаза. Ярость вспыхнула во всём теле, и она еле сдержалась, чтобы не наброситься на это «нечто» с криками и руганью. Пусть только посмеет закатить свои беззаботные глазки ещё раз! Хлоя устроит ей поистине сладкую жизнь — мало не покажется. В порыве нахлынувших эмоций маникюр был невозвратно испорчен — ногти обгрызены от несдерживаемой ярости. Долгожданный звонок прервал размышление о плане мести. Все сорвались со своих мест и начали поспешно собирать вещи в сумки. Прежде чем понять, что она творит, Хлоя пулей вылетела из-за стола и через секунду оказалась рядом с опешившей Дюпен-Чен. Всем стало очень интересно, и они отложили сборы в другой далёкий угол. Когда двое самых заклятых врага сталкиваются — ничем хорошим это не кончается. — Что ты себе позволяешь, Дюпен-Чен? — резкая, почти грубо брошенная фраза разнеслась по всему помещению. Маринетт прекратила складывать свою сумку и, вобрав побольше воздуха в лёгкие, развернулась к разгневанной блондинке. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду твой взгляд! — Хлоя медленно выходила из себя. — Какой взгляд? — Маринетт опёрлась на стол сзади и скрестила руки на груди. — Да ты… Ты… Ты хоть знаешь?.. — она просто захлёбывалась от возмущения, старясь не обращать внимание на запах выпечки и малиновых духов собеседницы. — Да, да, да. Я прекрасно знаю, кто твой отец. Придумай что-то новенькое уже, а то скучновато становится. Хлоя была на грани. Как эта замухрышка смеет так с ней говорить и перебивать? — Ну тогда ты знаешь, что завтра тебя уже не будет здесь, потому что один звонок папочке, и твоя жизнь станет адом, — победная ухмылка продлилась не долго. На лице Маринетт не дрогнула ни одна мускула. — Ну так звони. Все чуть ли не попадали в обморок от её слов. Даже Алья опустила руку с телефоном, который записывал всё происходящее на видео для Блога. Нино тихо присвистнул, а Адриан просто застыл на месте, с любопытством смотря на парочку. Сабрина, так вообще дар речи потеряла. Ведь никто раньше не проверял, что случится после слов Хлои о звонке Мэру Парижа. Да и проверять не хотелось. Буржуа на секунду замешкалась. Она привыкла к тому, что люди сразу встают перед ней на колени и вымаливают и просят не звонить отцу. А Дюпен-Чен посмела нарушить привычную обстановку. — Наша Хлоя разучилась говорить? — насмешливый тон Маринетт ещё больше разогрел чувство ненависти и заставил сердце колотиться в бешеном ритме. — О, заткнись, Дюпен-Чен! — А если не заткнусь? — Я найду способ сделать это сама. — Тогда должна тебя расстроить — придётся очень долго искать. — Я уже нашла. И он тебе, ох, как не понравится. Десятки глаз смотрели на их перепалку с немым интересом, и никто не хотел прерывать завязавшийся конфликт. — Ну так используй. Давай заткни ме… И Хлоя заткнула. Она нашла самый идиотский способ для того, чтобы заставить человека замолчать — поцеловала её. Это было всего-то мимолётное касание губ, но вкус малинового пирога впечатался в сознание, занимая там особую полку. И в это мгновение показалось, что это не просто способ заставить Дюпен-Чен замолчать, а непонятная попытка… Чего? Примирения? Нет, тут что-то большее. И это пугало Хлою, как сломанный ноготь на руке. Буржуа отстранилась с самым невозмутимым видом, на который только была способна. Хотя внутри всё бурлило, желая выплеснуться наружу. То ли от ненависти, то ли от необъяснимого чувства. Все вокруг застыли, как каменные изваяния. Такого поворота не ожидал никто, даже сама «жертва» несчастного поцелуя. Маринетт стояла, не в силах двигаться, а розовые губы (все обмазанные блеском Хлои) были приоткрыты. Хлоя ожидала от неё чего угодно — ругательств, проклятий, ударов — но результат превзошёл ожидая всех находящихся в классе людей. Маринетт просто слегка улыбнулась. На лице читалась усмешка и полная расслабленность. Она не накричала, не подняла руку, чтобы брезгливо вытереть блеск. Хлоя в первые заметила, как голубые глаза смотрели на неё не с ярость, а как-то по-новому, совершенно незнакомо. Легко и беззаботно, как на друга. — Что ж, отличная попытка, Хлоя. Но как видишь, я всё ещё говорю. Блондин изогнула бровь. Что ответить? Впервые за всё время Хлоя Буржуа не может произнести привычные слова о звонке отцу. Поэтому девушка просто развернулась на каблуках и небрежно бросила через плечо: — Я ненавижу тебя, Дюпен-Чен. Маринетт снова улыбнулась и произнесла без ненависти или ярости: — Взаимно, Хлоя. Персиковый блеск — абсолютная безвкусица. Буржуа хмыкнула и сделала пару шагов вперёд, не замечая как на лице вновь сияет победная улыбка. Сердце вырывается и бьётся, крича о том, насколько же она ненавидит эту Дюпен-Чен. «Ненавижу малину», — пронеслось в голове, пока Хлоя проходила мимо стоящих в ступоре одноклассников, не способных произнести ни слова. И с этого дня она каждый день ела малину на завтрак, как напоминание о своей ненависти.